Королевы завоеваний - Элисон Уэйр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Королева Матильда находилась в Лондоне, когда получила ужасное известие о пленении мужа. Ее присутствие в городе подтверждает хартия от 9 февраля 1141 года, которую она выдала «во здравие нашего господина, короля Стефана»10. Преисполненная решимости освободить мужа, она вскоре сплотила вокруг себя силы, призванные оказать сопротивление Мод.
На первых порах Стефана охраняли не слишком строго. «Сначала его содержали со всеми почестями, лишив только права разгуливать везде по своему усмотрению». Ему не составляло труда уговорами или подкупом добиться, чтобы стражники выпустили его на ночь из покоев побродить по замку. «Не раз его находили вне установленных пределов»11. Когда об это узнала Мод, то «закатила скандал, как это свойственно женщинам, и велела заковать короля, помазанника Божьего, в кандалы»12. Эрл Роберт отдал приказ13 приковать Стефана цепями к стене. «В этот самый момент Стефан, король Англии, изнемогает в темнице, – сокрушался умирающий Ордерик. – Правители мира, как никто другой, подвержены несчастьям и катастрофическим неудачам».
В летописях немало сказано о решении посадить короля на цепь. Спорный приказ ослабил позиции Мод и сподвиг королеву Матильду приложить титанические усилия, чтобы освободить мужа.
16
Непростой выбор
В отсутствие короля Жоффруа де Мандевиль, руководствуясь прагматичными соображениями, переметнулся на другую сторону. Стефан оставил Матильду и Констанцию Французскую в лондонском Тауэре под защитой де Мандевиля. «Случилось так, что королева с невесткой захотели уехать, но Жоффруа встал у них на пути». В ходе возмутительного конфликта «он вырвал невестку из рук свекрови, которая сопротивлялась изо всех сил, и оставил в замке, позволив униженной королеве удалиться. Позже король, сдержав на время свой праведный гнев, потребовал вернуть Констанцию, и Жоффруа неохотно передал ценный трофей королю, свекру [Констанции]» 1. Оскорбление, нанесенное близким ему дамам, задело Стефана за живое; вероятно, король никогда о нем не забыл.
«Англия оказалась расколота надвое: одни поддерживали короля, другие – императрицу. И когда король попал в темницу, эрлы и знатные люди пришли к соглашению с императрицей»2. В числе перебежчиков был и шурин де Мандевиля, Гуго Биго, который не мог простить Стефану захват Нориджского замка. Биго сражался за короля при Линкольне, но затем перешел на другую сторону, за что Мод пожаловала ему графство Норфолк то ли в качестве поощрения на будущее, то ли в награду. Галеран Меланский; Вильгельм де Варенн, эрл Суррея; Вильгельм Мартел, королевский управляющий, «и многие другие остались верны королеве, поклявшись мужественно сражаться за короля и его наследников»3. Ранульф де Жернон, эрл Честера, предложил королеве свою поддержку, но Матильда отвергла его, зная, что Ранульф виновен в пленении Стефана и ненадежен, после чего Ранульф предложил свои услуги императрице.
Некоторым сторонникам Мод пришлись не по нраву высокомерие и бестактность, которые она проявила после победы при Линкольне. К императрице тепло относились только в Уэст-Кантри, в целом же по стране ее недолюбливали. На это указывает малое число подписантов, заверявших ее хартии. Всего Мод издала восемьдесят восемь хартий, из которых двадцать две сохранились в подлиннике, тогда как Стефан выдал семьсот двадцать хартий, что в целом свидетельствует о более сильной позиции короля.
Матильда с Евстахием нашли убежище в Кенте, намереваясь дать отпор императрице. Мод могла рассчитывать на Роберта Глостерского, а Матильда – на Вильгельма Ипрского, который помог королеве набрать армию фламандских наемников и организовать сопротивление императрице. Хартии свидетельствуют, что Вильгельм Ипрский разделял интересы королевы, входил в круг ее сподвижников и был рядом4. Обосновавшись в Кенте, «королева и Вильгельм Ипрский противопоставили императрице всю свою мощь»5. Положение Матильды было более выгодным, поскольку она контролировала Кент и Эссекс, располагала значительной военной силой и господствовала над Ла-Маншем. Вильгельм Ипрский и Фарамус Булонский приняли управление королевским двором и командование войсками6, а сама Матильда ехала с ними во главе войск, хотя не принимала личного участия в боевых действиях. В отсутствие Стефана королева взяла на себя часть полномочий супруга, выполняя некоторые управленческие и бюрократические обязанности монарха7. Вероятно, во время пленения Стефана Матильда издала недатированный приказ, адресованный судье и лондонскому шерифу Джону, а также городским баронам, который начинался словами: «Я приказываю вам от имени короля и от себя лично…»
Между тем Мод в сопровождении неуклонно растущей свиты епископов, баронов, рыцарей и помощников выдвинулась из Глостера в Сайренсестер8. Ей посоветовали «завоевать расположение Генриха, епископа Винчестерского, потому что считалось, что он превосходит всех великих людей Англии в рассудительности и мудрости, а также в добродетели и богатстве; [императрице] сказали, что если [Генрих] пожелает поддержать ее, то должен удостоиться чести стать ее первым советником; если же он поведет себя враждебно и не покорится, против него следует направить все вооруженные силы Англии»9. Привлечь в свой лагерь епископа Генриха, папского легата в Англии, значило заручиться безоговорочной поддержкой церкви, а путь к трону, как показывал пример Генриха I и Стефана, лежал через Винчестер и Лондон10.
Генрих уже дал Мод повод надеяться на возможное сближение. Начиная с 16 февраля, продвигаясь на восток, императрица предприняла несколько попыток назначить епископу встречу. Мод и эрл Роберт «сообщили через посыльных» епископу, «что он должен немедленно принять [Мод] в соборе как королеву, поскольку она – дочь короля Генриха, которой Англия и Нормандия поклялись в верности»11.
Требование Мод поставило епископа Генриха «в затруднительное положение». «С одной стороны, поддерживать короля было очень трудно; с другой стороны, возможность так быстро примкнуть к врагам родного брата, пока тот был еще жив, казалась [епископу] ужасной и недостойной. [Генрих] пребывал в замешательстве, оказавшись перед непростым выбором, пока не решил воспользоваться мудрым советом и заключить с врагами временный пакт о мире и дружбе, чтобы, обезопасив себя и близких, спокойно наблюдать за настроениями в королевстве, как можно быстрее возвыситься и с наименьшими потерями помочь брату, если выпадет шанс»12. Однако у честолюбивого Генриха вполне могли быть и другие мотивы. Чего он явно пытался избежать, так это обвинений в предательстве Стефана и беспринципном следовании исключительно собственным интересам. По словам Брайана Фиц-Каунта, епископ «обладал удивительным даром замечать, что долг и целесообразность ведут его в одном и том же
