Начало династии - Виктория Холт

— Почему твои дед и отец не отобрали ее?

Элинор промолчала. Ей вовсе не хотелось вспоминать, что ни дед, ни отец не славились ратными подвигами. Отец совсем не был силен в политике, а деда интересовало только завоевание женщин, а не территорий. Элинор же совершенно другая. В ней все еще тлеет негодование, разожженное намерением отца обездолить сильную молодую женщину, обладающую всеми данными способной правительницы, ради еще не существующего дитя лишь на том основании, что оно могло быть мальчиком.

— То, что они когда-то разрушили принадлежащую им Тулузу, вовсе не означает, что я тоже позволю это, — наконец произнесла Элинор.

Людовик поежился. Жена порой его поражала.

— Но Тулуза же много лет независима.

— Ну и что! Когда дед уходил в крестовый поход, он оставил ее на попечение Раймона Сен-Жиля. Это был временный шаг.

— Но с тех пор Тулуза во владении этой семьи.

Он испытывает ее терпение! Элинор нахмурилась, а потом язвительно улыбнулась:

— Мой милый, дорогой Людовик, ну до чего ты добренький, всегда готов заступиться за своих врагов! Я тебя, конечно, обожаю за это, но так нельзя управлять страной.

Людовик не выносил, когда жена огорчалась. Она совершенно его подчинила. Ему иногда казалось, что она опоила его тем снадобьем, о котором упоминала, когда они гуляли по саду замка Шато-Омбриер. Ему постоянно хотелось заслужить ее похвалу. Конечно, она права, что ему надо выглядеть более воинственным. Отец предупреждал его о необходимости быть сильным и говорил, что из-за его церковного воспитания сделать это ему будет вдвое труднее.

— Как же ты предлагаешь поступить? — спросил Людовик.

Элинор ответила ослепительной улыбкой.

— Сначала нужно вызвать сюда всех вассалов и объявить им, что ты намерен идти на Тулузу войной, потому что все, что принадлежит короне по браку, должно быть ей отдано. Ты скажешь им, что ожидаешь, точнее требуешь, их поддержки. Это твое право и их долг. Разве они не вассалы?

— Должен тебе признаться, что мысль о войне мне не нравится.

— С этим чувством надо бороться, мой король.

— Надеюсь, ты всегда будешь рядом со мной.

Она взяла его за руку и вновь одарила ослепительной улыбкой.

— Всегда готова помочь и ободрить.

А ничего другого Людовику и не надо.

В саду вокруг Элинор собрались молодые дамы и придворные кавалеры. Эту молодежь направили сюда научиться у королевы хорошим манерам и знаниям, каких нигде больше не получить. Элинор любила заниматься с молодыми. Хотя бы таким путем она реализовывала свою тягу править. Они все смотрели на нее как на учителя. Под ее руководством они готовили себе туалеты, пели, сочиняли стихи и музыку, а также учились игре в шахматы. Элинор не выносила неграмотных. Сама она была обучена читать и писать и считала это обязательным для каждой воспитанной девушки, а равно и для молодого человека. По ее мнению, никакого различия между полами в этом отношении быть не должно. Элинор никогда не забывала, что ее будущее находилось под угрозой только потому, что она женщина.

Часы, проведенные со своим маленьким двором, — для нее отдохновение. Новые стихи или песня предъявлялись ей на одобрение; она вслух зачитывала сочинение или пела его, если это песня, и выносила свое суждение.

Элинор проповедовала рыцарственность, а это означало поклонение женщине. Мужчина должен обожествлять свою избранницу, быть благодарным ей за улыбку и терпеливо ждать награды за любовь. Он обязан сражаться за свою даму, и если надо — то и умереть за нее. В этом состоит смысл романтической любви.

Сама Элинор, щедро наделенная романтической чувственностью, наблюдала за мужчинами своего двора, часто представляя их в роли любовников. Богатое воображение дарило ей сцены любви, это ее сильно возбуждало, и она досадовала, что королева не может позволить себе подобных связей. Долг королевы произвести наследника для трона, и тут даже она, кто живет по собственным законам, понимала, что никаких сомнений относительно отцовства наследника французского престола допустить никак нельзя.

Королеве был очень симпатичен один человек, кузен Людовика по имени Рауль, граф Вермандуа. Он уже не молод, но личность сильная, с громкой славой героя на поле брани и на поприще любви. Он часто сидел возле ног королевы с любовной тоской во взоре, жестах и в голосе. Совершенно явно Рауль призывал ее отбросить щепетильность. Прямо этого он не говорил, хорошо зная, что в Садах Любви бесцеремонность не допускается. К тому же намеки возбуждали больше прямых слов, и свои чувства он выражал именно так.

Элинор нравилось, когда он сидел у ее ног, а его глаза горели страстью. Она представляет себе его в роли партнера в любовных утехах; это не то что Людовик! Бедный Людовик! У него никакого воображения, ей всегда приходилось брать на себя главенствующую роль. Это в общем не плохо, но как было бы чудно, как ее волновала и интриговала одна лишь мысль, что кто-то другой может руководить ею в любви.

Увы, она, к сожалению, должна родить французского наследника.

Рауль не сводил с нее влюбленного взгляда, его низкий голос звал ее и манил. Она сопротивлялась, а он становился все нетерпеливее. Граф явно настроился добиться расположения королевы, но, однако, он понимал, что на успех ему рассчитывать нечего… пока у нее не родится ребенок от Людовика. В романтичной атмосфере при дворе Элинор такие мысли вслух не произносились; возможно, так думалось ему, возможно — ей тоже, но полностью в этом уверенным быть нельзя.

«Бедный Людовик! — мелькало в мыслях у Рауля. — А вдруг он и не способен зачать наследника. Может статься, что по этой причине она захочет найти ему замену. Элинор женщина практичная; она не станет долго сомневаться». Граф был уверен, во всяком случае, сегодняшние сомнения королевы при известных обстоятельствах могут окончательно развеяться. Только ждать долго ему не хотелось. И хотя он продолжал сидеть у ног Элинор, его глаза поглядывали по сторонам, и в них загорался огонь при виде юной Петронеллы. «Какое восхитительное существо! — подумал Рауль. — Почти такая же красавица и, — он чувствует это, — столь же страстная». Чем дольше смотрел он на Петронеллу, тем более ею очаровывался.

Может быть, Петронелла и неопытна, но понимает все прекрасно и умеет хорошо читать пылкие взгляды, которые граф бросал в ее сторону: она не королева Франции, и сомнения королевы ей чужды; очень молода, не замужем, возможно, девственница (он вполне это допускает), однако как искушенному специалисту в этих вопросах ему известно, что из такого состояния девицы, как правило, стремятся выйти побыстрее. Существовало две опасности — ее родство с королевой и то, что она еще незамужняя. Но граф был храбрым человеком, а потом он так измучился, сидя у ног сестры. Рауль решил попытать счастья с Петронеллой.