Зимнее солнце - Татьяна Нартова

— Ну, эта, преступница, Лида, что ли? — совершенно оторопев, выдал паренек. Сотворитель мгновенно преобразился, довольно улыбнувшись и хлопнув в ладоши:

— Что ж, Квиарл, ты принес мне замечательную новость. Иди, передай своему начальнику, чтобы готовил кортеж. Я лично поеду встречать отряд Уварса.

— Слушаюсь! — радостно крикнул гонец, секундой позже исчезая за дверью. Мужчина лишь хмыкнул в ответ на столь бурное проявление уважения к его особе. Мягкое кресло радушно приняло упавшую в него фигуру Сотворителя, отвечая легким скрипом. Эта ненормальная человеческая женщина принесла в последнее время ему забот больше, чем все лекверы вместе взятые за последние полтысячи лет его правления. И сейчас Дэрлиан испытывал невероятное облегчение, уже готовя те речи, что будут совсем скоро произнесены в суде. Уж на этот раз он сам обо всем позаботиться, и никто не сможет помешать ему.

Леквер положил локти на колени, внимательно всматриваясь в узор пола. Под его взглядом узкие блоки из медовых и золотистых деревянных досок перемещались, с каждым мгновением выстраивая все более странный рисунок. Если бы сейчас кто-нибудь пожелал заглянуть в зал приема Дома Сотворителя, он мог бы застать весьма непривычную картину: глава лекверов с благоговением смотрел на изображение женщины, а в глазах у него блестели самые настоящие слезы. Только вот почему-то ни у кого такого желания не возникало.

Фургон медленно остановился, а еще через минуту брезентовый полог откинулся, и в образовавшийся проем заглянул капитан. Казалось, его усы за последние трое суток стали еще пышнее, да и сам Уварс как-то весь подтянулся и даже шутить стал реже. Я отлично понимала советника, и вполне разделяла его точку зрения на происходящее. Ведь Шерненса так и не нашли. Создавалось такое впечатление, что эльф каким-то образом сумел провалиться под землю или превратиться в пар. Как тщательно лекверы Уварса не обшаривали всю Киарсу, но даже следов беглеца найти не смогли. Наконец, окончательно махнув рукой на безрезультатные поиски, капитан приказал отправляться в столицу. Время поджимало все больше, так что последние три дня отряд несся без остановок. Воины, не успевшие еще толком отдохнуть в городе, теперь грязно ругались, проклиная всех и вся и теряя последние силы. Я старательно не замечала подобных разговоров, в которых все чаще фигурировала мое имя, естественно, не с похвальными эпитетами. И хотя мы продолжали с Викантом ехать на птицах, но становилось понятно, что доверие к нам истекало, словно песок в часах, с каждым пройденным километром заменяясь на презрение и злость

— Лида, — я мгновенно перевернулась на спину, чтобы сразу же сесть, — Ревет-Завер уже в четырех рекрециях езды отсюда. Так что я просто обязан по всем нашим законам связать вам руки. Конечно, это совершенно дурацкое правило, но сами понимаете…

— Не надо мне ничего объяснять, — спокойно прервала я советника, — Рано или поздно это должно было случиться. В конце концов, я же преступница, а не благородная леди, которая решила прокатиться по стране. Если положено, значит, выполняйте, Уварс.

Я протянула вперед руки, хотя правая все еще отзывалась болью в месте перелома. Наложенные шины были сняты еще на прошлой неделе, и теперь ничто не стесняло движения. Однако, долго радоваться по этому поводу мне не дали. Капитан, словно извиняясь, вздохнул и вынул откуда-то из-за пояса широкую ленту. Пришлось ободряюще улыбаться ему, давая возможность как можно крепче стянуть запястья. Несмотря на то, что лента была на ощупь мягкой, однако в кожу она врезалась не хуже, чем кожаный ремень. Едва удержавшись от вскрика, я в последний момент закусила губу. К счастью, советник этого не заметил, или не пожелал заметить.

— И еще, Лида. Теперь вы не имеете права покидать этот фургон. Мне придется установить вместо задней стенки решетку. Я бы с удовольствием обошелся без нее и других ограничений вашей свободы, но, боюсь, меня за это не поощрят. Еще раз простите меня…

Уварс медленно поднялся с дощатого пола, готовясь в следующий момент перелезть через низкую обрешетку, но я в последний момент задержала его:

— Капитан…

— Да?

