Империя дракона - Наталья Якобсон

На миг темные ресницы взметнулись вверх, и я увидел яркие, синие глаза, исполненные злобы. Пальчики, сжимавшие смычок, казались очень длинными и заостренными. Видел ли кто-нибудь кроме меня странную скрипачку?

Те, кто проходили мимо, даже не слышали ее музыки. Я сам наблюдал за ней не больше минуту, а потом полупрозрачный силуэт, как будто, растворился в гуще дождя. В зале продолжались танцы и веселье, гости вели непринужденные беседы. Может быть, мне только показалось, что в толпе промелькнула рыжая шевелюра Камиля, причесанная и уложенная локонами по последней моде.

С наступлением рассвета гости начнут разъезжаться. Мне не хотелось весь день скитаться по улицам, и оставаться в чужом доме тоже было бы не слишком благородно. В каждом большом городе есть такое место, куда люди боятся заходить. Для меня не составляло труда прочесть чьи-то неосторожные мысли и узнать, что единственное проклятое место в Рошене это склеп одной графской семьи. Склеп семи херувимов, где покоится семь поколений знатного рода. Дуэлянты, убийцы, картежники, которые почти разорили имение, находившееся неподалеку. Я ушел из бального зала задолго до зари и направился туда, к запертым на множество цепей и замков дверям гробницы.

Проходя мимо поместья, расположенного вблизи от склепа, я заметил лишь одно освещенное окно. Оно находилось на первом этаже, невысоко над уровнем земли и через приоткрытые ставни хорошо была видна девушка, игравшая на клавесине. Услышав шаги, направляющиеся к склепу, она вздрогнула, поспешно встала со своего места и плотно прикрыла окно. Послышался хлопок закрывающегося ставня, щелчок задвижки и не осталось даже маленькой форточки, через которую в комнату могла бы влететь летучая мышь.

Значит, даже те, кто живут в поместье, наивно считают, что по ночам возле склепа разгуливает нечистая сила. На этот раз суеверная девчонка оказалась права, от такого гостя, как преобразившейся в юношу дракон лучше покрепче запирать и окна и двери. Однако, кроме меня никакого присутствие злых сил вокруг не ощущалось. Возле самых дверей мне пришлось ненадолго задержаться. Множество висячих замков болталось на тонких цепях, плотной сетью оплетавших вход. Мне не стоило труда сорвать их все несколькими быстрыми движениями, но такой маневр привлек бы лишние внимание любивших посплетничать горожан. Нельзя было применять силу, которая могла испугать случайных свидетелей. Всегда лучше действовать с умом. Опять в моей памяти зашелестели испещренные символами листы. Самая надежная мощь, заключалась в затверженных наизусть заклинаниях. Вспомнив и повторив шепотом нужный абзац, я всего лишь отдал короткий приказ и услышал, как замки со щелком открываются. Не нужны были ключи, цепи сами сползли с тяжелых кованых дверей, а те в свою очередь с тихим скрипом распахнулись, как будто приглашая войти. В темноте на причудливо украшенной спиральной лестнице даже вспыхнула лампада.

Стоило мне переступить через порог, как двери плавно закрылись за мной, цепи вновь оплели дверь железной паутиной, а замки защелкнулись, оказавшись на прежних местах. Я спустился вниз по мраморным ступеням, чуть не задев плащом статуи семи херувимов. Расставленные прямо по краям лестницы, каждая на три ступени ниже другой, они напоминали молчаливых посетителей, застывшей прямо у перил. Вспыхнули еще несколько лампад, освещая мне путь в мрачную, пахнущую сыростью и паутиной глубокую дыру.

Стройные, скупо украшенные резьбой колонны подпирали низкий свод потолка. Окон не было. Два витража, расположившихся параллельно друг другу у самого входа были разбиты и заколочены досками с внешней стороны склепа. Среди гладких каменных надгробий и крышек саркофагов изредка встречались статуи. Памятников было немного и по счастью в гробнице не встретилось ни одного креста. По мраморным плитам пола ползали отвратительные насекомые. Сквозь трещины пробивался мох. Ни одной скамьи вокруг не было, поэтому я забрался на плоскую крышку саркофага, чтобы заснуть прямо на ней. После долгого и утомительного побега никакое ложе не могло показаться неудобным. Даже несколько каменных украшений, выпиравших возле изголовья, не мешали мне. Конечно, от камней веяло могильным холодом, но с момента первого перевоплощения моя кожа стала не менее белой и холодной, чем мрамор, из которого делают статуи.

В гробнице, расположившись на несколько футов под землей, можно было не опасаться того, что князь разыщет меня. Даже если горячий след приведет его к окованным цепями дверям, то замки не раскроются перед ним. Их смогу отомкнуть только я. Вокруг не было ни души, только возились пауки в дальних уголках и две-три летучие мыши повисли вниз головами, уцепившись за стропило потолка. Утешением служило лишь то, что ни один человек не сможет сломать колдовскую печать, положенную мной на двери и увидеть странное, златокудрое создание, которое спит, свернувшись на крышке саркофага, как ангел, только что пережившей падение.

Должно быть, город уже осветили первые лучи солнца, но в склепе было холодно и темно. Перед тем, как ненадолго погрузиться в сон, я велел всем лампадам погаснуть. Несколько слабых огоньков потухло разом, будто какие-то невидимые гости одновременно задули их. Во сне я снова видел вращающееся колесо прялки, оживающих сфинксов, волшебных прях. Потом в смутном сновидение возникли стены, какой-то крепости, зазвонил колокол на донжоне, первый луч зари осветил свод стрельчатого окна и всего лишь на миг мне показалась поразительно красивая девушка с темными косами, короной уложенными на голове и скульптурными чертами лица. Перед ней на столе лежала раскрытая книга и гладкий, до блеска отполированный череп. Красавица что-то старательно переписывала на лист бумаги. Только в последний миг перед пробуждением, я понял, что ее перо плавно выводит колдовские символы. Мне хотелось предостеречь ее от этого опасного занятия, рассказать о пагубном влиянии колдовских книг, но в это мгновение я очнулся и почувствовал в склепе недалеко от себя чье-то нежелательное присутствие.

Раздались шаги, но не со стороны лестницы, а из дальнего угла. Послышался скрип каких-то рычагов и открывающейся дверцы, спрятанной в глубокой нише. Как же я мог не заметить потайного хода. Ручной фонарь со звоном опустился на мраморную плиту. Еще до того, как открыть глаза, я знал, кого увижу.

Я мгновенно откинул рукой смятый плащ и приподнялся на локтях. Заметив меня, Винсент застыл на одном месте, боясь даже пошевельнуться. Под стеклянным колпаком его фонаря вместо свечи полыхали несколько лесных гнилушек. Неприятный, насыщенный зелеными оттенками свет полосками ложился на гладкие плиты и стены. Даже при таком скудном освещении можно было заметить, что Винсент почти не изменился. Он даже помолодел и стал привлекательнее, только в больших темных глазах появилось какое-то озлобленное выражение. Он быстро пришел в себя. Даже не потребовалось спрашивать, как он меня нашел, и зачем ему вообще понадобилось разыскивать старого знакомого. Винсент достал из-под широкой накидки какой-то предмет и бросил его на незанятую крышку саркофага. В бликах зеленого света, я разглядел, что это черная бархатная треуголка, по неосмотрительности оставленная под окнами зачарованного дома.