Королевы завоеваний - Элисон Уэйр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обосновавшись и учредив в Бристоле собственный двор в противовес двору Стефана, Мод и Роберт «объявили о своем прибытии баронам королевства, жалобно и слезно умоляя их о самой ревностной помощи, суля подарки одним и расширение владений другим; они пошли навстречу пожеланиям всех, используя любые доступные средства в своем арсенале». Когда письма разлетелись по всей Англии, «сторонники [Мод], ранее лицемерно и с предательскими намерениями служившие королю, нарушили присягу и обязательства перед королем и переметнулись к ней; с единым намерением и общей целью противостоять королю они яростно атаковали [Стефана] со всех сторон»4.
Благодаря помощи Роберта и его верных последователей Мод быстро создала на западе королевства мощный оплот власти. Она провела «в Бристоле более двух месяцев, принимая клятвы верности и пользуясь королевскими правами»5. Эрл Роберт «помогал [сестре], как только мог, заботился о ней и пренебрегал ради нее собственными интересами, при этом некоторые лица, улучив время, грабили его владения»6.
Все епископы, за исключением Генриха Блуа, выступили на стороне Мод. Недовольные и обездоленные выражали готовность преданно служить ей. Постепенно Мод набирала силу. Утратив контроль над севером Англии, Стефан фактически потерял и запад7, хотя удерживал позиции на юго-востоке благодаря лояльному баронству Булонь, которым владела королева Матильда.
7 ноября эрл Роберт захватил Глостер. Вскоре после этого Мод перевезла свой двор в Глостерский замок. Императрицу принял шериф Миль Фиц-Уолтер, военный гений и один из земельных вассалов Роберта, который присягнул Мод как своей сеньоре. Ему поручили обеспечить безопасность императрицы8. Фиц-Уолтер распоряжался в Глостерском замке на правах потомственного шерифа Глостера. Эту массивную, похожую на лондонский Тауэр каменную крепость со стенами толщиной в двенадцать футов построил отец Миля в 1112 году. Она стояла к западу от холма Барбикан, откуда открывался великолепный вид на реку Северн9.
Миль был «безоговорочно верен детям короля Генриха»10 и вскоре проникся к Мод глубокой преданностью. В обмен на его защиту и покровительство императрица назначила Миля ответственным за замок Святого Бриавеля и королевский лес Дин11, где дозволялось охотиться только королю. Все летописцы свидетельствуют о выдающихся качествах Миля как военного предводителя и его приверженности делу Мод. «Он нарушил клятву верности королю и восстал против него с величайшей решительностью; приняв под свое крыло всех противников короля, он совершал опустошительные набеги на земли, окружавшие Глостершир». «В делах и советах [он] вел себя с императрицей как отец»12. Впоследствии Миль сообщил хронисту Иоанну Вустерскому, что оплачивал расходы Мод во время ее пребывания в Англии, «ничего не получая взамен за свою щедрость и заботу»13.
«Постепенно в течение оставшихся месяцев года вся страна, от Глостера до дальних окраин Уэльса, – где силой, а где по доброй воле – перешла на сторону своей государыни и императрицы»14. Во многом благодаря усилиям эрла Роберта и Миля из Глостера императрице Мод «присягнули горожане и лорды окрестных земель»15. Когда Стефан, отправившись на запад в тщетной погоне за Мод, осадил Брайана Фиц-Каунта в замке Уоллингфорд, Миль пришел Фиц-Каунту на помощь и освободил крепость. Опасаясь, что Миль попытается взять Лондон, Стефан бросился на защиту города. Но Миль устремился в противоположном направлении и захватил крепость Галерана Меланского в Вустере. Вскоре в Котсуолде и долине верхней Темзы разразились затяжные военные действия, причем ни одна из сторон не могла взять верх.
Монахи аббатства Мальмсбери были среди тех, кто приветствовал прибытие Мод в Уэст-Кантри. При жизни Матильды Шотландской Вильгельм Мальмсберийский не успел закончить историю, которую просила его написать мать императрицы Мод. Он завершил свой труд в 1125 году и переработал в 1127 году, посвятив последнюю версию Роберту, эрлу Глостера. Примерно в 1139–1140 годах монахи преподнесли копию трактата императрице, сопроводив свой дар хвалебным письмом:
Достославнейшей императрице и госпоже Матильде от монастырской общины Мальмсбери с приветствиями и преданными молитвами, что возносят служители Бога, Пресвятой Девы Марии и святого Альдхельма. Королевское благочестие и непорочная святость истинной веры вашей высокочтимой матери, королевы Матильды, спустя долгое время после ее кончины дали нам повод ожидать от вас не меньшего великодушия, чем проявляла она. Теперь же наши надежды воистину осуществились, потому что вы – основа праведности, источник благости, воплощение милосердия – не уступаете королю, за что мы возносим Богу благодарственные молитвы. Истинно так! Потому что, пока [ваша мать] была жива, она помогала нам почти во всем. Но пресловутая Фортуна из зависти к преуспеянию нашей церкви причинила нам тем более острую боль и скорбь в связи с кончиной [королевы Матильды], чем более процветала наша обитель в почете и славе в годы ее правления. Ваше счастливое прибытие в Англию позволило нам утешиться надеждой, на малую толику смягчив наше отчаяние, прекраснейшая госпожа, ибо вполне уместно, что вы, императрица, властвуете в стране, где ваша заслуженно почитаемая мать правила как выдающаяся королева. Наипаче потому, что при жизни ее не в чем было упрекнуть, кроме того, что она оставила эту церковь без настоятеля16, и справедливым будет столь мудрой дочери исправить содеянное ее благословенной матерью по причине незнания.
Монахи сообщали Мод, что уповают на ее воцарение настолько, «насколько это в [их] силах».
Вместе с этой книгой, в которой по воле нашей госпожи мы описали деяния английских королей, мы вверяем себя и наши владения вашему королевскому заступничеству и молитвам. Такого рода книги писались в древности для королей и королев, чтобы в жизни наставлять их примером, научая следовать победам и избегать неудач, подражать мудрости и презирать глупость. Об этом знала ваша мать, когда она, святейшая душа, заказывала эти труды. Но едва мы приступили, как Фортуна, завидуя процветанию Англии, внезапно перенесла [королеву], как мы надеемся, в обитель бессмертия. Удрученные горем, мы решили отказаться от усердной работы пером, когда увидели, что наставница наших занятий покинула нас. Впоследствии просьбы друзей нарушить молчание о былых временах и полезность этого сочинения показали нам, что недостойно предавать забвению память об этих людях и позволять их делам угаснуть.
Никому
