Английский раб султана - Старшов Евгений

Иоанниты получили Колосси в 1210 году от короля Гуго Первого и возвели первый замок, который стал штаб-квартирой иоаннитов в 1302 году.

Ненадолго, в период узурпации Амори Лузиньяна (1306–1310 гг.), он перешел во власть извечных соперников иоаннитов — храмовников-тамплиеров, но как только в Европе папой и французским королем был организован процесс против тамплиеров, окончившийся разгоном этого ордена, конфискацией его фантастических богатств и казнью Великого магистра, Амори предал своих союзников и вернул командорство иоаннитам (они же госпитальеры), которые с тех пор им и владели. (Даже после того как Амори был убит, законный король Генрих Второй подтвердил все привилегии помогавшим ему иоаннитам.)

История замка Колосси переплелась с историей ли-массольской твердыни — те же атаки тех же врагов, доблестные победы и горестные поражения… Но сейчас было относительно тихо, командорство было погружено в хозяйственно-производственную деятельность, бдительно охраняемую четырехгранной каменной трехэтажной башней высотой 21 метр, а каждая сторона имела в ширину 16 метров.

Около твердыни притулился пресс для давки сахарного тростника и небольшой сахарозаводах. На обоих объектах была заметна оживленная производственная суета, тут же заинтересовавшая цепкий хозяйский взгляд брата казначея.

Опущенный на цепях подъемный мост вёл на второй этаж замка. Над мостом, над окнами третьего этажа, виднелся каменный навес с пятью бойницами для обваривания настырных, непрошеных гостей кипящими маслом и водой.

Спешившись и оставив ослов на попечение греков, англичане под предводительством орденского слуги из Лимассола направились внутрь, доложили страже о цели визита и получили ответ, что достопочтенный брат-командор сейчас на вечерне в церкви Святого Евстафия.

— Далеко это? — сурово осведомился казначей.

— Совсем рядом. Хотите — вас проводят, нет — можете расположиться в замке, брат Николас скоро вернется.

Несколькочасовая тряска на ослах вызывала сильное желание отдохнуть. Посему был выбран второй вариант действий.

Предупредительные обитатели замка провели Лео и монахов на третий этаж, в покои командора, а аркебу-зиров и лимассольского слугу оставили на втором этаже, на кухне, и потчевали обе партии гостей согласно их рангу. Воинам подали свинину с овощами, монахам — рыбную постняшку, рыцарю — фазана. В дополнение к пище аркебузникам и слуге досталось простое красное вино, а монахам и Лео — волшебная кумандария.

Жизнь сразу стала веселее и радостнее. Необходимость ожидать прихода командора уже не томила. Что же делать, если весь распорядок дня рыцаря-крестоносца, если нет боя, строго подчинен церковному расписанию!

Ночью — заутреня; рыцари молятся, затем идут проверять лошадей и снаряжение, говорят с оруженосцами, а затем спят до зари. Далее — целый ряд церковных служб, в том числе так называемые "часы". (Первый, третий, шестой и девятый часы — это названия церковных служб, не относящиеся к привычным нам часам на циферблате.)

Шесть утра: первая церковная служба — первый час и месса (которая иногда служится после шестого часа). 9 утра: третий час. Полдень: шестой час, месса (если не служилась после первого часа). Далее рыцари чинят оружие и амуницию, делают, если необходимо, колья для палаток и прочую работу, после которой идет завтрак — сначала едят рыцари, потом оруженосцы, а во время еды клирик читает вслух что-нибудь душеспасительное.

После еды рыцари идут в часовню, воздают благодарение, потом следуют на свои посты и исполняют возложенные на них обязанности. Три часа дня: девятый час, заупокойная вечерня. Сумерки: вечерня; после нее — ужин. Повечерие, после него — вино, проверка лошадей и амуниции, разговор с оруженосцем, если необходимо. Наступление темноты — постель.

Орденское начальство не имело права отлынивать от молебно-богослужебной нагрузки. Да это и не пришло бы никому в голову, поскольку командору следовало (и он действительно старался!) служить примером младшим братьям во всем — что у алтаря Господня, что на поле брани (это мы еще увидим впоследствии).