— Можно вас попросить кое о чем? — уже внутренне смиряясь с отказом, тихо прошелестела я. Советник лишь кивнул, давая мне разрешение продолжать, — Я хочу напоследок еще раз увидеться и поговорить с Викантом, прежде чем предстану перед судом. Он очень многое для меня сделал, я не могу не попрощавшись исчезнуть из его жизни.

— Конечно, я скажу ему, — еще один кивок. Голос Уварса едва дрогнул, но он сразу же взял себя в руки. Я мысленно поблагодарила всех известных мне богов за столь необычайную сговорчивость начальника отряда. И уже с большим воодушевлением продолжила:

— И спасибо вам за все, — капитан едва слышно кашлянул, и, так и не обернувшись, покинул фургон.

Стараясь не обращать внимания на черную полоску ткани, я повалилась обратно на свой лежак. Теперь мне предстояло самое сложное. Нужно было, наконец, решить для себя одну важную вещь, столько лет не дававшую покоя. Сердце неприятно сжималось, на лбу выступила испарина, а глаза стали застилать слезы. Я никогда прежде не чувствовала себя настолько одинокой, как сейчас. Даже когда брела целую ночь по Кайросу в поисках выхода. Даже когда лежала практически в состоянии трупа на кровати в доме Руаллы. Даже когда меня бросил Шерненс. Мысль о последнем окончательно вывела меня из себя, так что я едва удержалась, чтобы не завыть. Эльф был в этом мире, наверное, единственным существом, которому я смогла полностью довериться, раскрыть свою душу. Он стал для меня практически родным, словно мы были знакомы с ним не всего несколько дней, а долгие годы. И его предательство било меня даже больнее, чем ожидание суда, которого я так долго боялась.

Надо было решать: продолжать ли так слепо двигаться по течению, теряя все ценное, или, в конце концов, попытаться хоть что-то сделать, чтобы окончательно не остаться наедине с бурлящим потоком. Я не знаю, сколько лежала, закрыв глаза и по инерции ощупывая покрывало всеми десятью пальцами, когда мое запястье что-то кольнуло. Осторожно потянув за краешек этого "чего-то", я обнаружила кулон эльфа. Не знаю, как он мог оказаться именно в этом месте, но, скорее всего, украшение просто выпало из кармана плаща, в который я его засунула в тот день, когда Шерненс мне его вручил. Тонкий стерженек с острым, словно маленькая стрела, концом любовно обрамлял почти невидимой глазом сверкающей золотой сеточкой и двумя переплетающимися нитями чуть розоватую жемчужину. А по сторонам от нее, напоминая два крыла, отходили две металлические полосочки, слабо мерцающие в полутьме желтым. Мне никогда не доводилось прежде видеть украшения, которое могло так завораживать. Крутя кулон за почти невесомую цепочку, я вглядывалась в гладкие бочка жемчужины, с каждым мгновением все больше успокаиваясь. Странная вещица, спасшая мне жизнь, теперь, казалось, приводила все мои разбежавшиеся мысли в порядок. Вздохнув, я снова свернулась калачиком на постели, устало закрывая глаза. Равномерный шелест деревянных колес о каменную мостовую постепенно убаюкал, и даже редкие покрикивания кого-нибудь из советников не помешали мне уснуть. Оно и не удивительно. Я уже и не помнила, когда за последние пять дней мне давали нормально выспаться. Четыре часа были роскошью. Из-за постоянного стресса и царящего вокруг хаоса во мне, видимо, что-то сломалось, так что кроме постоянных головных болей, в список болезней еще и бессонница добавилась. Но сейчас, лежа на промерзшем тюфяке, на полу дощатого фургона со связанными руками и отсутствием каких-либо перспектив, я смогла уснуть. И мне даже не снились кошмары, которые обыкновенно будили меня в этом мире. Жизнь, словно дала мне хоть немного вздохнуть, чтобы я не сдохла сразу, чтобы хватило сил еще помучиться. И я отчего-то была сейчас ей даже благодарна.