Происхождение партократии - Авторханов Абдурахман

) Ленин не ограничился этим. Хорошо зная, что с оппозицией заигрывают за его спиной Сталин и Зиновьев, он заставил их выступить на том же заседании с защитой тезисов Сокольникова (Троцкого) и принципиальной критикой «военной оппозиции». Они это вынуждены были сделать, хотя и безо всякого энтузиазма. Сталин сказал: «Проект, представленный Смирновым, неприемлем, так как он может лишь подорвать дисциплину в армии и исключает возможность создания регулярной армии» (Сталин, Сочинения, т. 4, стр. 250).

После таких же выступлений других членов ЦК Ленин, в глубокой уверенности, что он окончательно разоружил оппозицию, предложил голосовать на съезде тезисы ЦК и тезисы Смирнова. Неожиданные результаты голосования на какой-то момент обескуражили Ленина: за тезисы ЦК (Сокольникова — Троцкого) голосовало 174 делегата, за тезисы Смирнова — 95 делегатов, воздержалось — 3, не участвовал в голосовании — 1. («Восьмой съезд РКП(б). Протоколы», стр. 273). С такой большой, компактной и решительной оппозицией Ленин никогда не имел дела в истории большевизма. С тем большей яростью он набросился на противника. В ход были пущены все виды оружия из богатого тактического арсенала Ленина: дипломатия, нажим, угрозы и испытанный метод индивидуальной «обработки» лидеров оппозиции. Всю эту работу Ленин провел в довольно короткое время — в течение 22 и 23 марта. 22 марта председательствующий Зиновьев заявил, что бюро ЦК и президиум съезда делают съезду предложение:

«Мы находим, что в данный момент следует попытаться поискать сближения между вчерашним большинством и меньшинством по такому коренному вопросу, как вопрос о военной политике… Мы предлагаем поэтому сейчас съезду не переходить к детальному обсуждению той резолюции, которая была принята за основу (тезисы т. Троцкого), а предварительно сдать вопрос в комиссию из 5 членов» (там же, стр. 273).

Бюро ЦК и президиум предложили состав комиссии: от большинства — Сталина, Зиновьева и Позерна, а от меньшинства — Ярославского и Сафарова. Более подходящей комиссии Ленин и не мог бы выдумать. Не столько судьба оппозиции, сколько карьера Сталина и Зиновьева была поставлена на карту. Произошло «чудо», которое Ленин предвидел: комиссия пришла к «единодушному решению» о военной политике. Результаты работы комиссии доложил съезду 23 марта Ярославский:

«Так как съезд положил в основу тезисы доклада т. Троцкого, то комиссия прежде всего, рассмотрев эти тезисы, нашла необходимым внести только редакционные изменения… когда мы, меньшинство съезда, выступили на съезде с критикой этих тезисов т. Троцкого, которые защищал здесь т. Сокольников, то мы указывали на то, что принципиально мы не возражаем против такой постановки вопроса, какая имеется в этих тезисах» (там же, стр. 339).

Эта поразительная метаморфоза оппозиции, которая еще два дня тому назад «в острых и бурных прениях» отвергла на военной секции тезисы Троцкого — Сокольникова, а сегодня находит нужным делать в них «только редакционные изменения», стала возможной из-за капитуляции Сталина и лидеров «военной оппозиции», лично связанных с ним (Ворошилов, Ярославский, Бубнов, Сафаров и другие). Сталин организовал «военную оппозицию», он же ее и распустил, когда он увидел, что Ленин разгадал его двойную игру. Поставленные на голосование тезисы Троцкого с «редакционными изменениями» согласительной комиссии были приняты съездом единогласно при одном воздержавшемся (там же, стр. 340).

В своей заключительной речи Ленин не без гордости торжествовал победу над «военной оппозицией»:

«Мы пришли к единодушному решению по вопросу военному. Как ни велики казались вначале разногласия, как ни разноречивы были мнения многих товарищей…, — нам чрезвычайно легко удалось в комиссии прийти к решению абсолютно единогласному» (там же, стр. 346).

Как это ему удалось, Ленин не рассказал, но мы об этом уже говорили выше.