Надо сказать, что духовно-рыцарские ордена (ордена иоаннитов-госпитальеров, храмовников-тамплиеров, тевтонцев и иные, более мелкие и менее известные вроде ордена Святого Самсона, Святого Фомы Кентерберийского, многочисленных орденов Испании и Италии) — интереснейшее явление сплава монашеских традиций с рыцарскими. Орден как организация — результат процесса эволюции от крохотных союзов пламенных единомышленников до влиятельнейших, практически государственных, образований, которым нипочем границы разных стран.

Первоначальная забота о паломниках в Святую землю, их охрана и лечение стали причиной создания мощнейших военных организаций, несколько веков противостоявших исламу, хотя зачастую и тративших силы и средства на недостойные междоусобицы!.. Об этом можно было бы много и интересно рассуждать, но это длинное отступление окончательно раздавило бы наше и без того виляющее в разные стороны повествование; поэтому вернемся к нему.

Итак, командор Николас, его лейтенант, капеллан, несколько братьев-рыцарей и орденских сарджентов[6] — все в черном — степенно вышли из небольшой однокупольной церкви Святого Евстафия и направились в замок, который находился всего в сотне метров от храма. В это время к командору услужливо подбежал в полупоклоне орденский слуга и почтительно сообщил о расположившихся в замке гостях. Командор одобрительно кивнул и продолжил шествовать.

Когда орденские чины поднялись на верхний этаж, в приемные покои командора, застолье было в самом разгаре. Англичане, как по команде, прервали трапезу и встали, приветствуя хозяев. Лео представился и с легким поклоном вручил командору письмо дяди.

Пусть юноша не знал Николаса Заплану в лицо, но ошибиться с адресатом было невозможно, ведь на шее командора, на простой серебряной цепи, висел небольшой белый крест, такой же, как у всех воинов ордена на плащах — знак власти и сана командора иоаннитов (или госпитальеров).

Отметим также, что во всем нашем повествовании только земляки общаются меж собой на родных языках, а представители разных наций (командор был испанцем) преотменно пользуются латынью — международным языком того времени, который был знаком не только большей части духовенства и разновозрастным мученикам науки, но и рыцарству. Особенно полезно это знание было для смешанного крестоносного контингента за рубежом, в том числе на Кипре.

Конечно, уровень владения языком Цезаря и Цицерона был весьма различен, и латинская речь большинства рыцарей была преисполнена накопившимися с веками "варваризмами", но факт остается фактом: на излете Средневековья латынь являлась языком живым, а не аптечно-мертвым, и Торнвилль потом множество раз мысленно благодарил дядю, что тот своего племянника как следует "поднатаскал" в этой области человеческого знания.

Командор-испанец взял из его рук документ, изучающе посмотрел на молодого Торнвилля и, стоя, углубился в чтение, предварительно предложив всем вернуться к трапезе.

Он сопроводил приглашение соответствующим жестом, и Торнвилль невольно отметил, что старый воин плохо действует правой рукой. Судя по всему, это были последствия старой раны, ведь в свои пятьдесят с лишним лет командор иоаннитов успел побывать во многих боях, а лишним подтверждением этому стал небольшой шрам на лбу, шедший слегка наискось.

Также следует сказать, что Николас Заплана был смугл, высок, а под черными орденскими одеяниями угадывался хорошо развитый, мускулистый боец. Дополняли облик длинные "моржовые" усы, которые свисали ниже небольшой седой бороды.

Наконец, прочитав письмо, иоаннит еще раз пристально посмотрел на молодого англичанина и промолвил:

— Вот ты, значит, какой, молодой Торнвилль, которого спас мой бедный предшественник, брат Джон… Рад, душевно рад видеть тебя и познакомиться. Без сомнения, просьба достопочтенного аббата Арчибальда будет уважена, и мы отгрузим ему лучшее наше вино по хорошей цене, а также и сахар.