История Франции. С древнейших времен до Версальского договора - Уильям Стирнс Дэвис

В январе 1804 г. заговор был раскрыт. Моро, Пишегрю, а позже и Кадудаль, в течение нескольких месяцев скрывавшиеся в Париже, были арестованы (с 15 февраля по 7 марта 1804 г.). Кадудаль признался, что ждал приезда во Францию принца из королевской семьи и лишь после его прибытия должен был совершить покушение: принц должен был находиться у заговорщиков под рукой сразу после того, как они устранят первого консула.

И тут произошло роковое стечение обстоятельств: из полиции поступило сообщение о таинственных поездках герцога Энгиенского. Оно попало к Бонапарту одновременно с признаниями Кадудаля, и консул решил, что герцог Энгиенский, сын принца Конде, и есть тот принц, которого ждал Кадудаль. Этот аристократ жил в изгнании в герцогстве Баденском, в городе Эттенхайм, который только Рейн отделяет от Страсбурга. Корсиканец был вне себя от гнева. «Я что, собака, которую можно забить до смерти на улице?! – кричал он. – Я не дам убить себя без сопротивления! Я заставлю этих людей дрожать от страха и научу их сидеть спокойно!»

Несмотря на недовольство Камбасереса и Лебрена, второго и третьего консулов, он приказал отряду драгун похитить герцога Энгиенского с территории Баденского государства. Пленника отвезли в один из фортов Венсенского замка и сразу же судили военным судом за участие в войне против Франции (чем герцог открыто гордился), приговорили к смерти и в полночь расстреляли в крепостном рву. Эта казнь, разумеется, ужаснула роялистов и полностью погасила заговор. Немного позже был казнен на гильотине Кадудаль; Пишегрю был задушен в тюрьме, а Моро изгнан из Франции. Но смерть герцога Энгиенского, который был просто убит, навсегда осталась пятном на имени великого завоевателя.

Заговор Кадудаля ускорил превращение консульства в наследственную монархию. Через несколько дней после ареста заговорщиков сенат по предложению Фуше, в прошлом якобинца и террориста, а теперь послушного орудия нового Цезаря, потребовал, чтобы Наполеон, «великий человек», «довел свой труд до конца и сделал таким же бессмертным, как свою славу!». Один из «трибунов» перевел эту просьбу на более понятный язык: он потребовал, чтобы Наполеон Бонапарт провозгласил себя императором французов и чтобы этот императорский титул был объявлен наследственным. Один лишь Карно, бывший военный вождь террористов, нашел в себе мужество сопротивляться этому предложению. Сенат дал согласие и 18 мая 1804 г. принял постановление Senatus consultum о том, что «управление Республикой поручается императору Наполеону». Титул императора был наследственным и должен был переходить в семье Бонапарт от отца к сыну в порядке старшинства. Если не будет прямых потомков, наследниками Наполеона должны были стать его братья Жозеф и Луи. Эти новые изменения в конституции Восьмого года были выставлены на всенародное голосование и утверждены более чем 3,5 миллиона голосов. Против проголосовали, согласно официальным подсчетам, меньше 3 тысяч человек. Франция действительно была полностью загипнотизирована авантюристом с Корсики и была готова проголосовать ради него за что угодно.

Колесо Фортуны совершило полный оборот. На смену старой монархии в 1791 г. пришла ограниченная монархия, потом в 1793 г. – республика, в 1795 г. консервативная республика под управлением директоров, в 1799 г. – диктатура (Консульство было именно диктатурой), и вот снова возникла монархия с правителем более умелым и могущественным, чем Людовик XIV. Тени монархов из семейства Бурбон в загробном мире, конечно, рассмеялись призрачным смехом. Но та монархия, которую основывал Наполеон I, сильно отличалась от монархии «короля-солнце».

Империя просуществовала десять лет – с 18 мая 1804 по 6 апреля 1814 г. В области международных отношений это было десятилетие непрерывных войн. В начале этих лет французская армия занимала большинство европейских столиц, в конце десятилетия Франция потерпела поражение и Наполеон, побежденный Европой, отрекся от престола в замке Фонтенбло. В своей стране Наполеон сохранил учреждения, существовавшие при Консульстве, и завершил централизацию своей абсолютистской системы управления. Но он также создал несколько новых учреждений, самым важным и типичным из которых был основанный в 1808 г. университет.

