Красный Дракон Империи (СИ) - Панов Евгений Николаевич

— Конечно знаю, — удивлённо ответила она, — это Настя Головина. Я смотрела все-все её киноконцерты, которые показывали у нас в клубе и слушала все-все её пластинки. Больше всего мне понравился фильм про новогоднюю ёлку в Кремле. Он был цветной и там всё так красиво.

— А хочешь познакомиться с Настей?

— Конечно хочу. А как?

— Настя моя родная сестра и я хотел бы, чтобы ты погостила у нас дома некоторое время, если ты не против.

— Ух ты! Я правда увижусь с Настей? — девочка аж подпрыгнула от восторга.

— Конечно увидишься. Думаю что вы с ней подружитесь. Но ты должна пообещать мне, что никому не скажешь о своих необычных способностях.

— Я обещаю. Никому-никому не скажу.

Шаповалова временно разместили в отдельном помещении, а Аню отправили в госпиталь попрощаться с медсёстрами и врачами под присмотром довольно миловидной сержанта госбезопасности, которой поручили заботу о девочке.

Сам я отправился в комнату ЗАС[54] и связался по ВЧ-связи[55] со Сталиным.

Разговор был очень тяжёлым. Сталин ни в какую не хотел отпускать меня в рейд за линию фронта. Убедить его удалось с огромным трудом.

— Товарищ Сталин, есть два решения вопроса. Первый это дать мне возможность разобраться на месте с этим интернатом и, по возможности, захватить либо уничтожить представителя "Аненербе". И второй; нанести массированный бомбовый удар и сжечь там всё и всех. Вы готовы отдать приказ авиации бомбить наших советских детей? У нас осталось слишком мало времени. Возможно их специалист по зомбированию уже очухался и сейчас обрабатывает очередную партию детей.

Сталин надолго замолчал. Через некоторое время он сказал глухим голосом.

— Один ты туда не полезешь.

— Я не самоубийца, товарищ Сталин. Подберу здесь людей и сегодня ночью организуем заброску.

— Людей тебе пришлём. Думаю что к вечеру они будут уже у тебя. Сам не рискуй понапрасну и в самое пекло не лезь. Это приказ, товарищ генерал-полковник. Вернись живым.

— Есть вернуться живым.

Сталин не прощаясь положил трубку.

Обещанные люди прибыли когда начало смеркаться. На поле возле штаба дивизии сели два вертолёта ЯК-40В и звено из пяти ударных Ми-28. Из яковлевских вертушек высыпали бойцы в камуфляже и один из них побежал в нашу сторону. Ба, знакомые всё лица. "Дядя Вася" собственной персоной. Я облапал не успевшего что-либо сказать Маргелова.

— Ну, здравствуй, Василий Филиппович! Рад тебя снова видеть. Не удивляйтесь, полковник, — обернулся я к стоящему рядом командиру дивизии, — мы с товарищем Маргеловым с самой финской не виделись.

Полковник понимающе с улыбкой кивнул.

— Товарищ генерал-полковник, — отрапортовал будущий, надеюсь, командующий ВДВ, — майор Маргелов с батальоном специального назначения прибыл в ваше распоряжение.

Высадка и последующий штурм интерната прошли успешно. С воздуха нас прикрыли, помимо звена "Ночных охотников", ещё и полк лёгких штурмовиков Та-3, нанёсший удары по близлежащим немецким частям. Ночные истребители барражировали в высоте на случай появления вражеской авиации. Всё прошло почти идеально. Детей смогли эвакуировать всех. К счастью больше ни кто из них не подвергался зомбированию. Большим минусом было то, что представителя "Аненербе" в интернате не оказалось. За несколько часов до нашего появления он выехал в Варшаву для дальнейшего восстановления. Видимо сильно его Анютка приложила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нас подловили на возвращении. В последний "летающий вагон" мы битком загрузили оставшихся детей, а сами заняли оборону в ожидании следующего борта. Места в этом для нас уже не было. За нами должен был прилететь транспортный Ми-4. Он и прилетел. Не успели мы отлететь от интерната подальше, как по борту вертолёта защёлкали пули. Откуда-то сверху явственно потянуло гарью. Вертушка резко пошла вниз. Приземление мягким назвать было никак нельзя. Едва мы успели выскочить из горящего вертолёта, как раздался взрыв. Меня подхватило взрывной волной и швырнуло на ближайшее дерево. Последнее, что я запомнил перед тем, как потерять сознание, был сильный удар в лицо.

Сознание включалось постепенно. Первым заработал слух и услышанное мне не понравилось. Говорили по-немецки.

— Господин обер-лейтенант, здесь ещё один выживший русский, но он в таком виде, что долго не протянет. Может пристрелим его, чтобы не таскать на себе эту грязную русскую свинью?

— Отставить, ефрейтор. Гауптман приказал тащить всех кто уцелел. Так что возьмите помощников и несите этого русского к машине.

Меня подхватили как мешок и куда-то понесли. Тело я совсем не чувствовал. Но хуже всего было то, что я не ощущал вообще ничего в ментальном зрении. Я и саму ментальную энергию не ощущал. Как будто её вообще не было. Пустота. Где-то внутри меня зародилась паника. Зародилась и сразу пропала, сменившись дикой болью во всём теле. Меня зашвырнули, видимо, в кузов автомобиля. От удара всё тело пронзило будто бы раскалённой иглой. Я едва не потерял сознание. Правая сторона, по ощущениям, была вся повреждена. Рука, нога, рёбра. Болело всё. И всё это при том, что глаз я не чувствовал. Есть ли они у меня вообще? Холодная волна прокатилась по телу. А что если я лишился глаз? Кому я такой нужен, слепой и без своих сверхспособностей? Уж лучше смерть. Как ни странно, но от этой холодной волны боль утихла. Мотор завёлся, в кузов запрыгнули несколько человек и машина тронулась с места.

Ехали не долго. Протащили куда-то по ступеням вниз, лязгнул засов и меня зашвырнули внутрь какого-то помещения. Не упал на пол я лишь потому, что меня подхватили чьи-то руки и бережно уложили на пол.

— Ты откуда, браток? — раздался шёпот. Я попытался ответить, но не смог разлепить губы.

— Ты погодь. Сейчас лицо протру. Ты весь в кровищи.

Лица коснулась мокрая холодная тряпка. Это принесло некоторое облегчение. До этого чувствовал на лице лишь жжение и зуд.

— Вот, так то лучше.

— Спасибо, — прохрипел я, — что у меня с глазами?

— А хрен его знает, что у тебя с глазами. Не видно глаз, заплыло всё. Сейчас холодный компресс сделаю, может гематома и сойдёт.

— Врач?

— Фельдшер. Перед самой войной мобилизовали на сборы. А до того в посёлке фельдшером работал. Ты как догадался?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Словечки характерные.

— Ну вот, — на глаза легла холодная мокрая материя, — теперь полегче будет. Сам то откуда будешь?

— Оттуда. Десантник я, — характерный камуфлированный комбинезон, хоть и без знаков различия, всё равно не скроешь, — Детей мы вывозили. А вообще, где мы?