Поединок отражений - Дмитрий Федотов

— Здравствуйте, Андрей Венедиктович, — сказал я и сделал шаг навстречу.

— Приветствую тебя, Воин! — Маг улыбнулся, и мы обнялись. Крепко, по-дружески. — Ты прошел каи и стал архатом, одолев свою темную сторону — мадхъя. Теперь тебе открыт путь по ступеням Наропы. Ты готов к нему?

— Разве черный мадхъя — это я?! — Я был поражен.

— Не понимай все буквально, — нахмурился Золотарев. — Черный мадхъя — твое отражение в Сфере Сущности. Помнишь сон, где шла битва темных и светлых? Это была подсказка твоему сознанию, но ты не принял ее. Поэтому тебе пришлось идти долгим окольным путем. Теперь ты — один из нас.

— Насколько понимаю, я выполнил то, ради чего меня инициировали?

— Ты и об этом догадался? — Маг заложил руки за спину и двинулся в глубь золотистого сияния. Я молча последовал за ним. — Когда Ирина сообщила мне о тебе, я сначала не поверил.

— Почему?

— Потому что рак не может поразить паранорма. В том числе потенциального. Опухоль способна развиваться только при глубоком дефиците жизненной энергии! А у мага, пусть даже спящего, всегда есть избыток, точнее запас Чи.

— Значит, я не был спящим магом?

Золотарев остановился и озадаченно посмотрел на меня, будто я сказал некое откровение или наоборот, полную ересь. Потом он решительно тряхнул головой и продолжил неспешную прогулку в волнах ласкового света.

— Этого не может быть! — произнес маг мою любимую реплику. — Этому должно быть разумное объяснение…

— По-моему, объяснение тут одно, — сказал я. — И вы его прекрасно знаете!

Золотарев снова остановился и уставился мне в глаза. Взгляд его стал жестким и тяжелым как… могильная плита. Но я не отвел глаз, наоборот, напрягся, включая Щит Шакти, и ответил мысленно и вслух:

— Не выйдет, Андрей Венедиктович, теперь не получится. Ирина отдала мне свою Чи и весь свой магический опыт, потому что любила меня!

— А ты? — Голос мага стал низким и гулким, а сквозь человеческое лицо на миг проступил жуткий темный лик с полыхнувшими мрачным огнем змеиными глазами.

— И я… Я полюбил ее сразу, при первой встрече. Я не верил, что такое может быть, считал россказнями, шуткой. Оказалось, нет. Бывает. Наверное, очень редко. Может быть, это дар? А может, по-настоящему сильное и чистое чувство — это тоже магия?

— Магия чувства? — Золотарев заговорил прежним голосом, давление на мою защиту прекратилось. — Вполне возможно, хотя уровень оперирования…

— Вы все-таки не поняли, Андрей Венедиктович. — Я непроизвольно вздохнул, подыскивая подходящее объяснение. — Если бы не Ирина… если бы я не… искал ее, ничего бы я не достиг, никого бы спас и уж тем более не справился бы с мадхъя!

Я говорил, а маг смотрел на меня и улыбался, снисходительно и доброжелательно, как взрослый улыбается, глядя на способного и умного ребенка.

— Права была Ирина, из тебя получился настоящий маг, — сказал Золотарев. — Ты — наша удача!

И тогда я решился.

— Я не ваша удача, Андрей Венедиктович. И я не хочу больше быть ни магом, ни даже паранормом.

— А кем же тогда?

— Человеком. Обыкновенным, смертным.

Золотарев перестал улыбаться и посмотрел на меня долгим внимательным взглядом. И в глазах его я вдруг увидел такую тоску и зависть, что мне стало неловко.

— Да, ты можешь снова стать человеком, — медленно, словно выдавливая из себя слова, проговорил маг. — Но простым смертным тебе уже не быть. Некоторые качества, приобретенные твоим организмом в процессе… трансформации в мага, тесно связаны с жизненными функциями, и если их убрать, ты погибнешь.

— Согласен. На некоторые. Но остальные забирайте!

— Ты хоть отдаешь себе отчет, от чего ты отказываешься?

— Прекрасно представляю. — Меня вдруг прорвало. Осознание, что все вот-вот закончится, сбило последние внутренние ограничители. Теперь я не боялся быть непонятым. — Да поймите вы, бессмертные и всемогущие, я просто хочу жить! И любить, и ненавидеть, и ошибаться, и получать по морде, и страдать, а потом состариться и умереть, не сожалея о прожитом. Андрей Венедиктович, честно: разве вам никогда не хотелось просто умереть, а не заниматься реинкарнацией, утешая себя мыслями о своем особом предназначении, о великой миссии сохранения и преумножения Великого Знания?.. Да кому оно нужно, это знание, если даже прикоснуться к нему могут единицы из миллионов, а воспользоваться — и того меньше!

А истинное знание как раз в том, что мы живем и познаем этот мир с помощью обычных шести чувств, а не всяких навороченных сиддх. Мы ошибаемся, возвращаемся назад, но в итоге все равно продвигаемся вперед, и когда-нибудь наши прапраправнуки тоже смогут мгновенно перемещаться в пространстве, посещать собственное прошлое, одним движением руки создавать любые предметы и общаться друг с другом на любых расстояниях. Но только безо всякой магии, а лишь с помощью накопленных и осмысленных знаний…

Золотарев слушал мою пламенную речь снова с отеческой полуулыбкой и изредка кивал головой. Мне стало скучно — как вода в песок! Бесполезно.

— Я понимаю и принимаю твою позицию, Дмитрий, — заговорил маг, когда я иссяк. — В чем-то даже согласен с тобой. Но во многом ты не прав. Например, в оценке значения магии. А это ведь тоже способ познания мира. Он просто другой. Не лучше и не хуже. И тот опыт, который ты успел приобрести, пока был магом, еще сослужит тебе хорошую службу. Поверь мне. Я знаю!

— Посмотрим, — упрямо сказал я, не желая больше спорить с ним. — Отпустите меня. Вы обещали, Андрей Венедиктович. А маги свое слово держат. Я знаю!

— Хорошо, — кивнул Золотарев. — Иди с миром. Когда-нибудь мы с тобой еще встретимся и поговорим на эти интереснейшие темы. До свидания, человек!..

Я вынырнул из сна весь мокрый и с сильно бьющимся сердцем. Рядом сладко посапывала Лена, уткнувшись носом мне в плечо и обняв мою руку. Часы на противоположной стене спальни были почти не видны, и я привычным усилием включил второе зрение: половина четвертого. Так, эта способность у меня осталась. Хотя она скорее — свойство глаз, а не сиддха. Ладно. А как насчет дальновидения? Я сосредоточился, но ничего не произошло, предметы и стены не стали полупрозрачными, а энергетические поля — разноцветными.

Сиддхи исчезли. Я снова стал человеком. Маг сдержал свое слово. Я облегченно и глубоко вздохнул. Рядом сонно завозилась Лена, приоткрыла один глаз:

— Не спишь? Плохой сон приснился? — Она провела ладошкой по моей груди. — Мокрый…

— Все в порядке, Рыжик, — прошептал я и погладил ее по непослушным волосам. — Теперь уже все в полном порядке.