Разрушенная любовь - Стейси Мэри Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стонущий звук вырвался из его груди, и я вторила ему, повторяя пыл. Желание охватило мое тело и полностью взяло над ним контроль. Все те разы, когда я говорила “нет” в прошлом, сейчас казались невозможными. Я хотела этого.
Колтон, должно быть, почувствовал перемену в моем настроении по моим поцелуям. Он бросил коробку с пиццей между нами на траву, притянув меня к себе. Мои пальцы скользнули вверх по его шее и зарылись в волосы, притягивая к себе, когда я легла на спину. Внутри внедорожника едва хватало места, чтобы лечь ровно, поэтому наши ноги торчали из открытого багажника.
Он отстранился от меня, потянулся и нажал кнопки регулировки сиденья, опустив их до упора. Наши груди тяжело вздымались в такт. Я приподнялась на локтях, полностью забираясь в машину. Он пролез между моих ног и встал надо мной на коленях, его глаза расширились и наполнились страстью.
Мы слились в поцелуе. Я обхватила его ногами, прижав к себе еще крепче, и радостно задвигалась навстречу.
— Джеймерсон… — мое имя прозвучало как страстное желание, его рука скользнула по моей обнаженной ноге.
У меня закружилась голова, и мне больше не хотелось думать. Когда я не думала, то я становилась смелее. Я потянулась к низу его рубашки, расстегивая пуговицы.
— Джеймерсон! — прорычал он, на этот раз почти предупреждающе.
Я знала, чего он хочет. Он хотел этого с самого начала наших отношений. Наконец, я была готова. Я тоже этого хотела. Сильно.
— Джеймерсон. Прекрати.
Я не послушала. Я сильнее сжала его бедра ногами, и он застонал. Я поднялась на локтях, медленно двигаясь навстречу.
— Черт! — парень глубоко вдохнул, отстраняясь. Он откинулся назад и сел на пятки.
Шок и замешательство остановили меня.
— Что? Что случилось?
Он тяжело дышал. Из-под расстегнутой рубашки виднелись его рельефные мышцы пресса. Даже сквозь рубашку я могла разглядеть его крепкую, накачанную грудь. Он был намного более развит, чем большинство старшеклассников. Вид обнаженной кожи только разжигал мое желание исследовать его. Я села, мои губы нашли его, маня продолжить.
Он позволил мне это, но не ответил. Я укусила его нижнюю губу, мои зубы скользнули и слегка потянули. Колтон издал предупреждающий рык, а затем схватил меня за затылок, крепко сжав волосы, другой рукой прижимая мою поясницу к себе. Это был один из тех поцелуев, сводящих с ума, стирающих все мысли. Он вдыхал меня, поглощал.
Я больше не была в этом мире.
Он снова уложил меня на спину, наши губы были голодными и требовательными. Мои руки вернулись к его рубашке, расстегивая пуговицы, мои пальцы скользили по его прессу, когда она распахнулась передо мной. Я хотела ощутить прикосновение его обнаженной кожи. Мне не хотелось, чтобы что-то было между нами.
Я начала стягивать рубашку с его плеч, прежде чем он издал странный звук и выпрыгнул из внедорожника, застегивая ее.
— Мы не можем этого сделать, — пробормотал он, взъерошив волосы.
— Почему? — я села. Обида нахлынула на меня, звуча в моем голосе. — Ты же всегда хотел заняться сексом. Я никогда не была готова. Но теперь это так.
— Именно поэтому мы не можем… не здесь. Не так, — ответил он.
— Я не понимаю, — меня захлестнул стыд. — Ты не хочешь заняться со мной сексом?
— Дело не в этом, — его взгляд встретился с моим. — Поверь мне, сейчас это все, о чем я мечтаю.
— Тогда что? — я подняла руки вверх. Невозможно было поверить, что я только что фактически умоляла его, а он отказывался. — В чем проблема? — спросила я.
— Во-первых, у меня нет презерватива. Я не собираюсь так рисковать ни тобой, ни собой. Хочешь стать беременной мамочкой-подростком? Не думаю, — его слова заставили меня успокоиться. Колтон был ответственным человеком. — И я уж точно не собираюсь делать это на заднем сиденьи машины.
Находясь во внедорожнике, я не испытывала дискомфорта. Мне кажется, из-за фильмов парни верят, что большинство девушек мечтают о сказочной истории с лепестками роз. Мои же желания зависели от парня и моих чувств, а не от места.
Он мог бы назвать любые прекрасные, бескорыстные причины, но это не имело значения. Боль сжала мне грудь, словно буря, бушующая в моем сердце. Все, чего я хотела, — это вернуться домой и зализать раны. Я расправила платье и выскочила из машины.
— Джеймерсон? — позвал он, когда я обогнула машину, направляясь к пассажирскому сиденью.
— Я хочу домой.
Застегивая рубашку, он последовал за мной.
— Я делаю это ради тебя. Правда, ты потом поблагодаришь меня за это.
— Нет, я понимаю. Ты ведешь себя уважительно и ответственно, — я отвела взгляд, слезы застилали мне глаза. — Но сейчас я просто хочу домой.
Он встал передо мной. Я продолжала смотреть в пол. Мне нравилось, что он ведет себя как джентльмен, но сейчас мне нужен был не джентльмен, а тот, кто целовал меня так страстно. Растерянность затмевала все, и я видела только отказ.
— Хорошо, — кивнул он.
Дорога домой была напряженной и неловкой, но, когда он остановился у моей подъездной дорожки, я наклонилась, чтобы поцеловать его. Поцелуй был коротким, но затем он схватил меня за затылок, прижав ближе. Его губы говорили, что он все еще хочет меня. Желает. Любит.
Я позволила ему залечить мои раны. Моя досада таяла, вытекая из внедорожника с каждым прикосновением его губ. Это было похоже на приказ, запрещающий мне испытывать что-либо, кроме желания.
— Я люблю тебя, — пробормотала я ему в губы, слова вырвались прежде, чем я сообразила.
Колтон замер, резко отстранившись.
О Боже! Что я натворила? Стыд снова нахлынул на меня, придавив своим весом и окрасив все вокруг в багровый цвет.
Его палец оставался прижатым к линии моего подбородка, пока он пристально смотрел на меня сверху вниз. Уже не в первый раз за этот вечер я не могла понять его настроение.
— Я-я не… не имела в виду… Я просто хотела сказать, что… — его губы накрыли мои, прерывая ужасное бормотание.
Он снова вжал меня в сиденье, его губы захватили меня в плен. Его рука скользнула вверх по моей ноге, оставляя за собой дорожку мурашек. Язык парня коснулся моих губ и сплелся с моим. Воздух покинул мои легкие, а кровь закипела в жилах. Он прервал поцелуй, и мы оба жадно хватали ртом воздух.
— Я тоже люблю тебя, — прошептал он, его голос звучал странно, словно это было самое глубокое признание, которое он когда-либо
