Долина любви - Марджори Уорби

Вивьен сразу же встала, Мария-Тереса пошла вместе с ней. В гостиной Вивьен попрощалась с пожилыми сеньорами и, пройдя через неприветливый гулкий холл, вышла на воздух. Мария-Тереса осталась одиноко стоять на широких ступенях лестницы.

— Мне бы очень хотелось встретиться с вами снова, — сказала она.

— Это будет зависеть от дальнейших событий. Может быть, мне придется вернуться в Англию.

— Можно мне позвонить вам?

— Конечно, я буду очень рада.

— Тогда я говорю не «прощайте», а «до встречи».

— До встречи, сеньорита.

Вивьен села на переднее сиденье машины Мигеля, которая была еще более роскошной, чем у Марии-Тересы. Скорость, с которой он повел свою машину по извилистой дороге, привела ее в ужас. Она понимала, что он ездит здесь многие годы и ей следует доверять его умению, но каждый крутой поворот заставлял ее судорожно вцепляться в сиденье. Вивьен не решалась заговорить с Мигелем, чтобы не отвлекать его внимание. Он тоже молчал. Несколько раз она бросала на него осторожные взгляды, и каждый раз видела отчужденное, суровое выражение его лица и плотно сжатые губы.

Но когда горная дорога оказалась позади и они выехали на равнину, он заговорил с ней.

— Я заметил, что Мария-Тереса была очень рада вашему визиту, — сказал он. Она отметила, что он не сказал о том, что это имело какое-то значение для него.

— Я тоже рада, сеньор. Если мне вскоре придется вернуться в Англию, эта просто фантастическая поездка будет самым ярким моим впечатлением.

— Вы думаете, вам придется вернуться в Англию?

— Сейчас я даже не знаю, как могут измениться мои планы.

— А вы хотели остаться в Испании?

— Да, на все лето. Я хотела выучить испанский. Пока мои познания оставляют желать лучшего.

— Ваше желание имеет под собой какую-то цель?

— Для моей работы. Я работаю в гостинице, и знание языков мне очень помогает.

— А, понимаю, — произнес он. У нее мелькнула мысль, что он, может быть, впервые провожает простую служащую. Он мог встречаться с ними только на их рабочих местах, да и то, вероятно, не обращал на них особого внимания.

— Я думаю, вы заметили, — продолжал он, — что между Марией-Тересой и мной — большая разница в возрасте.

Что он скажет дальше? — недоумевала Вивьен, удивленная тем, что он перешел на личные темы.

— Иногда я ловлю себя на мысли, — добавил он, — что отношусь к ней скорее как отец, чем как брат. Я думаю мы не были близкими друзьями как раз из-за этой разницы в возрасте.

— Но я заметила, что она восхищается вами.

Как будто не обратив внимания на ее слова, он продолжал:

— Мне было семнадцать лет, когда при рождении Марии-Тересы умерла наша мать, а отец к тому времени был уже инвалидом. Марии-Тересе сейчас почти девятнадцать, так что вы можете догадаться, что мне — тридцать шесть. К сожалению, в семнадцать лет я не мог взять все дела в свои руки, а отец из-за болезни был вынужден их оставить. Поэтому он пригласил сеньору Диас-Фрага вести хозяйство в нашем доме. Она охотно согласилась и приехала сюда с мужем, сыном и своей кузиной Марисой, и завела в Ла Каса де лас Акилас очень строгие порядки.

Он ненадолго замолчал, и Вивьен терялась в догадках, в чем причина его такой неожиданной откровенности.

— Это не в моих правилах, сеньорита — обременять посторонних людей своими проблемами. Я это делаю лишь потому, что заметил поразительное влияние, которое вы оказываете на Марию-Тересу. Я очень давно не видел ее такой счастливой. Она все время была занята лишь своей религией, своим долгом, своей работой на благо других. Она бы уже давно ушла в монастырь, если бы я не вмешался… Только не подумайте, что я просто хочу быть диктатором для свой сестры. Если она действительно искренне этого хочет, то пожалуйста. Но она должна быть в этом уверена. Нельзя допустить, чтобы она слишком поздно поняла, что ее призвание совсем в другом. В семнадцать лет, увы, я был слишком молод, чтобы помешать влиянию семейства Диас-Фрага или хотя бы ослабить их давление. Но сейчас я хозяин в своем доме и не позволю, чтобы Марию-Тересу к чему-либо принуждали.

— Вы действительно считаете, сеньор, что ее принуждают? Она мне показалась такой умиротворенной в присутствии сестры Каталины.

— Нет, сейчас нельзя уже говорить о принуждении. Семена были посеяны еще в детстве. Она всегда была замкнутым ребенком. Она и теперь очень застенчива и может преодолеть свою застенчивость только когда помогает другим людям. И с вами она заговорила там, в аэропорту, только потому, что вы выглядели такой взволнованной и расстроенной. — Он замолчал, потом произнес тихо, как будто говорил сам с собой: — Нет, вред был причинен раньше, прежде, чем я понял, что на самом деле происходит.

В машине воцарилось молчание. Вивьен не хотела, чтобы их разговор прервался, надеясь узнать больше о Марии-Тересе, но Мигель молчал, и она решилась задать вопрос:

— Сеньор, а почему вы рассказываете все это мне?

— А! — Он как бы очнулся, прогоняя от себя неприятные мысли. — Я рассказываю это вам, сеньорита, потому что хочу попросить вас о любезности, если вы еще некоторое время проведете в Испании. Поэтому я не позволил Марии-Тересе поехать с нами. Я бы не мог открыто поговорить с вами. Я знал, что ей очень хотелось поехать… Я уже говорил вам, что давно не видел ее такой счастливой. Она так много улыбалась. (Неужели она обычно не улыбается? — удивилась Вивьен.) Она проявила большую смелость, пригласив вас в Ла Каса де лас Акилас. (Значит, для этого нужна была смелость? Вивьен вспомнила, как удивился Мигель, увидев ее в гостиной, вспомнила мрачные, недовольные мины пожилых родственников.) Вот я и подошел к сути своей просьбы, сеньорита. Если ваши дела уладятся и вы сможете остаться в Испании, не могли бы вы продолжать с Марией-Тересой дружеские отношения?

— Я была бы рада, но даже если я останусь здесь, мне, вероятно, придется кое-что делать для моих друзей в больнице. Если их отправят в Англию, то мне, наверное, надо будет ехать с ними. Сейчас все очень неопределенно.

— Поэтому я и заговорил с вами сейчас, пока я еще могу рассчитывать на ваше внимание. Я прекрасно понимаю, что скоро вы будете очень заняты.

— Конечно, если я останусь, Мария-Тереса могла бы мне помочь. Я могла бы воспользоваться ее помощью, которую она оказывает с такой готовностью, а я, в свою очередь, с удовольствием помогу ей.

— Вы все правильно поняли. Благодарю вас.

Машина выехала на шоссе, идущее вдоль побережья. Вскоре они подъехали к гостинице, и швейцар сразу же бросился к машине, чтобы помочь Вивьен выйти. Мигель тоже вышел из машины и остановился рядом, глядя на девушку.