Седьмой сын - Орсон Кард

В это время в комнате Мама взяла малышку Пэгги за подбородок, требовательно вглядываясь ей в глаза. «Скажи мне правду, Маргарет. Это не шутка, если ребенок всосет ненависть с молоком собственной матери.» «Она не станет ненавидеть его, Мама», сказала малышка Пэгги.

«Что ты видела?»

Малышка Пэгги хотела ответить, но она не знала слов, чтобы описать большинство из тех вещей, которые открылись ее зрению. Так что она просто уставилась в пол. Мама глубоко вздохнула и малышка уже решила, что она вполне созрела для того, чтобы задать ей взбучку. Но Мама молча подождала, а потом нежно погладила ее щеку рукой. «Ах, детка, ну и денек у тебя был. Ребенок мог умереть, если б ты не сказала, что его нужно вытащить. Ты даже сама освободила его рот, ведь именно это ты сделала?» Малышка Пэгги кивнула.

«Достаточно для маленькой девочки и достаточно для всего лишь одного дня». Мама повернулась к остальным девочкам, жмущимся у стенки в мокрых платьицах. «И вы тоже, у вас был тяжелый день. Выйдите отсюда, пусть ваша мама поспит, выходите и идите сушиться к огню. А я пока займусь ужином для вас.»

Но Дедушка уже вовсю суетился на кухне, отказываясь даже слышать о том, чтобы кто-нибудь помогал ему. Очень скоро она была у ребенка, разогнав мужчин, чтобы укачать его, дав ему пососать палец. Малышка Пэгги сообразила, что так скоро очередь дойдет и до нее, и предпочла прошмыгнуть вверх по лестнице в темное затхлое пространство чердака. Пауки мало беспокоили ее, кошки почти истребили мышей, так что было не страшно. Она прокралась в свое укромное тайное место и достала резную шкатулку, которую дал ей Дедушка, ту самую, что привез из Ольстера еще дедушкин Папа, когда переехал в колонии. Шкатулка была полна ценнейшими детскими штуковинами – камнями, нитками, пуговицами – но теперь она знала, какая это все ерунда в сравнении с тем трудом, что ждал ее в будущем. Она вытряхнула безделушки и дунула в шкатулку, чтобы избавиться от пыли. Затем положила скомканную пленку внутрь и закрыла крышку. Пэгги была уверена, что в будущем ей придется много раз открывать эту шкатулку. Шкатулка будет взывать к ней, будить посреди ночи, отрывать от друзей, красть все ее мечты. И все это только потому, что этому мальчику там, внизу, обязательно суждено погибнуть от темной воды, если она не использует пленку, предохранявшую его в материнской утробе, чтобы оберечь его и от этой опасности.

На мгновение ей стало очень обидно, что ее собственная жизнь изменилась так сильно. Это было куда хуже, чем надоедливый кузнец, хуже, чем Папа с его поркой орешниковыми розгами, хуже сердитых глаз матери. Все теперь будет иначе и она не была этому рада. Все из-за этого ребенка, которого она не звала и не просила приходить сюда, так какое же ей вообще до него дело? Она протянула руку и открыла шкатулку, намереваясь достать пленку и закинуть ее в дальний угол чердака. Но даже в чердачной темноте она смогла увидеть место, которое было темнее темноты: то место у ее собственного сердечного огня, где пустота глубокой черной реки делала все, чтобы сделать малышку Пэгги убийцей.

Нет, сказала она воде. Ты не можешь стать частью меня. Но это так, шептала вода. Ты полна мной. Без меня ты высохнешь и умрешь.

Все равно, ты не можешь приказывать мне, возразила она. Она закрыла крышку шкатулки и съехала вниз по перилам лестницы. Папа всегда говорил, что если она будет это делать, то заполучит занозу в задницу. На этот раз он оказался прав. Что-то ужалило ее так сильно, что ей пришлось в раскоряку отправиться к Дедушке на кухню. Ясное дело, он оставил на время свои хозяйственные хлопоты, чтобы вытащить ее занозы. «Мои глаза недостаточно остры для этого, Мэгги», проворчал он.

