Головокружение - Вадим Панов

– И все бухло общее, потому как нам надо!

– Да!

– И не фига терпеть больше! Нужно твердо заявить, что это наш источник!

– Да!

– Что мы должны купаться в вискаре!

– Да!

– Вся власть народу!

Последний лозунг потонул в радостных воплях разгоряченной публики.

– Чо тама происходит? – вяло осведомился сидящий в углу Копыто.

– Народ бунтует, – браво ответил Степаныч.

– С кем?

– Не с кем, а против кого, – поправил Шапку чел.

– И против кого?

– Против тебя, канцлер.

– А-а… – Копыто выдавил последние капли из бутылки, залпом опустошил стакан, утерся рукавом и продолжил расспросы: – Вискаря хотят халявного?

– Ага.

– А мы не дадим.

– Стрелять будем?

И этот простой, в сущности, вопрос вызвал бурю негодования.

– Мля, чел, ты совсем сбрендил? – возмутился Копыто, швыряя бутылку в стену. – Тама ведь не Чудь сюда рвется какая, а свои, в натуре. Хоть и Гниличи с Дуричами, но все же Шапки. Как можно в них стрелять?

– То есть не будем?

– То есть… – Копыто поднялся со стула, сделал пару шагов и остановился у неподвижного хвана, которого искренне считал големом. – То есть будем, конечно, стрелять, но не сразу.

– Вот и хорошо, – успокоился Степаныч.

Но канцлер его не услышал.

– На фига, спрашивается, Сиракуза тебя сюда переставил? – произнес Копыто, задумчиво дергая «голема» за волосы. – Толку от тебя никакого, кукла хренова.

– Он одним своим видом половину твоих сородичей распугает, – проворчал Степаныч.

– А вторая половина меня повесит.

– Почему же не слинял?

– Не твое дело.

Сам Степаныч, по договоренности с Ваней, готовился эвакуироваться в последний момент, только в том случае, если бунтовщикам удастся прорваться в подвал. Уходить чел планировал с помощью портала и мог без труда прихватить с собой Копыто.

– Я ведь не для того в вискиделательную машину вложился, чтобы ханцлером образоваться, – негромко произнес уйбуй. – Сам, конечно, не додумался, но когда Сиракуза предложил – повелся. Потому что хотел поменять что-то…

– И тебе удалось, – серьезно ответил Степаныч.

– Правда?

– Конечно. – Чел помолчал, после чего уверенно произнес: – Поверь, Копыто, чем бы сегодняшний день ни закончился, народ тебя не забудет. Считай, что ты уже в истории.

– Да уж, мля, вляпываться я умею.

…Замысел Чемодана удался ровно наполовину.

Поднять разозленный народ уйбую удалось без особого труда. Толпа, основное ядро которой составляли Дуричи и Гниличи, быстро воспылала лютой злобой к жадным и лживым вождям и ломанулась…. А вот куда именно ломанулась толпа, оказалось для Чемодана полной неожиданностью. Вместо того чтобы заняться свержением ненавистного режима, нетрезвомыслящие сородичи бросились на штурм «Средства от перхоти», здраво рассудив, что если они где и добудут виски, то только там.

– Куда?! Куда прете?

Но остановить распаленных Шапок не представлялось возможным. Дикари услышали главное: «Вся власть народу!» – и рванули устанавливать ее, родимую, стараясь в первую очередь захватить самое дорогое.

– Склады, склады вскрывайте! – надрывался какой-то боец. – В задней комнате они!

– Ящики не побейте!

– Все вытаскивайте!

– Гуляем!!

Управлявшие «Средством» концы спаслись от пробудившегося самосознания Шапок через портал, не в первый раз, впрочем. Однако традиционного для Форта разгрома кабака не случилось: возбужденный народ натолкнулся на организованное сопротивление засевших в кабаке выпивох, разумно рассудивших, что раз они первыми оказались в «Средстве», то вискарь принадлежит им.

А завязавшуюся перестрелку чудно оттенил мощный взрыв.

– Все на пол! Все на пол, мля, сказал! – Шпатель дал в потолок очередь из автомата и вновь заорал: – Все на пол!

И вновь – напрасно. Услышали бравого уйбуя исключительно Дуричи.

– Если спрятались, мля, все равно на пол! – опять грохот выстрелов. – Найду ведь, мля! Покалечу!

– Зря орешь, – буркнул боец Рында. – Нет никого.

И возбужденный Шпатель растерянно опустил автомат.

Нетерпеливые Дуричи рванули в атаку, едва распаленная Чемоданом толпа колыхнулась в направлении «Средства от перхоти». Дверь в казарму вышибли тараном, тут же открыли ураганный огонь, терзая свинцом внутренности многострадального здания, пробежали вперед, швырнули пару гранат, вновь постреляли, но… Но не обнаружили ни одного Шибзича.

– Они спрятались, мля, наверняка спрятались.

– Или смылись.

Эта версия понравилась Шпателю гораздо больше:

– Точно, мля! Узнали, что супротив них великие Дуричи идут, и наутек! Сволота, мля, эти Шибзичи, одна шепелявость на уме.

К тому же удрать трусливые Шибзичи могли только к Кувалде, а там они обязательно встретят Чемодана, что великолепно укладывалось в грандиозный замысел Шпателя.

– Где моя паука, мля? Где?!

– Несут!

– Скорее!

– Сам скорее, – пробормотал один из бойцов. – Она же взрывучая.

– Тогда осторожнее! – опомнился бравый уйбуй. – Осторожнее, мля, она бабахнуть в месте должна, а не заранее!

Главное военное достояние Дуричей – тяжеленного «паука» – притащили в казарму четверо кряхтящих бойцов. Мина покоилась на носилках и важно поблескивала в свете оставшихся лампочек, словно намекая: «Не волнуйтесь, бойцы, бабахну так бабахну. Уплочено!»

– Сюда ставь! – распорядился Шпатель, выбрав помещение, под которым, по его расчетам, должен был находиться вожделенный подвал. – По центру прямо! Чтобы наверняка.

Бойцы аккуратно поставили носилки на пол, и уйбуй бесстрашно склонился над темно-синим устройством.

– Поворачиваем стока разов, скока секунд нам надо, чтобы смыться, – важно произнес он, покручивая правый глаз паука по часовой стрелке. – А поскоку бабахать она станет сильно, убежать надо подальше.

Бойцы, разинув рты, наблюдали за действиями предводителя.

– Допустим, на шестнадцать подкрутим.

– А дальше?

– А дальше надо попрятаться, а я пока за другой глаз пауку подергаю.

– Зачем?

– Чтобы ахтивировать.

– Шпатель, а чево это у пауки в животе урчит? – тихо спросил один из бойцов.

– Урчит? – Уйбуй прислушался, побледнел, упавшим голосом подтвердил: – Урчит.

И первым бросился вон.

Вздрогнул Южный Форт основательно, не так, как это бывало от дружного тоста, а в разы сильнее. Показалось даже, что кирпичные его стены слегка приподнялись, а затем еще глубже вошли в землю, словно стараясь закопаться в нее, скрываясь от неприятностей. Казарму Шибзичей и вовсе перекосило, а стекла выходящих во двор окон с веселым перезвоном рухнули на мусорную кучу.