Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства - Алексей Бычков

В пропойской тюрьме, куда его засадили, приняв за лазутчика, он объявил себя первоначально родственником убитого царя Дмитрия, Андреем Андреевичем Нагим, скрывающимся от мести Шуйского. Ему поверили и по его просьбе перевезли в Стародуб. Отсюда он послал своего товарища, подьячего Рукина, разглашать по северским городам, что царь Дмитрий жив и скрывается в Стародубе. Известие это было встречено во всей «преждепогибшей Украине» с величайшей радостью, и из Путивля отправилось в Стародуб несколько боярских детей вместе с Рукиным повидать новоявленного государя. Рукин привел их к мнимому Нагому. Тот вначале запирался и начал говорить, что ничего не знает про Дмитрия, но когда жаждавшие узреть царя стародубцы стали грозить ему пыткой и хотели его уже схватить, то он вдруг выпрямился, взял в руку палку и грозным голосом крикнул: «Ах вы, такие-сякие дети, еще меня не знаете, я государь». Этот окрик подействовал, простодушные стародубцы тотчас же повалились ему в ноги со словами: «Виноваты, государь, перед тобой» — и тут же стали собирать для него деньги и рассылать во все стороны грамоты по городам, чтобы высылали людей и казну так счастливо отыскавшемуся царю.

Насколько велико было ослепление людей, что новый самозванец — истинный царь Дмитрий, показывает следующий случай: один боярский сын из Стародуба вызвался сам поехать в стан Василия Ивановича Шуйского под Тулу и по приезде спросил его, зачем он надел себе на голову царскую корону при живом государе, за что был, конечно, подвергнут мучительной казни; Шуйский приказал его поджарить на медленном огне, но тот до конца оставался при убеждении, что принимает мученическую смерть за своего законного государя.

Вокруг второго самозванца начала собираться дружина, этим озаботился некий поляк Меховецкий, который, по современным сведениям, и раздобыл нового царя. «На сей раз Дмитрия воскресил Меховецкий и потом, хотя или нехотя, должен был помогать ему, ибо твердо знал все обычаи и дела первого Дмитрия», — говорит С. И. Маскевич[101] в своем дневнике. Однако войско новоявленного царя собиралось на первых порах довольно медленно, почему он и не мог поспеть на выручку к Болотникову в Тулу; поэтому также Шуйский слишком легко отнесся к его появлению и не счел нужным тотчас же после взятия Тулы направить свои войска в Северскую Украину, чтобы сразу покончить с новым Дмитрием.

В сущности, Лжедмитрий II ровно ничего не смыслил в военном деле. Но возле него были сведущие люди, которые помогали ему своими советами и указаниями. После нескольких неудач и целого ряда испытаний в 1608 году Лжедмитрию II посчастливилось дойти, наконец, до села Тушина, расположенного в нескольких километрах от Москвы. Здесь он и учредил свою резиденцию. Сначала Тушино превратилось в укрепленный лагерь; затем это место, приобретшее впоследствии столь печальную известность, приняло вид настоящего города. Постепенно в нем сконцентрировались значительные военные силы. Конечно, чтобы прокормить их, сюда стекалось множество народа. Тут были купцы, предлагавшие свои товары; сюда же приходили и те, кто торговал своей честью. Тушино самым серьезным образом угрожало Москве. Недаром прозвище Тушинский вор так и осталось за Лжедмитрием II.

Теперь в России воцарилась анархия. Напрасно одержал Василий Шуйский несколько побед. Тщетно в борьбе со своими врагами потопил он одного из вождей смуты, Болотникова, и повесил лже-Петра, мнимого сына царя Федора. Все эти удары были мимо цели. Страна была охвачена пламенем. Смута раздирала государство. Ничто не мешало теперь вторжению врагов. Народ не верил своему царю и был во власти искателей приключений.

Василий ясно видел опасность своего положения. И раньше он не хотел войны с Польшей. Теперь он тем более был склонен к мирному решению всяких споров с ней. Сами обстоятельства помогли ему в этом.

