Повелитель молний (Королевская кружевница) - Джанет Линфорд

– Не забывай, ему нужно добиться этого у самой королевы, а она не просто знатная дама.

– Что ж, большому кораблю – большое плавание! – с гордостью за своего высокородного земляка заявила Мари. – Вот увидишь, ее величество сумеет оценить его достоинства, стоит им только встретиться. Камеристки королевы сказали, что она не в себе от его приезда и хотела немедленно увидеть его, да и герцог тоже так и рвался на аудиенцию. Но Семьеру удалось уговорить его отдохнуть, чтобы лучше выглядеть при встрече.

– Разумное предложение, – с легкой завистью согласилась Маргарет, которой пока об отдыхе даже мечтать не приходилось. – Ну что ж, Богу – Богово, а кесарю… Ты уже заходила к тетушке?

– Нет, я прибежала прямо к тебе, a ma tante спала, когда я уходила, и, кажется, спокойно.

– Ну, тогда беги к ней и порадуй ее новостями. А мне надо работать, – вздохнула Маргарет.

Джонатан терпеливо дожидался в приемном зале, когда ее величество соизволит откликнуться на его просьбу и уделит ему несколько минут для разговора. Он понимал, что, возможно, ему придется находиться здесь до окончания свидания Елизаветы с Алансоном. По дворцу уже разбежались слухи, что француз очаровал королеву своим блестящим остроумием и нескрываемым восхищением ее прелестью.

Совет в составе графа, Уолсингхэма и капитана счел момент благоприятным для короткого, но серьезного разговора с ее величеством, вот Джонатан и маячил уже около часа у раскрытого окна, вдыхая остывающий вечерний воздух, в зале, где были зажжены всего две свечи на каминной полке.

Наконец дверь из внутренних покоев отворилась, и капитан, поспешив навстречу королеве, преклонил колено.

– Кавендиш, что за разговоры в такое время? Отчего бы вам не пойти к молодой жене?

Елизавета была оживлена и в прекрасном настроении. В изящной руке зажат томик стихов в изысканном кожаном переплете, очевидно, герцог с королевой наслаждались чтением вслух.

– Ваше величество, не соблаговолите ли надеть корсет на завтрашний бал? В последнее время вы им пренебрегаете.

– Оттого, что в нем невыносимо жарко, дорогой капитан. Правду сказать, я бы предпочла не надевать его.

– И доставили бы этим большую радость королю Филиппу, – дерзко закончил капитан.

Елизавета подняла брови.

– Что вы хотите этим сказать?

– Есть подозрение, что один из испанцев не тот, за которого выдает себя. Поэтому хотелось бы, чтобы вы приняли особые меры предосторожности. Они могут сохранить вам жизнь.

– Испанцы? – пренебрежительно отмахнулась королева. – Они не появлялись здесь с тех пор, как объявили перерыв в переговорах.

Джонатан мысленно перекрестился. Не говори о дьяволе, он не появится…

– Но вы пригласили их на бал, и поэтому я настоятельно прошу вас оказать мне эту милость, ваше величество. Береженого Бог бережет, не так ли?

– О, ну хорошо. – Елизавета повернулась, чтобы уйти к ожидавшему ее поклоннику. – Чтобы не обижать вас, надену этот проклятый корсет.

– Благодарю, ваше величество. Позвольте обещать, что в самое ближайшее время я постараюсь как-нибудь облегчить его.

Джонатан встал и с поклоном распахнул дверь перед королевой.

– Могу ли я добавить, ваше величество, что сегодня вы выглядите особенно очаровательно?

Сощурив глаза, Елизавета распахнула веер, прикрывая невольную улыбку удовольствия.

– Вы, как всегда, ужасный льстец, капитан. Однако до свидания и передайте вашей жене, что завтра на балу я должна появиться с манжетами.

– Да, ваше величество, – поклонился Джонатан, – она постарается не огорчить вас.

– Честное слово, я удивляюсь вам, дедушка! Вы точно ребенок, который боится пропустить праздник. – Маргарет с укором подняла на графа усталые глаза. – Ведь доктор сказал, что шум и суета могут вам навредить. Он вообще считает, что вы слишком рано начали вставать.

– А я, черт возьми, считаю, что тебя хлебом не корми, дай только покомандовать мною, – с досадой отозвался дед, стоя у раскрытого окна и с удовольствием вдыхая свежий воздух. – И слушать тебя не желаю!

– Да не меня, а доктора!

– И этого бездельника тоже. Хватит, накомандовалась! Сказал, что намерен встретиться с герцогом, и точка!

– Ну и получите еще один приступ, – предупредила Маргарет, а ее пальцы с неуловимой быстротой мелькали над кружевом.

Господи, закончит она его когда-нибудь? Уже полдень, а завтра к вечеру манжета должна быть у королевы.

– Оставались бы лучше здесь, занялись бы Пэйшенс.

– Дедушка, хочешь?

С улыбкой на замурзанном личике Пэйшенс протягивала деду кусочек хлеба с медом, который отломила от своего.

– Ой, нет! Господи, только не подходи ко мне! – Граф тяжело опустился на стул и вытер лицо огромным носовым платком. – Сама похожа на пугало и меня вымажешь.

Девочка подняла на мать огорченные глаза, готовясь заплакать.

– Ну, ну, дорогая, не расстраивайся, дедушка просто пошутил. Пойди сюда, мама вытрет свою чумазую дочку.

Маргарет отложила коклюшки и как можно тщательнее стерла мед с лица и пальчиков девочки. Потом откинула волнистые волосы дочери назад и украдкой показала ей глазами на задремавшего деда.

– Хочешь, поиграем?

Пэйшенс энергично закивала.

– Тогда пусть дедушка будет страшный злой медведь, но ты его не боишься. Я хочу, чтобы ты подошла и смело поцеловала его, хорошо? По секрету тебе скажу, что он только притворяется, что не любит поцелуев.

Пэйшенс схватила тяжелый стул и с пыхтением стала подтаскивать его ближе к деду, потом ловко, как обезьянка, забралась на него. Маргарет спрятала улыбку при виде того ужаса на лице графа, который вызвал у него шум придвигаемого стула и зрелище румяной мордочки правнучки, тянувшейся к нему. Он откинулся назад и с видом терпеливого мученика закрыл глаза, когда Пэйшенс забралась ему на руки и чмокнула сладкими липкими губами в морщинистую щеку.

Маргарет видела, как дрогнуло суровое лицо старика, и он непроизвольно прижал к себе ребенка.

– Так мы договорились, хорошо, дедушка? Посидите в своей комнате или здесь, где вам больше нравится. Я пришлю Тима, чтобы вы не скучали. Только никаких метаний кинжалов при Пэйшенс, слышите?!

Дед молчал, закрыв глаза и тихонько покачивая девочку на колене.

56

Королева была в восторге от своего французского поклонника. Уже на следующий день после встречи он называл себя ее преданным рабом, а она его – мой Лягушонок. В королеве проснулась женщина, для которой устремленные на нее обожающие глаза и нежные речи блиставшего начитанностью и изящными манерами кавалера – не пустой звук.

Оживленная Мари бегала взад и вперед, принося Маргарет последние сплетни. Говорили, что они вместе обедали, гуляли в парке и без конца разговаривали, избегая показываться на людях, целиком погруженные в волнующее открытие друг друга. Какой-то наглец осмелился утверждать, что они целовались в беседке.