Дипломатия в годы войны (1941–1945) - Виктор Исраэлян

В конце концов на последнем заседании конференции был утвержден протокол о переговорах между главами трех правительств на Крымской конференции по вопросу о репарациях натурой с Германии. В нем говорилось:

«1. Германия обязана возместить в натуре ущерб, причиненный ею в ходе войны союзным нациям…

2. Репарации должны взиматься с Германии в трех формах:

а) единовременные изъятия в течение двух лет по капитуляции Германии… из национального богатства Германии, находящегося как на территории самой Германии, так и вне ее…, причем эти изъятия должны быть проведены главным образом с целью уничтожения военного потенциала Германии;

б) ежегодные товарные поставки из текущей продукции…;

в) использование германского труда»[659].

Для выработки на основе вышеизложенных принципов подробного репарационного плана в Москве учреждалась Межсоюзная комиссия по репарациям в составе представителей СССР, США и Великобритании.

В отношении определения общей суммы репараций, а также ее распределения между пострадавшими от германской агрессии странами советская и американская делегации согласились о том, что московская Межсоюзная комиссия по репарациям примет в качестве базы для обсуждения предложение Советского правительства относительно общей суммы репараций, которая должна составлять 20 млрд. долл., половина которой пойдет Советскому Союзу. Было отмечено также, что английское правительство сохраняет за собой право вернуться к вопросу об определении суммы репараций в период работы Межсоюзной репарационной комиссии.

Подводя итоги обсуждения германской проблемы на Крымской конференции, следует отметить, что если в вопросах военного поражения гитлеровской Германии и в осуществлении первоочередных мер по ее управлению между участниками конференции серьезных расхождений не обнаружилось, то в определении политики в отношении Германии в целом, перспектив ее развития на конференции все более проявлялись принципиально различные точки зрения. СССР был заинтересован в первую очередь в искоренении нацизма и милитаризма в Германии, в превращении ее в миролюбивое, демократическое государство, в суровом наказании военных преступников и в справедливом возмещении ущерба, причиненного фашизмом миролюбивым странам. Другая точка зрения – англо-американская – отстаивала устранение Германии как конкурента на мировых рынках и использование ее в корыстных, антисоветских целях.

Некоторые исследователи на Западе и отдельные участники Крымской конференции утверждают, что решения, принятые в Ялте по германскому вопросу, являлись якобы отражением позиций США и Англии. Джон Снелл пишет, например, в частности, что «русским не удалось добиться полного удовлетворения ни по одному вопросу, поставленному ими в Ялте, относительно будущего Германии». Таким образом, продолжает он, торжествовал «гранит англо-американской солидарности»[660]. Аналогичные утверждения можно найти и в книге американца Колко, в воспоминаниях Болена, Гарримана. Эти утверждения, как показывает изучение материалов Крымской конференции, не соответствуют действительности. Решения по германскому вопросу, так же как и другие решения Крымской конференции, были компромиссом. В них нашли отражение позиция Советского Союза, стремившегося закрепить принцип демократизации и демилитаризации Германии, так же как и ряд других важных положений, имевших существенное значение для будущего развития Германии, некоторые предложения Советского Союза, в частности по вопросу о репарациях и другим вопросам.

Из-за противодействия США и Англии, однако, всеобъемлющего решения по всем аспектам германской проблемы выработать в Ялте не удалось.

Соглашение о создании Организации Объединенных Наций

Важное значение для международной жизни в послевоенный период имело создание Организации Объединенных Наций, основанной на демократических принципах. Большая работа по подготовке Устава ООН, проделанная в Думбартон-Оксе, не была, однако, завершена. Не сумела устранить расхождения между великими державами и переписка глав правительств СССР, США и Англии. Поэтому перед участниками Крымской конференции стояло много важных вопросов, связанных с созданием Организации Объединенных Наций.

Легче всего оказалось определить место и время учредительной конференции. Было решено, что 25 апреля 1945 г. в Сан-Франциско будет созвана конференция, которая подготовит окончательный текст Устава ООН. Нетрудно было договориться и относительно текста приглашения, с которым правительство США должно было от своего имени и от имени других великих держав обратиться ко всем государствам-членам – учредителям ООН прислать своих представителей на конференцию в Сан-Франциско. Значительно сложнее было согласовать другой вопрос – о процедуре голосования в Совете Безопасности, иными словами – о характере всей Организации Объединенных Наций.

