Все страхи мира - Том Клэнси

Бок и Фромм впервые познакомились пять лет назад. Фракция Красной армии разработала план саботажа западногерманского реактора, и ей потребовался совет специалиста, как осуществить это с наибольшей эффективностью. Хотя попытка не стала достоянием общественности, предотвратить нападение на атомный реактор удалось лишь в последнюю минуту. Ликование по поводу успеха западногерманской службы безопасности поставило бы атомную промышленность ФРГ на грань краха.

— Осталось меньше года до полного закрытия станции. Я хожу на работу всего три дня в неделю. Меня заменил «технический эксперт» с Запада, хотя он, разумеется, позволяет мне «давать советы», — сообщил Фромм.

— Тебе этого недостаточно, Манфред, — заметил Бок. Доктор Фромм в недавнем прошлом был главным инженером военного проекта, который вынашивал Эрих Хонеккер. Несмотря на то что русские и немцы были союзниками в рамках мировой социалистической системы, они так и не стали настоящими друзьями. На протяжении доброй тысячи лет обе нации относились друг к другу с подозрительностью. Германская Демократическая Республика по крайней мере попыталась построить социализм, тогда как русские потерпели полную неудачу. В результате вооруженные силы Восточной Германии так и не смогли сравниться по своей мощи с армией на Западе. До последнего момента русские опасались немцев, даже тех, что были на их стороне, и вдруг, совершенно неожиданно, допустили объединение Германии в единое государство. Но задолго до этого непонятного шага русских Эрих Хонеккер пришел к выводу, что подобная подозрительность может оказать влияние на стратегический баланс, и решил сохранить в ГДР часть плутония, получаемого в Грейфсвальде и на других реакторах. Манфред Фромм обладал ничуть не меньшими знаниями, необходимыми для создания атомной бомбы, чем любой русский или американский ученый, хотя ему и не довелось воспользоваться этими знаниями на практике. В течение десяти лет восточные немцы тайно накапливали плутоний до тех пор, пока в последнем приступе марксистской преданности его не передали русским товарищам, чтобы не допустить захвата плутония Западом. Этот заключительный акт стал поводом для яростных взаимных упреков, причем настолько несдержанных, что не все материалы, связанные с подготовкой атомного оружия, были переданы русским. Теперь все контакты между русскими атомщиками и коллегами Фромма были прерваны.

— Мне сделали отличное предложение. — Фромм поднял со своего письменного стола конверт из плотной бумаги. — Приглашают на работу в Аргентину. Мои коллеги с Запада, да и многие прежние друзья уже там, переехали несколько лет назад.

— Хорошие условия?

Манфред фыркнул.

— Миллион немецких марок в год до завершения проекта. Никаких налогов, деньги перечисляются в швейцарские банки, и все остальные прелести, — произнес он бесстрастным голосом. Оба понимали, что принять такое предложение Фромм не мог. Для него работать на фашистов было так же невозможно, как дышать водой. Его дед, один из основателей спартаковского движения, погиб в нацистском концлагере вскоре после прихода Гитлера к власти. Отец работал в коммунистическом подполье, участвовал в знаменитой шпионской группе «Красный оркестр», сумел каким-то образом пережить войну, несмотря на беспрерывные преследования со стороны гестапо и «Зихерхайтсдинст», и оставался уважаемым членом партии до самой смерти. Фромм учился марксизму-ленинизму с того момента, как стал ходить, а ликвидация его профессии не заставила полюбить новую политическую систему, которую его всегда учили презирать. Его увольняют с работы, он не сумел осуществить свои честолюбивые мечты, а теперь какой-то недоучка — инженер из Геттингена — обращается с ним, как с мальчишкой. Но хуже всего было то, что жена настаивала, чтобы он согласился на предложение переехать в Аргентину, и превратила семейную жизнь в ад из-за его отказа. Наконец он решил, что может задать вопрос.

— А ты как оказался здесь, Гюнтер? Вся страна охотится за тобой. Несмотря на то что ты ловко изменил внешность, тебе угрожает опасность.

Бок улыбнулся, довольный.

— Правда, удивительно, как меняют твой вид новая прическа и очки?

— Ты не ответил на вопрос.

— Мои друзья нуждаются в твоей квалифицированной помощи.

— И кто же эти друзья? — В голосе Фромма прозвучало сомнение.

— Они политически приемлемы для нас с тобой. Я не забыл Петру, — ответил Бок.

— Помнишь, как хорошо мы тогда подготовились? Так что же случилось?

