Тётя дяди Фёдора, или Побег из Простоквашино - Эдуард Успенский

Смотрит - сидит на подоконнике невиданной красы иноземная птица. Клюв золотой, лапы серебряные, вся цветная. И так красиво не по-нашему крякает: "кар" да "кар"!

"Вот это да! - подумал ученик Савельев. - Да за такую птицу на нашем колхозном рынке можно сразу тысячу рублей получить".

Он к Хватайке подошёл и спрашивает:

- Ты кто?

Хватайка молчит. Савельев опять спрашивает:

- Ты кто, удод или павлин?

Хватайка отвечает:

- Сам ты - удод!

- Чего? Чего? - обиделся Савельев. - Это я - удод?

- Ага, - говорит Хватайка. - И павлин!

- А ты говорилка глупая! - кричит Савельев.

- Сам ты гаврилка глупая! - кричит Хватайка.

Савельев обиделся. Когда все отвернулись, он Хватайку схватил и в сумку с инструментами запихнул.

Папе с мамой и тёте Тамаре было не до Хватайки. Они никак не могли понять, почему у них индийский чай стал фиолетовым. А суп гороховый синим.

- Может быть, ты, Римма, много перца положила? - спрашивала тётя Тамара.

- Я перца вообще не клала, - отвечала мама.

- Может быть, это кастрюля такая синяя?

- Да нет, - возражает мама. - Кастрюля как кастрюля. Обыкновенная. Я в ней всегда варю.

- Значит, долго варили, - сказал папа.

- Почему это ты так решил? - спросили обе женщины.

- Не зря же в поваренной книге сказано: "Засыпать горох и варить до посинения".

Тут телефонный мастер Косолапченко телефон включил. И он сразу звонить начал:

- Пригласите для разговора кандидата в Думу Ломовую-Бамбино Т.С.

- Товарищ Ломовая-Бамбино у аппарата.

- Товарищ Ломовая, в сельском клубе села Троицкое состоится регистрация кандидатов в городскую Думу. Вам необходимо срочно явиться.

- Очень хорошо. Когда состоится явление?

- Завтра в четырнадцать часов.

- Спасибо. Я обязательно "явлюсь", - сказала тётя Тамара.

Но телефон не успокоился, снова зазвонил:

- Товарища полковника Ломовую пригласите для разговора.

- Товарищ полковник слушает.

- Товарищ полковник, к вам направляется делегация военных пенсионеров-охотников. У них есть лицензия на отстрел кабана и лося. Просим принять делегацию.

- Ваша телефонограмма понята. Делегация будет принята.

Матроскин за голову схватился. Он говорит Шарику:

- Нам только военных пенсионеров не хватало! И так никакого житья нет.

- А что? - отвечает Шарик. - Они этому кабану покажут как следует. Мимо оврага пройти невозможно. Как не пойду я с фоторужьём в поля, так он за мной со своими клыками бежит. Два раза меня на телеграфный столб загонял.

- Конечно, они ему покажут, - говорит Матроскин. - Застрелят его к чертовой матери.

- Как застрелят? Как так застрелят? - поразился Шарик. - Кто ж им позволит?

- А никто. Ты же слышал - у них лицензия есть.

- Они и в лося стрелять будут?

- И в лося. На то они и охотники.

Шарик сразу закручинился и решил придумать какие-нибудь специальные противоохотничьи меры.

Телефонисты попрощались и стали уходить.

- Вы ничего не забыли? - спрашивает тётя Тамара. - Инструменты какие-нибудь.

- Не беспокойтесь, мамашенька, - подхалимски отвечает ученик Савельев, - у нас всё здесь. - И по сумке с инструментами постучал.

Хватайка из сумки кричит:

- Кто там? Кто там? Кто там?

- Да, кто это у вас там? - спрашивает тётя Тамара.

Савельев так испуганно отвечает:

- Никого, мамашенька, у нас там нет. Кто же это может быть у нас там? Кто там?

А из сумки слышится:

- Это я - почтальон Печкин. Принёс журнал "Мурзилка".

Ученик Савельев забормотал:

- Это радионаводки. Это обман зрения. Это обман слуха.

А галчонок из сумки вопит:

- Сам ты - обман зрения! Сам ты - обман слуха!

Тут Шарик как психически закричит:

- Ага, воришка! Хватайку хотел украсть! Застрелю! - И своё фоторужьё схватил.

Как телефонисты испугаются, как побегут.

Тамара Семёновна как скажет:

- Стой. Фотографировать будем!

От этого окрика они ещё больше испугались и ещё шибче побежали. Они быстрее чем телеграмма в районный город сами себя доставили.

И ещё долго рассказывали там другим телефонистам, какую строгую женщину-генерала в Простоквашине видели. И другие телефонисты в ужас приходили. А тётя Тамара в самом деле была очень добрая. Просто она жуликов не любила и проходимцев.

Глава девятая

КАНДИДАТЫ В ДЕПУТАТЫ

В клубе села Троицкое было не продохнуть. Всё местное население собралось. Так интересно с кандидатами раз в жизни встретиться и сразу обо всём поговорить.