В декабре 1944 года в переписке с Советским правительством американское правительство внесло новое предложение о порядке голосования в Совете Безопасности. Согласно этому предложению, каждый член Совета Безопасности имел бы один голос; решения Совета Безопасности по вопросам процедуры считались бы принятыми в случае, если за них были бы поданы голоса семи членов Совета; решения Совета Безопасности по всем другим вопросам считались бы принятыми в случае, если бы за них были поданы голоса семи членов Совета, включая совпадающие голоса всех постоянных членов, причем сторона, участвующая в споре, должна была воздержаться от голосования при принятии Советом Безопасности решений, которые не содержали бы положений о применении экономических и военных санкций.

Комментируя американское предложение, президент США писал главе Советского правительства, что оно потребует единогласия постоянных членов во всех решениях Совета при определении угрозы миру, так же как и в отношении действий для устранения подобной угрозы или для подавления агрессии. «С практической точки зрения, – отмечал он, – я вижу, что это необходимо, если такого рода действия должны быть осуществимы. Поэтому я готов в этом отношении согласиться с точкой зрения, выраженной Вашим Превосходительством в его меморандуме, представленном на совещаниях в Думбартон-Оксе по вопросу о Международной организации безопасности»[661].

Таким образом, в соответствии с американским предложением международные конфликты делились на две категории: те, которые требовали применения военных, политических или экономических санкций, и те, которые могли быть урегулированы мирными средствами. При разрешении конфликтов первой категории постоянные члены Совета Безопасности имели право налагать вето даже в том случае, если они являлись стороной спора; при рассмотрении же конфликтов второй категории постоянные члены Совета в том случае, если они являлись стороной спора, в голосовании участия не принимали.

Позиция правительства США, его согласие принять точку зрения Советского Союза о принципе единогласия великих держав в Совете Безопасности объяснялись тем, что правящие круги Вашингтона были чрезвычайно заинтересованы в создании ООН, в которой США рассчитывали играть ведущую роль.

Желая добиться скорейшего решения всех вопросов, связанных с Уставом ООН, советская делегация сочла возможным принять предложенную Рузвельтом формулировку, и таким образом один из сложнейших принципиальных вопросов был разрешен. Согласие Советского правительства с формулой, предложенной Рузвельтом, вызвало удовлетворение со стороны всех остальных участников конференции. Черчилль, в частности, выразил «горячую благодарность Советскому правительству за тот огромный шаг, который был им сделан навстречу общим взглядам, выработанным в Думбартон-Оксе»[662].

Достижение договоренности по этому вопросу имело принципиальное значение – оно провозглашало необходимость сотрудничества между главными государствами антигитлеровской коалиции в ООН. Действия новой международной организации будут достаточно эффективными, заявило Советское правительство осенью 1944 года, если «великие державы, вынесшие на своих плечах главную тяжесть войны против гитлеровской Германии, будут действовать и впредь в духе единодушия и согласия»[663].

Это положение, по существу, признавали и другие участники Крымской конференции. Английский премьер-министр отмечал в Ялте, что вопрос о том, «будет ли мир построен на прочных основах, зависит от дружбы и сотрудничества трех великих держав…». Об этом же говорил и президент США, заявивший, «что единство великих держав – одна из наших целей»[664].

Советская делегация внесла на конференции предложение о приглашении трех или двух советских республик, и в первую очередь Украинской ССР и Белорусской ССР, в качестве членов – учредителей ООН. Американская делегация стала вначале возражать против удовлетворения советской просьбы. Иную позицию занял Черчилль. Он заявил, что «ему кажется не совсем логичным приглашать на конференцию (в Сан-Франциско. – В.И.) все малые страны, которые почти ничего не сделали для победы и только теперь, в последний момент, объявили войну, и в то же время откладывать приглашение двух советских республик. Жертвы, принесенные Белоруссией и Украиной, известны»[665]. Позиция английского премьер-министра объяснялась тем, что, добиваясь участия в конференции в Сан-Франциско многочисленных доминионов Британской империи, ему было трудно возражать против советского предложения.