Одиночка - Крис Мориарти

К исходу ночи она стала замечать, что люди здесь, на дне шахты, старались сделать так, чтобы у Рамиреса были носилки тогда, когда он в них нуждался, или бак со свежей водой, когда он подносил пустые фляги. К нему относились по-особому, и было за что: он находил людей и вытаскивал уцелевших с такой скоростью, которая могла означать, что он рисковал там, где другие не осмеливались.

Да, он вел себя как герой – по крайней мере здесь, внизу. Ли давно перестала удивляться тому, на что способны люди, когда речь идет о жизни и смерти. Она видела стойких ветеранов, сгибавшихся от страха под огнем, и не раз встречала маменькиных сынков, которые вели себя как настоящие герои. Некоторые люди просто созданы для критических моментов. Оказалось, что Рамирес был одним из них.

Ли обладала способностью выживать, но в ней не было героизма. Любые иллюзии на этот счет выжгли из нее еще там, на Гилеаде. Но здесь и не требовалось проявлять героизм. Здесь, внизу, нужно было уметь дышать. И она старалась. А ночь уже начала бледнеть, превращаясь в дымный день на земле в трех километрах над ними.

Она и Рамирес, проработав подряд с тремя сменами спасателей, натолкнулись на Маккуина уже ближе к рассвету и продолжили поиски вместе с ним. Они бросались всюду, где существовал хоть малейший шанс найти живых людей, даже если кто-то просто показывал куда-то пальцем или где-то лаяла собака. Они помогали разбирать завалы и править опасно ослабевшую крепь. Они поднимали тела, живые и мертвые, и несли их, чтобы передать дальше.

Между тем внутренние устройства Ли следили за степенью загрязнения воздуха, звуковыми сигналами предупреждая ее об опасности. Она игнорировала эти сигналы, и они выслали армию вирионов-камикадзе для борьбы с отравлением, которое начало распространяться по всему телу. После первых нескольких часов воздействия зараженного воздуха компоненты ее внутренних устройств, которые были изготовлены не из вирустали, начали перегреваться, и ее «оракул» переключил все заменимые системы в режим экономии энергии. Через четыре часа она начала выкашливать черные от угольной пыли сгустки мокроты с мертвыми вирионами. Через четырнадцать часов ей пришлось подняться наверх и просидеть почти час, подключившись к подаче кислорода, чтобы восстановить дыхание и дать своим системам передышку. Затем она снова спустилась в шахту, заставляя себя не думать о том, какой вред она наносит себе. И все началось снова.

Во всех спасательных работах, в которых участвовала Ли, как и после боя, наступал момент, когда продолжать поиски уже бесполезно. Иногда он наступал через несколько часов, а иногда и через несколько дней, но рано или поздно это происходило. Тогда энтузиазм сменялся тоскливой обязанностью выносить тела, и приходили сомнения в необходимости рисковать собственной жизнью ради этого. В это время Ли всегда больше всего жалела собак. И эта спасательная операция не была исключением. В их поведении было столько трогательной искренности: неуверенность, скулящая нотка сомнения, переходящая в лай, беспокойное лизание рук и лиц тех, кто уже пришел в себя. Когда человек-спасатель ломался и сдавался внутри, собак не покидала надежда.

Для Ли такой момент наступил где-то на уровне 3700 в шахте «Анаконды». Она пробиралась по разрушенному штреку с включенным локатором человеческого пульса, который не обнаружил никого живого за последние четырнадцать часов. Даже Рамирес начал говорить, что пора завершать работу.

И тут неожиданно прибор указал на относительно неповрежденный участок коридора, находившийся далеко от основных направлений циркуляции воздуха, а следовательно, как они надеялись, и от самого сильного задымления. Но когда они добрались до этого участка, они нашли только пустой коридор, уходивший в темноту.

– Что за черт? – сказала Ли.

Ее локатор все еще подавал звуковые сигналы. Маккуин вытащил из стены кусок крепи и достал маячок, спрятанный в нише за ним.

– Вольноопределяющиеся, – сказал он голосом, приглушенным загубником дыхательного аппарата. – Если они еще живы, то должны быть где-то на расстоянии крика отсюда.

Все трое посмотрели друг на друга, тяжело дыша. А потом начали кричать.

Когда наконец они услышали отклик, то Ли подумала, что это эхо. Она поставила свой прием на максимум и услышала звуки снова. Это был человеческий крик, хотя и слабый, исходивший издалека.

– Ш-ш-ш! – прошептала она.

Рамирес и Маккуин прекратили кричать и ожидающе посмотрели на нее.

– Что? – спросил Маккуин.

Она услышала крик снова. Два голоса, заглушенных породой и обваливающимся углем. Но все же – голоса. А над ними второй звук, жужжащий и вибрирующий, доносящийся из места, расположенного гораздо ближе к ним.

Они пошли на этот звук по коридору и вверх по туннелю с необработанной стеной, упиравшемуся в место обвала потолка. Затем покричали в том направлении, и даже Маккуину и Рамиресу показалось, что они расслышали звуки.

А после того как они убедились, что кто-то отвечает, к ним пришло второе дыхание. Маккуин побежал назад к главному штреку, чтобы позвать на помощь и рассказать об уцелевших. Ли и Рамирес начали энергично собирать бревна и металлические опоры, какие только могли найти вблизи, и принялись укреплять потолок, пробивая себе путь через завалы.

– Прямо туда, – сказал Рамирес, когда они расчистили проход через первый большой завал.

Он отстегнул ремни и стал стягивать с себя объемное спасательное оборудование.

– Я пойду и посмотрю.

Ли отрицательно покачала головой.

– Перестань. Пойду я.

– Ни за что, – сказал он, пытаясь отстегнуть неподдающуюся пряжку.

Ли прикоснулась к его руке.

– Тебе ничего не нужно мне доказывать, Лео.

Он прекратил бороться с пряжкой и с недоверием, почти сердито посмотрел на нее. Затем взял конец троса и пристегнул его к своему поясу.

– Я и не пытаюсь что-либо доказывать, – сказал он, отведя взгляд в сторону. – Я хочу спасти этих людей.

Ли почувствовала прилив крови к лицу.

– Если ты именно этого хочешь, то позволь мне пойти. Я меньше по размеру и сильнее. И я могу обойтись без дыхательного аппарата. Где бы они ни находились, у меня больше шансов добраться до них, и видит Бог, это правда.

Она взяла трос и потянула, чтобы вытащить его из сжатых пальцев Рамиреса. Отстегивая трос от его пояса и пристегивая к себе, она не отводила взгляда от Рамиреса.

– Просто подавай веревку и поспеши откопать, если меня завалит, – сказала она. – Договорились?

Будто в ответ на ее слова свод загудел и треснул. Произошло смещение горной породы и угля, которые сдвинулись над их головами в поисках нового равновесия, поскольку в глубине, в туннелях, пожаром были выжжены ребра-опоры.