Звезда гарема - Тамара Лей

Александра топнула ногой, потом еще раз.

– Нет, она здесь и, что самое удивительное, совсем рядом.

– Ты говоришь о Катарине, я полагаю? Девушка топнула еще раз.

– Да, о ней.

Кейт начал оживленно рассказывать о детстве Катарины. Забыв о еде, он рассказывал о молодых годах ее матери, становился серьезным, говоря о ее, печалях, когда она после смерти родителей пришла жить в их семью, смеялся, вспоминая проделки маленькой девочки, и гримасничал, изображая в лицах вражду между ней и Агнессой. Заговорив о своей последней встрече с Катариной через несколько месяцев после ее свадьбы с Джеймсом, Кейт чуть не заплакал.

– Я всегда думал о ней, как о родной сестре, – сказал он, – и я привязался к ней больше, чем к Агнессе.

Александра улыбнулась.

– Спасибо за рассказ. Мне стало легче, когда я узнала, что мама считала тебя своим другом.

– Да, но тем не менее она не упомянула обо мне ни разу, – сказал он, и в его глазах промелькнуло что-то, похожее на обиду. Кейт моргнул, и тень обиды исчезла.

Девушка ощутила жалость к нему.

– Уверена, что мама часто о тебе думала. Рассказывая об Англии, она упоминала только период после замужества и никогда не говорила о детстве. Так, иногда, очень редко.

Кейт откинулся на спинку кресла.

– Расскажи теперь ты о Катарине, своей матери.

Девушка уже было открыла рот, чтобы начать свой рассказ об их жизни в Алжире, когда объявили конец ужина.

– Может быть, мы поговорим позже, – сказал Кейт, вставая.

Александра тоже поднялась.

– Я у тебя в долгу, сэр Кейт. Ты был очень добр ко мне.

Мужчина учтиво поклонился, затем направился к очагу, где собрались старшие рыцари.

Повернувшись, чтобы разыскать Мелиссу, девушка лицом к лицу столкнулась с разъяренной краснолицей Агнессой.

– Ты сейчас же снимешь эти варварские колокольчики! – потребовала она.

Решив выстоять в трудном поединке, не потерпеть поражение от женщины, которая постоянно ставила преграды на ее пути, Александра скрестила руки на груди и высоко подняла голову.

– Не понимаю, о чем ты.

– Нет? – мачеха ухватилась за юбки девушки, намереваясь высоко их поднять и выставить на всеобщее обозрение ее лодыжки. Тут же внимание всех окружающих, в числе которых был и епископ Арми, переключилось на Александру и Агнессу.

Быстрота реакции спасла падчерицу. Сжав кисть мачехи в своей руке, она предотвратила неминуемую беду.

– Неужели ты откроешь мои ноги в то время, как епископ требует, чтобы они оставались закрытыми? – насмешливо спросила Александра.

– Я открою то, что ты прячешь под юбками, – отрезала Агнесса, вырывая руку.

– Там у меня лодыжки, колени, бедра, – перечисляла девушка, – и ничего из этого не надо показывать в зале, это недостойно внимания окружающих. – Ее резкие движения заставляли колокольчики позвякивать. Стараясь, чтобы они звучали как можно тише, Александра отошла от опозоренной мачехи и направилась к Мелиссе. Та стояла перед группой менестрелей, настраивавших свои инструменты.

Наблюдавшая за стычкой сестра издала при приближении Александры короткий смешок.

– Несомненно, мама опять запретит мне общаться с тобой. И вновь я обращусь к отцу, который отменит приказание мамы.

– Не хотела бы я, чтобы она так меня ненавидела. Но твоя матушка ведет себя так, будто я специально ее чем-то оскорбила.

– Но ты ее не оскорбила, – возразила сестра. – Ты напоминаешь отцу о своей матери, которую он просто обожал, и не делал из этого тайны. Пока ты не приехала в Корберри, мама являлась владычицей замка и пользовалась симпатией отца. А сейчас она чувствует, что леди Катарина снова обошла ее.

Мелисса говорила правду, и Александра вспомнила о том дне, когда случайно подслушала разговор матери и дочери на кухне. Боль женщины, занимавшей в сердце Джеймса только второе место, была очевидной, хотя Александра давно подозревала, что именно она и является причиной враждебности и злобных выходок Агнессы.

– У меня и в мыслях не было ее оскорбить, мне просто ее стало жалко, – заявила дочь Катарины. – Я принесу ей свои извинения.

Александра собралась подойти к Агнессе, но сестра заставила ее остаться на месте.

– Позже, – Мелисса взглянула на мать, – у нее сейчас плохое настроение.

Александра взглянула на мачеху, и ей все стало ясно. Рядом с ней находился епископ Арми. Да, к ним действительно пока лучше было не подходить.

Зал наполнили звуки музыки – менестрели настраивали свои инструменты. Это заставило молодежь немедленно двинуться на середину зала.

Сестры отступили назад, давая гостям возможность танцевать, и со стороны наблюдали, как в зале начинается веселая кутерьма.

– Это меня удивляет, – заявила Александра.

– Танец?

– Да. Никогда не думала, что англичане умеют так танцевать. Те танцы, которым меня учил Люсьен, были значительно медленнее. А этот напоминает мне...

– Люсьен учил тебя танцевать? Вот это да! Когда? Девушка мысленно отругала себя, ей вовсе не хотелось раскрывать душу.

– На корабле, – наконец призналась она. – Он на практике обучал меня разным нужным для жизни в Англии вещам, в том числе танцам.

Улыбка осветила лицо сестры.

– Интересно, – пробормотала она. – Насколько медленнее те танцы, да? Это те, во время которых мужчина держит твою руку, обнимает тебя за талию и медленно поворачивает тебя, да?

Помня о предупреждении де Готье, дочь Катарины хранила молчание еще об одном, интимном танце, в котором партнеры тесно прижимались друг к другу. Дрожь пробежала по ее телу при воспоминании о его прикосновениях, объятиях, его нежных руках.

– Как называется этот танец? – желая сменить тему разговора, поинтересовалась она.

Мелисса рассмеялась, помолчала, наконец сдалась.

– Турдион.

– Мне кажется, это задорный танец. Сестра склонилась к ней.

– Да. Хочешь попробовать?

Более наивного вопроса ей еще никогда не задавали. Веселиться под пристальными, неприязненными взглядами мачехи и епископа ей совсем не хотелось.

– Нет. Я лучше посмотрю.

– – Лгунья... – назвала сестру Мелисса. Александра улыбнулась.

– Что поделать...

Улыбаясь, Мелисса подошла к группе молодых дворян. Секундой позже выбранный ею кавалер поклонился, и новая пара присоединилась к танцующим.

Они двигались все быстрее и быстрее, раскованнее и раскованнее, и в этот момент Александра ощутила знакомое волнение и бешеное желание пуститься в пляс. Ее тело уже начало непроизвольно двигаться, музыка, казалось, проникла ей под кожу и попала в кровь.

Сделав над собой усилие, девушка подавила первый импульс, заставляя себя вслушаться в мелодию. Однако за первым последовал второй, и она уже не могла найти в себе силы отказаться повиноваться ему.