Экспедиция. Туда, но не обратно (СИ) - Старый Денис

— Что ты понимаешь, жены — это другое, они у меня милашки. А вот так княжну, да за борт, как Стенька Разин… Это же воля казацкая, раздолье бескрайней русской души, — Большой задумался. — Вот обустроимся немного, и пойду на Дон казачить, да басурман бить.

— Эт вряд ли, нет пока нужды воли искать, чем не воля вольная в городе? А нет — иди на поселение и вообще считай никакой власти над тобой, только честь и слово даденное. А на Дону сейчас, наверное, хазары сидят, или еще какие бандиты нерусские. Нужно этот Дон еще отбить у них, — вмешался в разговор Алик.

— Отобьём, студент, и Дон и Волгу-матушку, дай срок, — ответил парню Большой.

Это был уже шестой день похода. Два достаточно быстроходных корабля, да по течению, да чаще с попутным ветром, ходко прошли то место, где была Любечь. Несмотря на недавний разгром, в городе уже были люди, отстраивали сгоревшие срубы. В бинокль можно было не только различить человеческие фигурки, но и посчитать веснушки на лице одной молоденькой девушке, которая была одной из крайне малочисленных представительниц прекрасного пола на городище. Остальные же были мужиками, которые укладывали бревна и разгребали завалы. Однако, при приближении кораблей, все разбежались, устремляясь в лес. Драккары теперь для этих людей — зло, пусть и с красивым, ярким солнцем на стяге.

Отдых и расслабленность сменилась монотонной тяжелой работой, когда корабли, ниже по течению от Любеча, не сильно далеко от Киева, вошли в Припять. Течение на этой реке не было сильно быстрым, не таким, каким в Березине, но не уступало сожскому, точно, да и ветер перестал помогать. Так что с опущенным парусом, в две смены, за дело взялись гребцы. Оказалось, что люди Волькомира более сноровисто загребают воду, и при своей смене преодолевают куда большее расстояние, чем коренные славгородцы, пусть те и казались и выше и сильнее. Так что сделали смешанные смены и перераспределили места за веслами.

На втором корабле были подобные проблемы, но Карп, командующий командой на том драккаре, быстро смекнул что к чему и наладил работу сразу, так что корабль Карпа бывало обходил флагман маленькой, но гордой, а с некоторыми юмористами, еще и веселой, флотилии.

— Становище ладить треба, — сказал Волькомир, когда Костя сломал свое весло, а запасное осталось только одно.

— Угу, — скупо ответил Большой, осматривая в бинокль окрестности.

— Что там? — спросил Рыгор, заметив резкую смену настроения бесталанного вокалиста.

— Да кусты, будь они не ладны, странно шевелятся, вон там и там, — Большой указал пальцем, продолжая что-то высматривать.

— Зверь? — высказал свою догадку Волькомир, так же всматриваясь в указанное направление.

— Боюсь, что это самый злой и страшный зверь, — Большой сделал паузу и продолжил. — Человек, точнее люди и немало. Передвигаются вслед нам.

— Уже, — Рогов посмотрел на ручные часы. — Шесть часов и максимум часа через два нужно будет приставать к берегу, это не по течению идти, отдых нужен.

— Волькамир, чьи это земли? — спросил Большой.

— Не ведаю али древляне, али дреговичи, — пожал плечами сотник.

— Али волыняне, але северяне, али ацтеки с апачами. Взять бы языка, да узнать чего хотят, — бурчал Большой.

— Дай бионоклей, — попросил Волькамир.

Большой нехотя отдал оптику кривичу, у которого и без прибора было феноменальное зрение.

— Дреговичи, числом… — сотник запнулся, считать он умел кратно хуже, чем дрался.

— На перстах длани, — посоветовал Рыгор использовать пальцы рук для определения числа.

Волькамир продемонстрировал трижды обе ладони с растопыренными пальцами, а после подумал и добавил еще пять пальцев.

— Тридцать пять, вряд ли хорошо вооружены, против явно опытных бойцов, других на драккарах не водится, ну, если только Волькомир, — не удержался от «шпильки» Большой, но сотник толи не понял, толи не услышал его. — Они смертники или полные придурки?