Полностью уничтожив политические свободы и все виды народного контроля над властью, вернув в управление страной произвол и деспотизм, существовавшие при старом режиме, Наполеон утратил поддержку богатых и образованных буржуа. Применив из-за внешнеполитических причин насилие против папы, он усилил религиозные конфликты внутри Франции и лишил имперское правительство поддержки духовенства и католиков. И наконец, постоянный призыв новобранцев в войска лишил его даже симпатии народных масс. Однако народ, то есть ремесленники и крестьяне, несмотря на свое недовольство, еще долго оставался верен Наполеону: император сохранял гражданскую свободу и равенство и давал им возможность спокойно владеть их фермами – с их точки зрения, главными завоеваниями революции. После того как эта смена общественного мнения внутри страны завершилась, разумеется, оставалось недолго ждать катастрофы, и она разразилась в 1814 г. Наполеон в конечном счете потерпел поражение потому, что Франция больше не желала приносить жертвы ради него.

Превращение Консульства в наследственную монархию потребовало внесения изменений и правок в конституцию Восьмого года. У этих перемен было две цели: было окружить новое самодержавие всем внешним блеском и церемониалом старой монархии и еще больше увеличить могущество суверена. Конституция продолжала называться конституцией Восьмого года, хотя из нее почти исчезли все следы республиканства.

Император, как Людовик XVI, получал цивильный лист[202] в 25 миллионов франков (5 миллионов долларов). Теперь в конституции упоминалась императорская семья; братья Наполеона стали принцами, а его сестры принцессами. Императора так же, как исчезнувших королей, окружали внушительно выглядевшие знатные особы, организованные по иерархическому принципу, – высшие сановники, маршалы Франции, генерал-полковники, высшие должностные лица короны и т. д. Их титулы были в большинстве случаев заимствованы у прежнего двора. «Высших сановников» было шесть – великий электор, архиканцлер империи, государственный канцлер, архиказначей, великий коннетабль и великий адмирал. Все они носили роскошные знаки своей должности. Маршалов и генерал-полковников император выбрал из числа самых прославленных генералов революции. Высшие должностные лица короны назывались «великий капеллан», «великий камергер», «главный ловчий», «главный конюший», «великий церемониймейстер» и «великий гофмаршал». Даже при Людовике XIV королевская резиденция не была более совершенной и не более блестящей, чем при Наполеоне. Некоторые его высшие должностные лица даже были из старого двора. Великим камергером стал граф Талейран, бывший епископ Отенский, уже занимавший должность министра иностранных дел. Великим церемониймейстером был граф де Сегюр, бывший послом Людовика XVI при дворе Екатерины II Российской.

Сенат при империи потерял свою важнейшую привилегию – право решать, соответствует ли тот или иной закон конституции. Его решения в других подобных случаях теперь были действительны только после их утверждения императором. В результате император теперь имел не только исполнительную, но и законодательную власть: «Цезарь» хотел все делать сам!

Ни один человек за всю христианскую эпоху не был таким грозным правителем и не обладал таким даром повелевать людьми, как Наполеон. И как бы мы ни оценивали его человеческие качества, ему почти нет равных во всей истории человечества, кроме Юлия Цезаря. «Он был гигантом среди людей, как мамонт; он был создан не по тому образцу, что другие», – писал о нем Тэн. Одна его противница (мадам де Сталь) заметила: «Его нельзя было описать словами, которые привыкли служить нашим целям».

В то время, когда Корсиканец взошел на трон, ему было тридцать один год и его гений и характер полностью развились. Самыми яркими его чертами были сила ума и воображения, жажда славы и власти и необыкновенная работоспособность.

Его изумительный интеллект был, видимо, по способу мышления самым стихийным и ясным умом, каким может обладать человек. И этот ум он регулировал и дисциплинировал необычным образом. Наполеон откровенно объяснял: «Различные дела расставлены у меня в голове, как вещи в шкафу. Когда я заканчиваю работать над одним делом, я закрываю ящик, где оно лежит, и открываю ящик с другим. Дела не смешиваются между собой и никогда не раздражают и не утомляют меня». Его ум был прочно связан с объективной реальностью. В его отношении к жизни всегда преобладал практицизм, и потому он терпеть не мог чистые теории и чистых теоретиков. Корсиканец всей душой ненавидел таких людей и говорил о них: «Идеологи – просто сброд!»