Драконы Погибшего Солнца - Маргарет Уэйс

– Да, ты прав, это совсем другое. Странно. Тебе ведь часто приходилось иметь дело с драконами, да, Тас?

– Вот именно, очень часто, – с гордостью подтвердил кендер. – Причем с самыми разными. Всех цветов. С синими и красными, зелеными и черными, бронзовыми и медными, серебряными и золотыми. Я даже летал на спине у одного из них. Было очень здорово и славно!

– И никогда не испытывал страха перед ними?

– Никогда! Я даже думал, что они по-своему даже какие-то прекрасно ужасные. Мне приходилось бояться, но только за друзей, а за себя никогда. Вот.

– Должно быть, так же было и с другими кендерами, – задумчиво сказала Лорана, – с теми, кого называют «сокрушенными». Некоторые из них испытали ужас перед драконами уже давно, во время Войны Копья и после нее. Наверное, это сходные чувства. Я никогда не думала об этом раньше.

– Долгие годы люди о нас вообще не думали, – понимающе произнес Тас. – Так что не расстраивайся.

– Нет, я расстроена, – вздохнула Лорана. – Нам следовало бы что-нибудь сделать, чтобы помочь кендерам. Но всегда мешало нечто более важное, что случалось в последний момент. Или нечто казавшееся более важным. Если это чувство не похоже на обычный страх перед драконом, тогда что же это такое? Может быть, чары?

– Вот именно! – Кендер страшно обрадовался такому повороту дела. – Именно, чары! Проклятие! – Он прямо дрожал от возбуждения. – Драконица наслала на меня проклятие! Ты правда так думаешь?

– Я точно не знаю… – начала Лорана, но кендер просто не мог слушать дальше.

– Проклятие! Я проклят! – Он испустил блаженный вздох. – Драконы чего только со мной не делали, но проклятия еще ни разу не насылали! Это почти так же здорово, как было в тот раз, когда Рейстлин своим заговором зашвырнул меня в пруд с утками. Спасибо тебе, Лораночка. – И он принялся бешено трясти ее руку, при этом почти случайно сняв с ее пальца еще одно колечко. – Ты просто понятия не имеешь, какую тяжесть ты сняла с моей души! Я опять могу быть Тассельхофом! К тому же Тассельхофом Проклятым! Пойдем скорее расскажем Палину! Да, между прочим, а что вообще с Палином? – продолжал он свистящим шепотом. – Когда это он переметнулся к Черным Одеждам? Когда я видел его в последний раз, он был Магистром Ложи Белых Одежд! Его заставили? Или он сам изменился, как было когда-то с Рейстлином? И теперь кто-то другой опита… упита… обитает в теле Палина?

– Черные Одежды, Белые, Алые – различие между ними теперь не так уж велико, Тас, – ответила Лорана. – Палин надел черные одежды потому, что хотел слиться с ночью. Но, послушай, – она удивленно взглянула на Таса, – Палин никогда не был Магистром Ложи Белых Одежд. Почему ты так решил?

– Я не знаю, – задумчиво протянул Тас. – Я бы с удовольствием объяснил тебе, почему я так решил, но я в высшей степени растерян. А может, в моем теле тоже кто-нибудь упита… обитает? – предположил он, хотя, похоже, сам в это не очень верил.

Со всеми этими странными чувствами в животе и комками в горле в нем оставалось не так уж много места для обитания кого-то еще.

16. Тассельхоф рассказывает

Дворец, в котором обитала королева-мать, был возведен на краю утеса, возвышавшегося над Квалинести. Подобно всем эльфийским творениям, это здание сливалось с природой, выглядело частью пейзажа, чем, впрочем, и было. Эльфы-Каменщики вытесали его из скалы, на которой он стоял. Издалека дворец казался рощей, выросшей на широком карнизе на краю утеса. Только подойдя ближе, можно было разглядеть тропку, ведшую к нему, а ступившему на нее уже было видно, что деревья в действительности являются стенами, а их ветви – крышей прекрасного строения.

Наружная северная стена главного зала была образована каменистым склоном выступающей террасы утеса. Она вся поросла цветами и небольшими, хрупкими деревцами, в ветвях которых пели птицы, и широкий пенящийся поток воды сбегал по ее склону, то тут, то там образуя прелестные озерца. И, так как среди них были и мелкие, и более глубокие, плеск воды в них различался по тембру, создавая удивительно музыкальную гармонию звуков.

Тассельхофа совершенно покорило то, что водопад низвергался прямо по стене зала, и он тут же принялся карабкаться по камням, отважно скользя по их гладкой, влажной поверхности. Он громко вскрикивал от радости при виде каждого птичьего гнездышка, пытался рвать цветы, но умудрялся лишь с корнем выдирать редкие растения и наконец, когда уже почти добрался до самого потолка, был насильно сведен вниз Калиндасом.

Это в самом деле был Тассельхоф. Чем больше Палин смотрел на него, тем больше убеждался, что это тот самый кендер, которого он знал больше тридцати лет назад. Палин заметил, что и Лорана внимательно наблюдает за кендером и в ее взгляде отчетливо сквозит изумление, смешанное с легким недоверием. Тут магу подумалось, что Тассельхоф все эти тридцать восемь лет мог спокойно бродяжить по миру, пока ему вдруг не взбрело в голову навестить своего друга Карамона.

Но Палин тотчас отбросил эту мысль. Другой кендер, возможно, так бы и сделал, но не Тассельхоф, который был, как часто говаривал Карамон, кендером совершенно уникальным. Впрочем, возможно, не таким уж и уникальным он был, и если бы у людей нашлось время приглядеться к его собратьям, они вполне могли бы обнаружить, что кендеры способны на удивительно верную и преданную дружбу. Но если Тас не бродяжил по миру почти сорок лет, то где же он в таком случае был?

Палин внимательно выслушал рассказ рыцаря о появлении Таса из Усыпальницы наутро после страшной штормовой ночи (это обстоятельство Палин счел особенно примечательным), о том, как узнал его Карамон, о последовавшей вскоре смерти старика и о его последних словах, сказанных Герарду.

– Ваш отец был очень расстроен тем, что не видит рядом своего брата Рейстлина, потому что тот обещал ждать его. И вот тогда ваш отец обратился ко мне с тем поручением, о котором я уже говорил, – закончил свой рассказ Герард. – Он попросил меня отвести Тассельхофа к Даламару. Я полагаю, что речь шла о Темном Даламаре, чародее с довольно зловещей репутацией?

– Думаю, да, – уклончиво ответил Палин, не настроенный выдавать свои мысли.

– Согласно Мере, которой мы, рыцари, обязаны следовать, честь обязывает меня выполнить поручение умирающего. Но, поскольку чародей Даламар уже много лет как исчез из мира и никому не известно, где он находится, я не совсем понимаю, что мне следует делать.

– Я этого также не понимаю, – заметил маг. Последние слова отца заинтриговали его, он прекрасно помнил, как твердо отец верил в то, что Рейстлин не оставит своей земной оболочки, пока его брат-близнец не присоединится к нему.