Мы знаем, что в Краков был отправлен из Москвы князь Волконский. Но ему ничего не удалось добиться в Польше. Разумеется, его расспрашивали о том, что произошло в Москве. Чуть ли не с первых слов Волконский заявил с досадой, что Дмитрий действительно убит, но это ничего не значит: поляки сумеют воскресить его из мертвых. Такое начало не предвещало ничего хорошего. Немудрено, что единственным результатом этих отношений было отправление в Москву польского посольства. Уполномоченными короля явились Друцкий-Соколинский и Витовский. Оба они прибыли в Кремль 22 октября 1607 года. Обстоятельства требовали от русского правительства энергичных мер. Однако и на этот раз оно осталось верно своим традициям. К великому огорчению Олесницкого и Гонсевского, переговоры затянулись. Мучимые тоской и изнемогая в напрасных ожиданиях хоть какого-нибудь исхода, несчастные пленники пригрозили, наконец, своим тюремщикам, что прибегнут к силе, чтобы пробиться к польской границе. Для того чтобы эти слова не остались пустым звуком, они принялись за приготовления к побегу. Потребовалось вмешательство бояр, чтобы хоть сколько-нибудь успокоить злополучных пленников.

Между тем положение Василия Шуйского с каждым днем становилось все труднее. Это не могло не сделать его более покладистым. Так или иначе, 23 июля 1608 года с поляками был заключен мирный договор на три года и 11 месяцев. И мир был заключен на условиях Польши.

Самозванец осаждал Москву 21 месяц. В 1608 году в лагерь Тушинского вора, как стали называть его в народе, приехала Марина Мнишек, которая, желая сохранить за собой титул русской царицы, «признала» в новом самозванце Дмитрия и стала его женой. Этот шаг Марины был для самозванца большой поддержкой, многие города присягнули ему. По сути, в России стало два царя: в Москве — Василий Шуйский, в Тушине — Лжедмитрий II. У самозванца сформировалась своя Боярская дума, был свой патриарх — Филарет (Федор Никитич Романов, отец будущего царя Михаила Романова).

Своим приверженцам самозванец щедро раздавал земли и крепостных. Многие москвичи никак не могли определиться, кому служить: уверяли в верности Василия, а затем перебегали в Тушино; побывав в Тушино, возвращались в Москву. Таких перебежчиков русские люди стали называть «перелетами».

Не надеясь собственными силами справиться с самозванцем, Шуйский обратился за помощью к шведскому королю Карлу IX. Шведская рать вступила на территорию России.

В мае 1609 года родственник царя М. В. Скопин-Шуйский выступил с русскими и шведскими войсками из Новгорода Великого против самозванца. Ему удалось освободить от захватчиков целый ряд волжских городов.

Но новая беда свалилась на царя Василия. Польский король Сигизмунд, активно вмешался в русские дела. Союз России со Швецией был тому причиной. Сигизмунд не мог допустить, чтобы Карл IX, его злейший враг, мог поживиться за счет России. Он решил сделать это сам и 21 сентября 1609 года напал на Смоленск. Польским наемникам, воевавшим на стороне самозванца, был дан приказ присоединиться к своему королю.

В 1609–1610 годах многие польские отряды, находившиеся на службе у самозванца, ушли под Смоленск. Между тем и у Лжедмитрия II дела не ладились. Его воинство, погрязшее в разгульной жизни, пьянстве и разбоях, не только не смогло взять Москвы, но и настроило против себя россиян. Успешно действовали против тушинцев и шведы. Города, прежде признавшие Тушинского вора, снова стали переходить под власть Шуйского, который уже надеялся на скорую победу над самозванцем.

Испугавшись возможной расправы над ним со стороны поляков, Лжедмитрий тайно бежал в Калугу. Туда к нему перебралась и Марина. Вскоре тушинский лагерь совсем опустел: польское рыцарство вышло из него; остальные поехали с повинной или в Москву, или в Калугу. Осада Москвы была снята. Однако после поражения русских войск под Клушином 24 июня 1610 года Лжедмитрий вновь дошел до Москвы и встал лагерем в селе Коломенском. После подхода к Москве польского войска гетмана Жолкевского самозванец вновь ушел в Калугу.

Положение Шуйского в Москве было самое жалкое. Ухудшающаяся жизнь грозила москвичам голодной смертью. Было предпринято несколько попыток сместить Шуйского, но каждый раз на его защиту вставал патриарх Гермоген.

В сложном положении оказались бояре и служилые люди, находившиеся в тушинском лагере. Для них неразумны были и бегство в Калугу к теряющему силу самозванцу, и просьба о пощаде у Шуйского. Они решили искать милости у Сигизмунда. Польский король 4 февраля 1610 года принял посольство тушинских россиян из 42 именитых бояр, дворян и купцов, возглавляемое боярином Михаилом Салтыковым. В посольстве были князья Рубец-Масальские и князь Хворостинин, Лев Плещеев, дьяк Грамотин, купец Андронов и другие. Они предпагали московский престол королевичу Владиславу и выработали условия относительно династической унии Москвы с Польшей под его властью.