Ангел тьмы - Вирджиния Эндрюс

Пятясь назад, я молча покачала головой. Так значит, бродяга Кастил, которого я считала своим палашей, мне вовсе и не отец!

— Ты говорила, что отец всегда ненавидел тебя, Хевен. И я догадываюсь почему: Ли вполне могла признаться ему, что беременна, даже до того, как они поженились. И я уже ни капельки не сомневаюсь, что ты моя дочь: у тебя волосы точно такие же, как и у Троя, и такие же тонкие и длинные пальцы, как у всех Таттертонов.

Он растопырил свои пальцы, и я сравнила их со своими. Ничего нового для себя я в них не увидела — те же маленькие ладошки с тонкими длинными пальцами и овальными ногтями. Что же до цвета моих волос, так у половины женщин в мире такие волосы, ничего в них необыкновенного тоже нет. Мне всегда казалось, что и у моей бедной бабушки были бы точно такие же руки, как и у меня, если бы ей не приходилось всю жизнь столько работать.

Я проглотила ком в горле и, тяжело вздохнув, молча покинула кабинет Тони, опасаясь, что от пережитого потрясения меня стошнит. С трудом поднявшись по лестнице, я упала на кровать в своей спальне и разрыдалась.

Так, значит, я вовсе не из рода Кастилов? И у меня нет пятерых родных дядей, отбывающих пожизненный срок в тюрьме?

Я даже не услышала, как в комнату вошел Тони. Опустившись рядом с кроватью на колени, он тихо и мягко произнес:

— Не нужно так все усложнять, моя дорогая! Мне искренне жаль, что я разрушил твой любовный роман с Троем, но зато теперь я знаю, что ты моя дочь, и очень рад этому. Все уладится, вот увидишь. Я понимаю, что потряс тебя своим признанием, но ты должна знать, что я все равно любил твою мать. Она была совсем еще ребенком, но я до сих пор не в силах ее забыть. Я также люблю, хотя и по-своему, тебя, Хевен, и очень признателен за все, что ты сделала для Троя. Я более чем щедро отблагодарю тебя, помни об этом, когда будешь разговаривать с моим братом. Постарайся подобрать нужные слова для объяснения с ним, такие, которые не причинили бы ему боли и не толкнули бы на роковой шаг. Ведь ты понимаешь, что за всеми его снами и предчувствиями кроется больная психика. Он сам внушил себе, что окружающий его мир слишком враждебен ему, и поэтому стремится покинуть его.

Тони пожал мне плечо, встал и, полуобернувшись в дверях, добавил сдавленным голосом:

— Будь осторожна с ним, он очень раним и совсем не такой, как ты, я или Джиллиан. Он невинный агнец в этом мире хищников и не знает, что такое ненависть. Трой способен только любить, а потом страдать от разочарования, ощущая себя ущербным в этом жестоком мире. Так что прошу тебя, Хевенли, поделись с ним всем лучшим, что в тебе есть, всем самым лучшим!

— Но я уже сделала это! — закричала я, вскакивая и швыряя в дверь подушкой. — Трой уже обо всем знает? Ты сказал ему, что, возможно, я твоя дочь?

Тони даже вздрогнул от этих слов.

— Я не смог решиться на это, — опустив голову, тихо проговорил он. — Он уважает, любит, просто обожает меня. И для меня Трой — это самое лучшее, что есть у меня в жизни, несмотря на все огорчения, которые он доставил мне. Умоляю тебя, найди благовидную причину для расторжения вашей помолвки! Если он узнает правду, то возненавидит меня. И будет прав. А я ничего не смогу возразить. Ты могла бы спасти моего брата, и я несу всю ответственность за то, что отнимаю тебя у него. Молю тебя лишь об одном: подбери нужные слова.

Я потратила целый час, умываясь ледяной водой и аккуратно накладывая грим, чтобы уничтожить следы слез на своем лице. Так ничего и не придумав, прошла через лабиринт к коттеджу Троя и постучалась в дверь. Однако, как и предупреждал меня Тони, на стук никто не отозвался, словно домик пустовал.

Было уже довольно поздно, почти десять вечера. Птички едва слышно чирикали, устраиваясь на ночлег. Воздух насыщен благоуханием розовых кустов. На клумбах возле голубой двери коттеджа блестели примулы и анютины глазки, кусты гардении тихо покачивали огромными цветками, которые казались голубыми в лунном свете. Нежный теплый ветерок ласкал мне лицо, словно поцелуй любимого, а любимый заперся в своем доме и не желал мне отпирать. Я дернула за ручку, и дверь открылась сама.

— Трой! — нерешительно позвала я, застыв на пороге. — Это я, Хевен. Я вернулась. Прости меня, но я задержалась, потому что заболела…

Ответа не последовало. Я не почувствовала знакомого запаха свежего хлеба, и это еще сильнее испугало и насторожило меня. Я бросилась к спальне Троя и распахнула дверь настежь. Трой лежал на кровати лицом к открытому окну. Ветерок трепал его волнистые волосы, пробегал по занавескам и лепесткам роз в вазе.

— Трой, — снова окликнула я его, приближаясь к кровати. — Пожалуйста, посмотри же на меня! Скажи, что ты прощаешь меня за то, что я не сдержала своего слова и не вернулась вовремя. Я стремилась к тебе всем сердцем, но ничего не могла поделать, поверь мне!

Но он продолжал неподвижно лежать лицом к окну. Я подошла еще ближе и, присев на кровать, осторожно повернула к себе его голову. Глаза его словно бы остекленели, он был где-то далеко-далеко отсюда, охваченный кошмарным сном. Я сразу поняла это, мне подсказало сердце!

Я мягко поцеловала его и прошептала:

— Вернись ко мне, Трой, умоляю тебя! Ты не одинок, я снова рядом с тобой. Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить!

Снова и снова повторяла я свои заклинания, пытаясь вернуть его из страшного мира снов к реальности, пока наконец его остекленелый взор не потеплел и в нем не вспыхнула радость. Трой провел пальцами по моему лицу, не веря собственным глазам:

— Ты вернулась… О, Хевен, я думал, ты уже никогда не вернешься. У меня появилось странное чувство, что ты снова полюбила этого Логана Стоунуолла, разлюбив меня.

— Нет, я люблю одного лишь тебя! — страстно воскликнула я, покрывая его бледное лицо жаркими поцелуями. — Меня подкосил грипп, и я пролежала неделю с высокой температурой. К тому же лил такой сильный дождь, что водой смыло все мосты и размыло дороги, нельзя было никуда дозвониться. Я вернулась к тебе, любимый, как только появилась такая возможность.

— Я чувствовал, что напрасно впадаю в панику. Я знал, что ты рано или поздно вернешься, я чувствовал это… — слабо улыбнулся Трой.

Он обнял меня и запустил руку в мои волосы, прижав меня к своей груди. Я услышала редкие удары его сердца, — но, может быть, мне это только показалось?

— Знаешь, я передумала насчет большой свадьбы, Трой, — сказала я. — Давай незаметно исчезнем из усадьбы и отметим это событие скромно, вдвоем.

Поглаживая меня по голове и целуя мою макушку, он сказал:

— Ты не представляешь, Хевен, как я устал! Я думал, ты мечтаешь о большой свадьбе.