— Не прав ты, — философски заметил Рыгор. — Вот пример. Если мясник да еще с тесаком за поясом несет сочный кусок мяса мимо собаки, она разве не заинтересуется, не пойдет следом, в надежде. Может кусочек отвалится, или положит мясник мясо в доступном месте, а сам уйдет…

— Да понял, не дурак, а был бы дураком, так не понял, — перебил Большой увлекшегося аллегорией Рыгора.

— Сигнал тревоги! — скомандовал Волькомир, используя лексикон славгородцев.

Быстро был поднят флажок черной материи, и второй драккар ускорился, сокращая образовавшееся приличное расстояние от флагмана.

— А ведь мы, Ящер меня подери, в патовой ситуации. Пристать на ночевку не можем, подкрадутся по темну разбойники, бед наворотят. Или нужны такие дозоры, что большая часть ребят не выспится, а завтра вообще мало пройдем. Да и не пристать нельзя, — рассуждал Большой.

— Так давайте остановимся в удобном месте, типа пляжа, тут такие попадаются, да исполчимся, пусть знают, что мы о них знаем, — влез в разговор Алик.

— Вот и не по чину тебе, десятник лезть в разговор взрослых дядек, но резон тут есть. Как думаете, генералы? — после некоторой паузы, взятой на обдумывание предложения парня, спросил Большой.

— Волькомир не все понял, и потратили еще минуту для объяснения предложение десятника кривичу.

Еще меньше времени ушло на принятие решения. Быстро поменялась смена гребцов, чтобы все были более-менее отдохнувшими. И теперь все, незанятые галерным трудом гребцов, включая Большого, Волькомира и Рыгор, как командиров освобожденных в этот раз от работы, высматривали удобное место для остановки, да чтобы на нужном берегу Припяти.

И такое место через минут сорок обнаружилось. Песчаная поляна, с плавным спуском в реку и пусть и окруженная кустами и деревьями, но на расстоянии пятьдесят-сто метров. Из драккаров, под прикрытием арбалетов и лучников на палубе, быстро стали выпрыгивать воины и спешно исполчаться, образуя стену щитов.

— Мир вам, люди добрые! — прокричал Большой, когда уже как минут пятнадцать ничего не происходило, между тем присутствие чужих людей рядом ощущалось.

— Знатно прячутся, — заметил Рыгор, поудобнее перехватывая двустволку. — Может пальнуть в кусты?

— Карп, что делать будем? — спросил Большой у стоящего рядом славгородского сотника.

— Воев слать у древы неможно, посекут, — высказался Карп.

— Волькамир, а ты что мыслишь? — взял на себя роль модератора Большой.

— Коли не выйдут дивые, огнем жечь гай, — предложил сотник жечь деверья и кусты, если дикие не выйдут на переговоры.

В это время из-за ствола серебряного тополя, самого большого дерева из тех, что были у реки, послышалась возня, и после раздался зычный голос:

— Аз есмь Лесьяр, сие мя зень.

— Меня зовут Лесьяр, это моя земля, — перевел Бушуй слова, что кричал из-за укрытия незнакомец.

Перевод со старославянского языка перестало быть нормой, люди из будущего уже неплохо знали местные наречия. Но когда дело касалось переговоров, где каждое слово может иметь отдельное значение, лучше иметь переводчика, роль которого часто играли либо Умник, но он остался в Славграде, либо Бушуй, чьи знания языка будущего были неплохи, пусть и меньше, чем знания старославянского у Михаила.

«Отцы командиры» переглядывались между собой. Если общее руководство экспедицией было за Рыгором, то ответственным за военно-охранную составляющую похода назначили Карпа с заместителем в лице Волькомира. Отдельной статьей в иерархии шел Большой, но загонять его в рамки субординации было опрометчиво, порвет те рамки и выкинет.

— Ну, кривич, прости, Волькомир, будешь отвечать, али сядем жрать? — в своей манере высказался Большой, определяя переговорщика.

Волькомиру понадобилось время понять и осознать сказанное этим берсеркером, так было проще для восприятия сотника, ибо берсеркеры всегда отдельны от отряда, они сами отряд. Поэтому Волькомир нарушил образовавшуюся тишину:

— Пошто, аки тати кастиша збиратися? — выкрикнул вопрос Волькомир, подавшись вперед стены щитов.