И вокруг клуба было не продохнуть. Там мужики курили. И все были нарядные: в телогрейках, в шапках и побритые. Рубашки на них были белые.

Женщины платки яркие вокруг себя повязали, ходили и улыбались. Ведь не каждый день на селе такой хороший религиозный праздник - встреча с кандидатами.

На сцене стоял длинный стол, покрытый зелёной скатертью. За столом сидела тётя Тамара и кандидат Толстов А.С. Тот самый, который мылом и нефтью командует. Тётя Тамара сегодня больше тётю напоминала, чем полковника. Она была красиво накрашена и была в вечернем шёлковом платье без погон. И глаза у неё под чёрными бровями сверкали, как антрацит.

Если бы профессор Сёмин сейчас бы её увидел, а не тогда, когда она на тракторе каталась, он бы в неё сразу влюбился. Хоть она и была без собачки.

А если бы избиратель, который сюда пришёл, не читал объявление про кандидатов у входа, он бы подумал, что это русская народная певица приехала к ним на село цыганские романсы петь.

Папа с мамой в зале разместились. Там же были Печкин с Ивановым-оглы. Матроскин с Шариком сбоку за сценой пристроились. Шарик говорит:

- У тёти Тамары должно быть доверенное лицо. Так по выборам положено. Это лицо всюду с депутатом ездит и о депутате хорошие слова говорит. Я мог бы таким лицом стать.

- Понимаешь, Шарик, - говорит Матроскин, - если тебя побрить и завить как следует, все равно не получится из тебя лицо. Из тебя собачья морда так и прёт.

- А из тебя, Матроскин, вредность прёт! - обиделся Шарик.

Кандидаты начали перед избирателями выступать. Первой была тётя Тамара. Она так заговорила:

- Дорогие односельчане, мы с вами ясно понимаем, чем богаче страна, тем богаче мы. Поэтому все лишние деньги надо отдавать государству. Чем больше налогов с нас берут, тем лучше. Каждый лишний рубль мы должны отдавать стране. Потом она вернёт нам эти деньги! Она даст нам бесплатные поликлиники, бесплатные школы, бесплатные пенсии, бассейны и прочее. Вы согласны? Голосуйте за меня!

Все подумали, стали согласны, и все решили голосовать за тётю Тамару Семёновну. А второй кандидат Толстов А.С. никак не был согласен:

- Дорогие односельчане! Ничего не надо отдавать государству. Всё надо оставлять себе. Не бывает лишних рублей! Чем богаче мы, тем богаче страна. А когда мы богаты, нам не нужно бесплатных поликлиник, мы в платные пойдём. Не нужны нам бесплатные школы, у нас будут богатые и хорошие. Голосуйте за меня!

Все подумали и решили голосовать за него.

Тётя Тамара снова говорит:

- А армия? Кто её будет содержать? Торпедные катера и аэродромы. Они же денег требуют. А самоходки, а противолодочные ракеты типа ПР-41-ба-бах? Их же содержит государство!

Все решили:

- Да, она права. Нам без торпедных катеров и аэродромов никак нельзя. Особенно без этих ба-бах-41 раз. Будем голосовать за неё.

Но вредный и противный Толстов говорит:

- Дорогие односельчане! Я вот тут походил несколько дней по нашим просторам и ни одного торпедного катера не увидел. И аэродромов я не встречал. И самоходок с противолодочными ракетами! Старики говорят, что и раньше их не было. Может быть, мы и без них проживём?

Все подумали и решили:

- А что? Он прав. Жили мы без этих аэродромов и катеров как люди. И дальше жить сможем.

Шарик не выдержал и говорит Матроскину:

- У меня голова пухнет. Того послушаешь - тот прав. Её послушаешь она права. Пойду-ка я домой.

Матроскин отвечает:

- И я домой пойду. Только он больше прав. Он за тех заступается, кто много работает и много хочет иметь. Он за таких, как я.

- А она за таких, как я! - кричит Шарик. - Потому что ты корову имеешь и телёнка. А я ничего не имею. Мне только на государство надеяться надо.

- Знаешь ты кто такой? - говорит Матроскин. - Ты - "пролетарий всех стран, соединяйтесь". Пролетал по жизни как бабочка и не заработал ничего.

- А ты куркуль, вот ты кто.

Матроскин не знал, кто такой куркуль. Он только сумел представить себе целый кулёк куриц и больше ничего. Но он понял, что это что-то очень обидное.

Пришли они домой, друг с другом не разговаривают. И всё больше друг на друга злятся.

- Глаза бы мои на тебя не глядели, - говорит Шарик. - Ты на мою половину избы лучше не заходи.

- А где твоя половина избы? - спрашивает Матроскин.

- Я сейчас её отделю, - отвечает Шарик.

Он взял кусок мела и провёл черту через всю избу.

- Всё, что с этой стороны, где кровать с колесиками, это - моё. А что с другой стороны, где лавка с вёдрами, - твоё.