— Среди нас оказалась предательница. Из-за нее на станции изменили систему охраны, когда до начала операции оставалось всего три дня.

— Одна из «зеленых»?

Гюнтер позволил себе горькую улыбку.

— Да. Узнав о возможном числе пострадавших среди гражданского населения и ущербе для окружающей среды, она заколебалась. Нам ничего не оставалось, как превратить ее в часть окружающей среды. — Гюнтер вспомнил, что стреляла Петра. Нет ничего хуже осведомителя, и было только справедливо, что именно Петра исполнила приговор.

— Часть окружающей среды, говоришь? Весьма поэтично. — Это была первая попытка Фромма пошутить, и она оказалась такой же безуспешной, как и обычно. Манфред Фромм был начисто лишен чувства юмора.

— Я не могу предложить тебе деньги. Кроме того, не могу ничего прибавить к тому, что уже сказал. ТЫ должен принять решение на основе услышанного. — У Бока не было сейчас пистолета, только нож. Он подумал, понимает ли Манфред выбор, перед которым оказался? Вряд ли. Несмотря на свою идеологическую чистоту, Фромм оставался технократом и его взгляд на события в мире был недостаточно широким.

— Когда нужно ехать?

— За тобой следят?

— Нет. Для обсуждения делового предложения аргентинцев мне приходится ехать в Швейцарию. Подобные вещи нельзя обсуждать в Германии, даже теперь, когда она объединилась и все счастливы, — объяснил он. — Я сам купил билет, получил паспорт, визы и тому подобное. Нет, не думаю, что за мной следят.

— Тогда выезжаем немедленно. Вещи можно не собирать.

— Что сказать жене? — спросил Фромм и тут же понял, что задал вопрос напрасно. Его семейную жизнь нельзя было назвать счастливой.

— Выбери какую-нибудь отговорку.

— Позволь мне все-таки собрать вещи. Так будет проще. Сколько времени потребуется…

— Я не знаю.

Через полчаса все было готово. Жене Фромм объяснил, что уезжает на несколько дней для дальнейших консультаций по поводу работы. Она поцеловала мужа в щеку, глядя на него с надеждой. Так приятно жить в Аргентине, но еще приятнее хорошо жить где угодно. Может быть, этот старый друг сумел убедить его. В конце концов, он ведь приехал на «мерседесе». Возможно, он знал, что их ждет в будущем.

Три часа спустя Бок и Фромм поднялись на борт самолета, вылетающего в Рим. Там они пересели на другой самолет, прибыли в Турцию и затем проследовали в Дамаск. В Сирии они разместились в отеле, чтобы отдохнуть.

Марвин Расселл выглядит еще внушительнее, чем раньше, подумал Госн. Если у него и был небольшой лишний вес, он исчез вместе с потом после ежедневных учений. Постоянные тренировки с бойцами движения развили его и без того мощную мускулатуру, а под жаркими лучами солнца Марвин так загорел, что его можно было принять за араба. Единственной диссонирующей чертой оставалась его религия. Товарищи докладывали, что Марвин настоящий язычник, неверный, поклоняется — представьте себе! — Солнцу. Это тревожило мусульман, но они старались, не подавая виду, исподволь показать ему подлинную ценность ислама. Передавали, что Марвин прислушивался к их проповедям с интересом. Кроме того, стало известно, что он метко стреляет из любого оружия и с любого расстояния, непобедим в рукопашной схватке и едва не сделал инвалидом их инструктора. Наконец, его искусству в поле позавидует даже лиса. По общему мнению, Марвин оказался хитрым, находчивым бойцом. Если не принимать во внимание его религиозные отклонения, все любили и уважали Марвина.

— Марвин, если ты станешь еще сильнее, к тебе будет страшно подойти! — засмеялся Госн при виде своего американского друга.

— Ибрагим, это была самая лучшая мысль из всего, что приходило мне в голову, — приехать сюда. Я даже не думал, что в мире существуют другие народы, которых преследуют вроде моего, — но вы защищаетесь и очень успешно. Вы — настоящие мужчины. — Госн не верил ушам: и это говорит человек, что сломал шею полицейскому, будто спичку. — Я хочу помочь вам, всеми силами.

— Среди нас всегда есть место для настоящего бойца. — Если Марвин овладеет арабским, из него выйдет превосходный инструктор, подумал Госн. — Ладно, мне пора отправляться.

— Куда?

— У нас есть лагерь к востоку отсюда. — База находилась на севере. — Там мне нужно выполнить специальное поручение.