Ленин - Дмитрий Волкогонов

Естественно, что в „Биографической хронике" нет данных об этих встречах. Но там, в этой хронике, много чего нет. Хотя исключать мистификации тоже нельзя. В нашей прошлой действительности было немало фактов, когда в тщеславных целях отдельные люди занимались мистификацией (беседы с вождями, незарегистрированные подвиги, мифические события и т.д.).

Эпизод с убийством царя при написании ленинской биографии имеет, казалось бы, второстепенное значение. Но на любом портрете важны каждый штрих, каждый мазок, каждый оттенок. Операция „по ликвидации" династии Романовых еще раз показала ленинское умение в необходимых случаях оставаться в исторической тени.

Для любого человека, постигшего внутренние тайны большевистской системы, ясно, что сразу же после октябрьских событий начала быстро формироваться жесткая бюрократическая централизация, иерархия вождей, четкая субординация. Убийство Романовых не могло произойти „случайно", на основании „революционной инициативы", „спонтанно". И хотя в воспоминаниях, которые писались хоть и не „для печати", но под партийным контролем, нет-нет и проскальзывает мысль: „Санкцию на расстрел царской семьи Москва пока не дает", - нет никаких сомнений в том, что все происходило по сценарию, подготовленному в Москве. Даже если предположить, что Романовых хотели сохранить, допустим, для политического торга с Германией, трудно представить, что руководители советской власти в Екатеринбурге пошли сознательно на нарушение совнаркомовского или другого московского табу.

Люди - руководители операции - были подобраны, я бы сказал, большевистски-классичес-кие. Никулин, заместитель коменданта „Дома особого назначения", говорил, спустя многие годы, о своем начальнике Юровском: „Так вот, я считаю, что, если бы у нас было побольше таких большевиков, членов партии, каким был Яков Михайлович Юровский и его ребята, это было бы нашим счастьем, нашим достижением"121.

Так что такие люди, как Юровский, Белобородов, Голощекин, не будут заниматься самодеятельностью, своевольством, тем более что Свердлов однажды дал им указание: „Сберечь царя для всероссийского процесса". Эти образцовые большевики не могли игнорировать власти. Они были уже важными „винтиками" системы, которую создавал Ленин. Диктатура не терпит самоуправства. А здесь - немедленно после расправы - полное одобрение самых высших органов власти.

Система, уничтожив монарха и его семью, с ленинских времен наложила жесткую цензуру на все и вся, связанное с трагедией в Екатеринбурге. ВКП(б), а затем и КПСС не могли допустить, чтобы „романовское дело" попало в центр исторического внимания. И жрецы Системы следили за этим очень внимательно. Вот свидетельства: два документа из „Особой пайки" Политбюро.

„26 июля 1975 № 2004-А

ЦК КПСС О сносе особняка Ипатьева

Антисоветскими кругами на Западе периодически инспирируются различного рода пропагандистские кампании вокруг царской семьи Романовых, и в этой связи нередко упоминается бывший особняк купца Ипатьева в гор. Свердловске.

Дом Ипатьева продолжает стоять в центре города. В нем размещается учебный пункт областного управления культуры… В последнее время Свердловск начали посещать зарубежные специалисты. В дальнейшем круг иностранцев может значительно расшириться, и дом Ипатьева станет объектом их серьезного внимания.

В связи с этим представляется целесообразным поручить Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка в порядке плановой реконструкции города…

Просим рассмотреть.

Председатель Комитета госбезопасности - Андропов".

Решение не заставило себя долго ждать. ЦК КПСС, как всегда, полагал, что истина может находиться в пожизненном заточении.

„Секретно.

Постановление ЦК КПСС.

О сносе особняка Ипатьева в гор. Свердловске.

1. Одобрить предложение Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР, изложенное в записке № 2004-А от 26 июля 1975 г.

2. Поручить Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка Ипатьева в порядке плановой реконструкции города.

Секретарь ЦК"122.

Секретарем обкома в Свердловске (Екатеринбурге) был тогда Б.Н.Ельцин. Ему было поручено специальной депешей из Москвы ликвидировать особняк Ипатьева. Указание было выполнено. И Ельцин, и все мы были тогда послушными коммунистами и были готовы исполнять волю всесильного ЦК КПСС.

Большевики привыкли действовать радикально. Возникла угроза захвата Черноморского флота немцами в Новороссийске? Утопить его. Не достанется врагу.