«У тебя глаза орла. Так говорит Папа».

Дедушка довольно посмеивался. «Неужто?»

«Что будет на обед?»

«О, тебе понравится это обед, Мэгги!»

Малышка Пэгги сморщила нос. «Пахнет, как курица».

«Верно».

«А я не люблю куриный суп».

«Это будет не суп, Мэгги. Эта курица будет зажарена целиком, кроме крыльев и шеи».

«Жареную курицу я тоже терпеть не могу».

«Твой Дедушка тебя когда-нибудь обманывал?»

«Нет».

"Тогда поверь мне, этот куриный обед тебя действительно обрадует. Ты можешь вообразить такой особый обед из курицы, который принесет тебе радость?

Малышка Пэгги думала, думала, и наконец, улыбнулась.

«Чертова Мэри?»

Дедушка подмигнул ей: «Я всегда говорил, что эта курица создана для жаркого».

Малышка Пэгги с такой силой кинулась ему на шею, что он захрипел от удушья, а потом они долго-долго смеялись.

Позже ночью, когда малышка Пэгги была уже давно в кроватке, тело Вигора было принесено домой и Папа с Мэйкписом принялись за изготовление гроба. Алвин Миллер выглядел совершенно убитым, даже после того, как Элеонор показала ему ребенка. Пока она не сказала: «Их девочка – ведунья. Она сказала, что он родился седьмым сыном седьмого сына». Алвин огляделся вокруг, ища кого-нибудь, кто подтвердил бы ему это.

«О, ты можешь верить ей», сказала Мама.

Слезы опять выступили на глазах Алвина.

«Мальчик был жив», сказал он. «В этой воде. Он продержался».

«Он знал, как это важно», сказала Элеонор.

Тут Алвин протянул руки к ребенку, крепко обнял его и посмотрел ему в глаза.

«Никто еще не назвал его?», спросил он.

«Конечно, нет», сказала Элеонор. «Мама всегда называла мальчиков, но ты всегда говорил, что седьмой сын должен…»

«Мое имя. Алвин. Седьмой сын седьмого сына с тем же именем, что у отца. Алвин-младший». Он посмотрел вокруг и повернулся спиной к ночному лесу и лицом к реке. «Слышишь ты, Хатрак-ривер? Его имя Алвин и ты так и не смогла убить его».

Вскоре они закончили гроб и обложили в нем тело Вигора свечами, чтобы они послужили ему вместо утраченного жизненного огня. Алвин поднес дитя к гробу. «Посмотри на своего брата», шепнул он ребенку. «Малыш еще ничего не видит, Папа», сказал Дэвид. «Нет, Дэвид», ответил Алвин. "Он не понимает того, что видит, но его глаза способны видеть. И когда он станет достаточно большим, чтобы узнать историю своего рождения, я расскажу ему, что его собственные глаза видели брата Вигора, отдавшего за него жизнь.

Прошло две недели, пока Фэйт не оправилась достаточно для того, чтобы продолжить путь. Но Алвин позаботился о том, чтобы вместе с мальчиками отработать свое содержание. Они очистили добрый участок земли, заготовили дрова на зиму, натаскали несколько куч угля для кузнеца Мэйкписа и расширили дорогу. И еще они свалили четыре больших дерева и сделали крепкий мост через Хатрак-ривер, крытый сверху для того, чтобы даже во время грозы ни одна капля не могла коснуться людей, переправляющихся через реку. Могила Вигора стала всего лишь третьей в этих местах, после могил сестер малышки Пэгги. Семья собралась здесь на прощание и молитву в утро перед отъездом. Они сели в фургон и отправились на Запад. «Но в этой земле мы навсегда оставили частицу себя», сказала Фэйт и Алвин согласно кивнул. Малышка Пэгги посмотрела на их отъезд, затем побежала на чердак, открыла шкатулку и взяла пленку маленького Алвина в руку. Опасности не было – по крайней мере, сейчас. Все было в порядке. Она отодвинула шкатулку и закрыла крышку. Я надеюсь, что из тебя выйдет что-то дельное, малыш Алвин, сказала она себе, а то получится, что ты создал кучу проблем из-за ничего.