Каролинец - Рафаэль Сабатини

– Боже! И вы считаете, если Превост согласится с подобным предложением, то на это пойдем мы?

– Не вы ли, мистер Ратледж, когда речь шла о Джорджии, объявили его предложение просто смехотворным и не достойным даже ответа? – заметил Молтри.

– И тем не менее, – упрямо продолжал Ратледж, не обращая внимание на протесты всех, кто был в палатке, – теперь я предлагаю то же самое.

Все снова онемели. Вскоре, однако, Молтри обрел дар речи.

– Разрази меня гром, да все ли вы взвесили? – Он недоверчиво смотрел на губернатора, словно в первый раз его видел. – Вы сказали, что все обдумали. А вы подумали, что это предложение означает не только капитуляцию Чарлстона и обороняющих его войск, но и капитуляцию всей Южной армии под началом генерала Линкольна?

Взгляд Ратледжа было дрогнул, встретившись с голубыми глазами командующего, но сразу же снова стал твердым.

– Да, я подумал, – ответил он.

Гедсден хлопнул себя по бедру и вскочил на ноги, дрожа от злости.

– Тогда вот мое мнение, – прорычал он. – Одним словом, вы – подлый изменник, Ратледж! Подлый изменник, – повторил он, – и заслуживаете веревки.

Ратледж выглядел совершенно спокойным, но лицо его приобрело свинцовый оттенок. Зловещее, полное угрозы бормотание доносилось со всех сторон. Он собрал всю свою волю в кулак.

– Ваша грубость не сослужит нам доброй службы, – сказал он с хладнокровием, весьма далеким от его истинных чувств.

– Грубость?! – воскликнул молодой Лоренс. – После того, что вы нам предложили, никакой эпитет не будет слишком грубым. Мы изменим не только себе, но и союзникам, которые рассчитывают на нас. Черт возьми, Ратледж, кто вы – предатель или трус? Спасти свою шкуру, изменив интересам всей Америки – в этом вы добиваетесь нашей поддержки? Интересно, вы… – он запнулся, натолкнувшись на немигающий взгляд губернатора. – Ладно. У меня нет ровным счетом ни малейшего желания участвовать в дальнейших дебатах. Я ухожу. Мое место не здесь. Иду готовиться к встрече неприятеля, – и, презрительно фыркнув напоследок, статный полковник развернулся на каблуках и решительно зашагал к выходу из палатки.

– Одну минуту, полковник Лоренс! – В тоне Ратледжа послышалась угроза.

– Вы вольны уйти, если угодно, но помните, что заседания Тайного совета секретны. Я пригласил вас на это совещание, отчасти в надежде извлечь пользу из вашего военного опыта, отчасти из-за вашего английского образования и английских связей, предполагая назначить вас одним из уполномоченных на переговоры.

– Вы мне льстите, сэр, – скривился Лоренс.

– Я хочу лишь предупредить вас, сэр. Насколько я успел заметить, осмотрительность не входит в число ваших достоинств.

Поняв эти слова как намек на дело под Кузохэтчи, Лоренс покраснел до корней волос.

– Не могу ответить вам этим же комплиментом, сэр, – парировал он.

Ратледж, игнорируя шпильку, жестко продолжал:

– Приказываю не упоминать за этими стенами о том, что вы здесь слышали. В противном случае последствия будут более серьезные, чем недавно, когда вы ослушались приказа командующего. Я не потерплю беспорядков ни среди солдат, ни в городе.

Лоренс вытянулся во весь свой немалый рост.

– Рано или поздно нынешняя кампания завершится, мистер Ратледж, и тогда у меня найдется парочка возражений в ответ на ваше оскорбление. Но пока это время не настало, я – ваш покорный слуга. Не стоит добавлять страха по поводу моей неосмотрительности к тем кошмарам, которые вас уже терзают. – И он выбрался наружу.

Ратледж опустил голову. Гедсден, человек в общем-то черствый, почувствовал, что к его негодованию примешивается жалость. Он сделал попытку уговорить губернатора, но тот резко оборвал его, не дав даже начать.

– Не стоит затевать новые споры. С согласия Совета или без такового, но я выступлю перед британцами с объявленными мною сегодня предложениями.

Жалость Гедсдена мгновенно сменилась приступом буквально душившей его ярости.

– Проклятый предатель!.. Значит, говорите, вы посмеете сделать это без согласия Совета?

Ратледж встал. Лицо его было непреклонно.

– Да поможет мне Господь, я сделаю это. И я знаю, что делаю. Можете называть меня трусом, предателем, кем угодно. Ваше мнение мне безразлично. У меня есть долг перед народом Каролины, который облек меня высшей властью. И я выполню свой долг, несмотря на оскорбления, обвинения и даже угрозы.

Достоинство, с которым держался этот человек, укротило гнев собравшихся.

– В таком случае вы выполните его без моей помощи, – сухо поклонился Гедсден и повернулся, чтобы уйти вслед за Лоренсом, но, натолкнувшись на Молтри, остановился и положил руку на плечо генерала. – Помни, Уильям, что командуешь здесь ты! – произнес он сурово.

Генерал хмуро усмехнулся.

– Будь спокоен – пока я командую, город не будет сдан. Мистер Ратледж настаивает на своем предложении, вот пусть и пошлет его британцам от своего имени. Но не от моего. А когда те его примут, генерала Превоста ждет неожиданное открытие. Он вдруг обнаружит, что любые соглашения, достигнутые с гражданским губернатором, не распространяются на военного коменданта Чарлстона.

– Да, да! – закивал в знак одобрения Гедсден и удалился.

За ним последовали двое других офицеров, которые козырнули Молтри, демонстративно не замечая губернатора.

Джон Эдвардс заявил, что снимает с себя всякую ответственность за любые действия Ратледжа и тоже собрался уходить, позвав с собою Фергюссона и третьего горожанина. Те охотно присоединились, но прежде Фергюссон счел своим долгом высказаться:

– Подумайте хорошенько, прежде чем сделать следующий шаг, Джон Ратледж! Иначе вы можете вдруг обнаружить, что ступили на виселицу. Если вы продадите нас британцам… Короче говоря, будьте осторожны. – Он обратился к Молтри: – Действуйте согласно вашему здравому смыслу, генерал, и, будьте уверены, мы вас поддержим. – И Фергюссон покинул палатку.

Ратледж бесстрастно стоял все на том же месте, не проронив ни слова. Но Лэтимер, внимательно за ним следивший, заметил, как бескровные губы губернатора скривились в убийственно презрительной усмешке.

Теперь в палатке с Ратледжем осталось только трое, и лишь двое из них являлись членами Совета, но это были люди, на которых Ратледж особенно рассчитывал – в первом случае благодаря родству, а во втором – многолетней крепкой дружбе.

Однако шурин Ратледжа, командир полка ополченцев Роджер Смит, покинул его. Минуту он стоял, преодолевая сомнения, затем поднял хмурый взгляд.

– Джон, я сожалею, что ты принял такое решение. Я поддержал бы тебя, но не могу. Лучше умереть там… лучше что угодно, только не измена всем провинциям, которые нам верят и полагаются на нас.