На VIII съезде обсуждалась и была принята новая (вторая) Программа партии. Документ этот имел пропагандно-тактическое, менее всего программное значение. В основе новой программы лежала известная концепция Ленина из его работы «Империализм, как высшая стадия капитализма». Эта работа Ленина, претендующая на прогноз будущего и причисленная его адептами к классическому труду ленинизма, оказалась в исторической проверке синтезом утопии и желания.

Основная идея Ленина: капитализм, начиная с конца XIX и начала XX века, вступил в свою последнюю монополистическую загнивающую стадию — стадию финансового капитализма, стадию империализма. Ленин писал:

«Самая глубокая экономическая основа империализма есть монополия… Как и всякая монополия, она порождает неизбежное стремление к застою и загниванию. Поскольку устанавливаются, хотя бы на время, монопольные цены, постольку исчезают до известной степени побудительные причины к техническому, а следовательно ко всякому другому прогрессу, движению вперед; постольку является, далее, экономическая возможность искусственно задерживать технический прогресс… Монополия, олигархия, стремление к господству, эксплуатация все большего числа маленьких и слабых наций небольшой горсткой богатейших и сильнейших наций — все это породило те отличительные черты империализма, которые заставляют характеризовать его как паразитический и загнивающий капитализм» (Ленин, Собр. соч., 3-е изд., т. XIV, стр. 151, 171–172).

На этой стадии капитализм достиг своего высшего экономического и технического уровня, своего зенита, дальнейшее его развитие идет вниз, под уклон, к краху, наступает эра неизбежных империалистических войн и, как их результат, — мировая революция.

Выход: «только коммунистическая революция может вывести человечество из тупика, созданного империализмом и империалистическими войнами» (Из Программы партии, VIII съезд РКП(б), стр. 393).

Ленин, который так же, как Маркс и Энгельс, не любил или сознательно избегал фантазировать, как будет выглядеть на деле социалистическое, коммунистическое общежитие, охотно фантазировал о судьбах капитализма. Однако более чем полувековая история технико-экономического развития «загнивающего капитализма» и «прогрессивного» социализма самым наглядным образом опровергла смелую фантазию Ленина: приоритеты всех великих изобретений второй индустриальной революции (кибернетика, расщепление атомного ядра, электроника и т. д.) как раз принадлежат этому «загнивающему капитализму», а не социализму. Правда, КПСС по праву гордится тем, что первым человеком в космосе был «советский коммунист» (тут была специфическая причина — Кремль предложил своим военным инженерам изобрести такую ракету, которая могла бы достичь США, а они «перевыполнили» план — изобрели ракету, способную лететь в космос). «Капиталисты» перекрыли этот советский успех, послав человека на Луну.

Утопичной оказалась доктрина Ленина о «мировой революции», изложенная в той же Программе. Преамбула ленинской Программы торжественно провозгласила: «Началась эра всемирной пролетарской, коммунистической революции» (там же, стр. 390). В результате этой «всемирной революции» Ленин думал, что будет создана одна единая «Всемирная Советская республика» без границ. (Ленин: «Может быть, будет у нас общая программа, когда создастся Всемирная Советская республика», VIII съезд РКП(б), стр. 101).

Однако даже восточноевропейские страны, где коммунистические режимы были принесены из СССР на штыках Красной армии, и те не захотели составить с СССР одну «Всемирную Советскую республику», не говоря уже об азиатских коммунистических государствах.

Утопичной оказалась теория об отмирании государства, провозглашенная Марксом и Энгельсом, специально развитая Лениным в книге «Государство и революция» и зафиксированная в ленинской Программе в словах: борьба с бюрократизмом и «упрощение функций управления при повышении культурного уровня трудящихся ведут к уничтожению государственной власти» (там же, стр. 397).

Советское государство развилось в тоталитарное супергосударство, в котором бюрократия руководит не только политикой, администрацией, народным хозяйством, распределением, культурой и бытом, но и каждым движением советского человека от колыбели до гроба. Это единственное государство в истории, которое самым строжайшим образом регламентирует мораль, чувство, вкус, мысль своего подданного. Не государство для человека, а человек для государства. Поэтому абсолютный примат государства над человеком стал «философией власти» советской партократии. Поэтому здесь бюрократ не слуга народа, а его повелитель. Вот эта универсальная и беспрецедентная властная цель потребовала создания универсальной и беспрецедентной бюрократии.