Дом на площади - Эммануил Казакевич

Правда, самому Чохову он не решался ничего говорить. А не решался потому, что уважал Чохова, преклонялся перед цельностью его натуры, а уважать - значило для Воробейцева бояться. Он потому и любил Чохова, что до некоторой степени считал его образцом для себя, хотя и недосягаемым. Нечестный человек хочет быть честным, болтливый - молчаливым, развязный сдержанным, трусливый - храбрым. Нравственность, как сказано в эпиграфе к IV главе "Онегина", - в природе вещей.

Однажды Воробейцеву во время его ночного дежурства по комендатуре позвонил начальник полиции Иост. Он сообщил, что в одном из дворов снова замечена американская воинская машина. Воробейцев взял с собой автоматчика и поехал по указанному адресу.

Расспросив жителей, Воробейцев поднялся на второй этаж дома и в квартире у некоего Меркера обнаружил капитана О'Селливэна, ставшего в комендатуре притчей во языцех. Американец, увидев советского офицера с красной повязкой на рукаве, расхохотался и стал без возражений собираться в дорогу.

Пока он собирался, Воробейцев поговорил с Меркером. Это был юркий человек с маленькими усиками а-ля Гитлер. Он, по-видимому, не имел определенных занятий, маклерствовал, покупал, продавал. При Зеленбахе он работал в магистрате и ведал там финансами и торговлей, но был уволен по настоянию Яворского, так как раньше состоял в нацистской партии и был хотя и мелким, но каким-то деятелем в ней. Квартира его была хорошо обставлена. Тут было множество бронзовых статуэток, ковров, красивой посуды, картин и ценной мебели.

Воробейцев пошнырял по комнатам. Меркер сопровождал его.

- Красивый ковер, - заметил Воробейцев, щупая руками большой ковер, висевший на стене.

- Можете купить, господин капитан, - сказал Меркер. - Две тысячи марок.

То же самое он неизменно говорил в ответ на все замечания Воробейцева по поводу того или иного предмета:

- Можете купить, - и тут же называл цену.

По-видимому, вся его квартира продавалась оптом и в розницу.

После этого случая Воробейцев зачастил к Меркеру. Немец доставал для Воробейцева всякие вещи по очень низким ценам, так как хотел заручиться поддержкой и приобрести связи в комендатуре.

Стараясь отвадить Чохова от Ксении, Воробейцев заказал Меркеру хороший мотоцикл; он знал, что Чохов мечтает о мотоцикле давно. Вскоре Меркер позвонил Воробейцеву в комендатуру. Воробейцев нашел Чохова, и они вместе пошли на Гнейзенауштрассе, где проживал Меркер.

Мотоцикл был превосходный, мощный и очень красивый. Глаза Чохова заблестели. Он, не говоря ни слова, сел на него и выехал из ворот. Вначале он ехал медленно, затем все быстрее, а оказавшись за городом, помчался с огромной скоростью. При этом лицо его оставалось непроницаемо спокойным, словно он сидел в кресле. Но внутренне он ликовал. Эта бешеная езда на мощной машине, требующая верного глаза и твердой воли, пришлась Чохову по нутру.

Вернувшись во двор Меркера, он молча уплатил за мотоцикл и сказал Воробейцеву:

- Садись сзади.

Воробейцев боязливо поморщился, но все-таки сел.

Мотоцикл рванулся из ворот, как буря. Воробейцев побледнел. Они мчались по улицам и через минуту уже были за городом. На поворотах машина наклонялась почти до земли. Ветер рвал голову с плеч. Воробейцев сидел ни жив ни мертв, судорожно уцепившись за Чохова.

- Не дави, - сказал Чохов и на секунду оглянулся на Воробейцева. Лицо Чохова было спокойное и серьезное.

- Ты чего оглядываешься? - взревел Воробейцев. - Вперед гляди!

- Не дави, - повторил Чохов.

- Спусти меня на землю, - взмолился Воробейцев, - или сбавь скорость.

Чохов сбавил скорость и поехал обратно в город.

Возле комендатуры его окружили солдаты. Они разглядывали мотоцикл, обсуждали его достоинства. Вскоре в дверях показалась Ксения. Она тоже подошла и посмотрела на мотоцикл. Чохов страшно смутился. Он не знал, что делать. Она ждала, что он пойдет с ней, но не мог же он при солдатах взять да и пойти, а мотоцикл бросить на их попечение. Воробейцев между тем громко говорил солдатам:

- Хороша машинка?.. Это я раздобыл. Капитан Чохов назначается председателем клуба самоубийц. Как ездит!.. Скорость звука. Все время на волосок от смерти. Одно удовольствие.

Ксения внимательно посмотрела на Чохова и неожиданно для всех сказала:

- Покатайте меня.

Чохов вспыхнул от удовольствия и завел машину. Все расступились. Секунда - и машина, Чохов и Ксения исчезли с быстротой ракеты.

- Уф!.. - сказал Веретенников. - Вот это да!

- Как бы кого не задавил, - покачал головой Небаба.

- Не задавит, - возразил Воронин. - Большого хладнокровия человек. Я его знаю давно.

Солдаты ушли к себе, а Воробейцев долго стоял, ожидая возвращения Чохова, и, не дождавшись, плюнул и медленно пошел домой.

Чохов и Ксения на мотоцикле укатили далеко. Он посмотрел в зеркальце. Лицо Ксении было покойно и только чуть зарделось от быстрой езды.

- Смотрите, еще какого-нибудь немца задавите, - сказала она насмешливо. - Подполковник вас за это в два счета отдаст под трибунал... Вы ему говорили обо мне?

- Еще нет, - ответил Чохов. - Сегодня скажу.

Возвратившись в город, Чохов простился с Ксенией и пошел к Лубенцову домой. У Лубенцова был в гостях командир полка полковник Соколов. Они ужинали. Чохов сел и прислушался к их разговору.

- Я в политике ничего не понимаю, - сказал Соколов. - Мое дело служба. Я на вашей должности околел бы. Противная работенка! Каждый день жди какой-нибудь каверзы. В чужую душу не влезешь. Тем более в душу целого народа, да еще какого народа! Не люблю я их, скажу честно.

Лубенцов ответил:

- Это мне непонятно. Я тоже не политик, хотя ни капельки этим не горжусь и стараюсь быть им насколько могу. А немцы? Немцы - люди, живущие в Германии и говорящие по-немецки. Я не могу поверить и признать, что подлость является отличительной чертой какого-нибудь национального характера. От такой точки зрения до расизма - один шаг. Мы же их за расизм и били. Нет, товарищ полковник! Мы с Яворским теперь занимаемся школьным вопросом. В связи с этим я на днях читал немецкую школьную хрестоматию гитлеровских времен. Там есть глава, которая называется "Русский", и в ней про нас сказано так: "Русский белокур, ленив, хитер, любит пить и петь". Вот и все. Как о каком-то маленьком безвестном племени, сказано о великом народе с большой и сложной историей... Это звучит столь же убедительно, как то, что мы иногда говорим о немцах: "Немец аккуратен, скуп, педантичен, жесток..."

- Ну и накинулись вы на меня, - захохотал Соколов. - Ладно, виноват. Согласен. Но все-таки вам с ними будет несладко.

- Это я знаю! - засмеялся и Лубенцов, но тут же снова стал серьезным. - Но должен вам сказать, что работа моя с каждым днем все больше облегчается политическим ростом самих немцев. Коммунистическая организация колоссально выросла, социал-демократы левеют. А рабочие! Рабочие еще скажут свое слово, увидите.