Берия доложил в марте 1949 года Сталину: „Черноморское побережье засорено. Кроме бандитов, есть всякие турки… А ведь там отдыхают руководители партии и правительства". Тут же подписывается постановление „В целях очистки Черноморского побережья и Закавказья от политически неблагонадежного элемента Политбюро ЦК ВКП(б) постановляет: обязать Министерство государственной безопасности СССР (Абакумова) выселить проживающих на Черноморском побережье и в Закавказье всех турецких граждан, турок, не имеющих гражданства, и бывших турецких граждан, принятых в советское гражданство, на вечное поселение в Томскую область, под надзор органов Министерства внутренних дел"123.

Проявляет буржуазная пропаганда внимание к дому Ипатьева, а, следовательно, и к судьбе Романовых? Возможен еще больший интерес? Возможен. Дом - снести. И немедленно.

Такова методология большевиков. Все, что мешает, тормозит, препятствует достижению лучезарных целей, должно быть ликвидировано, уничтожено, искоренено. Немногие понимали тогда, даже Ленин не видел в этом угрозы, что ставка на радикальный максимализм, безбрежное насилие - гарантия тотального исторического поражения. И оно через десятилетия придет. Большевики сделали Николая Романова вечным мучеником и святым. Цареубийство - традиция варваров, продолженная большевиками.

А пока с помощью террора, насилия Ленину, ЦК, Совнаркому удается контролировать положение в России. Правда, и „бывшие", и крестьяне, и попутчики оказывают упорное сопротивление. Гремят выстрелы с обеих сторон. Беспорядочная пальба обрывает нити жизни всей семьи Романовых. Некоторые выстрелы адресуются и вождю Октября, но эти люди менее „удачливы", чем Юровский и его команда „расстрельщиков".

В августе 1918 года Ленин много выступал. На митинге Варшавского революционного полка перед отправкой его на фронт он говорит красноармейцам, что им выпала великая честь „защищать святые идеи". На другой день Ленин произносит речь перед коммунистами Бутырского района в помещении бывшего ресторана Скалкина, В тот же день вновь едет в клуб на Ходынском поле на митинг красноармейцев. Наконец, до вечернего заседания СНК успевает произнести речь на митинге рабочих завода Михельсона, что раскинулся в 3-м Щипковском переулке124.

На этих митингах он с убежденностью говорит, что „всемирная революция неизбежна", тем более что „в Германии уже началось такое же, как было у нас, „пораженческое движение…"125. Ленин верит, что раз „там" все идет так, „как было у нас", то до мировой революции рукой подать…

2 августа приезд на завод, бывший собственностью Михельсона, прошел благополучно. Произнесена речь, услышаны недружные аплодисменты части сгрудившихся рабочих с осунувшимися лицами, быстрые динамичные шаги к автомобилю, где его шофер С.К.Гиль уже открывает дверцу…

Через месяц, 30 августа, когда солнце уже цеплялось своим нимбом за заводские трубы того же завода Михельсона, там начался новый митинг, прошедший под лозунгом „Две власти". Встретили вождя тепло: люди смотрели на коренастую фигуру Ленина с надеждой: „скоро ли полегчает?".

Но оратор вновь оперировал глобальными масштабами, пугал рабочих опасностью любых демократий.

- Где господствуют "демократы" - там неприкрашенный, подлинный грабеж. Мы знаем истинную природу так называемых демократий!

Ленин утверждал, что благодаря отмене частной собственности на землю происходит теперь живое объединение пролетариата города и деревни… Оратор призвал:

- Мы должны все бросить на чехословацкий фронт, чтобы раздавить всю эту банду…

У нас один выход: победа или смерть!126

Он еще не знал, что совсем рядом его стережет, нет, не победа, а призрак небытия.

Ленин, энергично взмахнув рукой, быстро направился к выходу.

А дальше произошло вот что. С помощью архива КГБ просмотрим некоторые документы. Помощник военного комиссара 5-й Московской Советской пехотной дивизии Батурин письменно показал Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией следующее: „В момент выхода тов. Ленина из помещения завода Михельсона, в котором происходил митинг на тему "Диктатура буржуазии и диктатура пролетариата", я находился от товарища Ленина на расстоянии 15-20 шагов. На лестнице, при выходе присутствовавших на митинге, стремительно бросившихся к выходу, образовался затор, и мне после больших усилий все же удалось быстро выйти на улицу.