Сказка для двоих - Кира Буренина

Россия, 1917-2000

Кристель Гуннер родилась в трудолюбивой семье добропорядочного крестьянина. Предки Гуннеров Приехали в Россию давно, еще во времена императрицы Екатерины II, во второй половине XVIII века. После победоносных войн с Турцией под началом Потемкина и Суворова русские овладели землями Северного Причерноморья и Приазовья, для заселения этих земель и понадобились колонисты, работящие, умелые, богобоязненные немцы. Благодаря исключительному трудолюбию и великому усердию переселенцев на обожженных жарким южным солнцем солончаках вскоре заколосились хлеба, зазеленели сады и виноградники; на привольных лугах и пастбищах появились стада скота; поднялись тысячи хуторов и уютных, чистеньких поселков со школами и непременными немецкими кирхами; к азовским и черноморским портам протянулись ухоженные дороги, аккуратно обсаженные плодовыми деревьями.

Отец Кристель был женат дважды. От первого брака у него было шестеро детей, от второго — четверо. Такие семьи в те времена считались делом обычным. И взрослые и дети много трудились; в семье был достаток. В доме царил строгий, раз и навсегда заведенный порядок. Во всем чувствовалась основательность, прочность, надежность. Отец прежде всего заботился о том, чтобы дети его росли умелыми, сноровистыми, работящими. Гуннер-старший знал, что жизнь в конце концов с каждого спросит свое. Кристель рано научилась вести хозяйство, рукодельничать.

Однако юность Кристель пришлась на сложную и тревожную пору. Наступал суматошный, наполненный войнами и революциями XX век. Впрочем, жизнь ее начиналась вполне благополучно. Гуннер-старший дал своим детям приличное образование. Кристель закончила полный курс женской гимназии, свободно владела русским, немецким и французским языками. Даже в глубокой старости она удивляла внука обширными познаниями в российской истории, географии и других школьных предметах.

Хорошее образование, приятная внешность, трудолюбие и любовь к детям — все это позволило Кристель получить в школе место преподавательницы домоводства. Здесь она и встретила своего суженого, преподавателя музыки.

Старые фотографии сохранили краткий миг того благословенного времени: двое счастливых молодых людей безмятежно смотрят в объектив… Чуть полноватая блондинка с пышной прической нежно прижимает к себе букетик белых роз — это Кристель. А высокий юноша с печальными глазами — ее будущий муж. Они хотели создать крепкую, дружную семью, воспитывать детей… Но…

…Грянул семнадцатый год. И обычная человеческая жизнь с ее милыми радостями, отрадными печалями и волнениями в один миг стала недостижимой мечтой… Весь российский юг охватило неистовство Гражданской войны. Горели дома, усадьбы, села, города… Ломались судьбы людей, рушились семьи. Кристель сполна отпила из чаши горя той страшной эпохи.

В разгар Гражданской войны, в Крыму, на глазах односельчан был расстрелян ее родной брат, общий любимец семьи Дмитрий. С группой односельчан он пытался воспротивиться продразверстке. А вскоре потомки легендарных колонистов были обращены новой властью в спецпоселенцев. Бесчисленные эшелоны с человеческим грузом потянулись на Север. Кристель и ее мужу не удалось избежать общей участи, вместе с другими немцами они оказались на Северном Урале. Мужа вскоре угнали в тайгу, на лесозаготовки, а Кристель осталась с двумя маленькими дочерьми без денег, без жилья… Эпидемия дифтерита унесла старшую дочь… Но беда не приходит одна. В тридцать седьмом мужа арестовали и вскоре расстреляли. Что мог натворить скромный учитель пения в таежных дебрях?

Кристель с огромным трудом добилась разрешения перебраться к родственникам. Но сбыться ее планам было не суждено. Началась Великая Отечественная война. И снова немецкое происхождение помешало Кристель, они с дочерью попали в категорию поднадзорных и были лишены права покинуть место своего проживания без разрешения коменданта. Так и осталась Кристель одна перед массой забот — как прокормить Аннушку? Как поставить на ноги, дать образование? Искусная мастерица, вязальщица и портниха, дни и ночи проводила она за спицами да за швейной машинкой. Но за тончайшую работу белошвейки с ней расплачивались картошкой и морковкой. Так и кормились они с дочкой всю войну. Страна уже отпраздновала победу, подросла Аннушка, а Кристель все еще оставалась поднадзорной.

Прием в высшие учебные заведения для спецпоселенцев был ограничен, доступ ко многим специальностям — закрыт. Поэтому и поступила Аннушка в один из периферийных вузов, на факультет, где был недобор. Зато стипендию там платили повышенную. Еще давно Аннушка твердо решила никогда не огорчать мать, учиться только на «отлично». Так она продолжала учиться и в институте, но успехи были настолько впечатляющими, что институтское начальство отправило ходатайство в Министерство образования о том, чтобы разрешить талантливой студентке поступить в московскую аспирантуру. Для Кристель это было высшей наградой.

Успела она порадоваться и тому, как Аннушка стала профессором Московского института текстильной промышленности, вышла замуж за достойного человека. А внук Андрюша вдоволь потешил ее сердце. Так что судьба вознаградила ее за тяжкие муки. На закате дней довелось ей побывать в Германии, встретиться с родственниками. Ее уговаривали остаться, но она была непреклонна: решила доживать свой век в России, рядом с дочерью, зятем и внуком. Так, в России, и дожила она до девяносто трех лет, сохранив до последних дней ясный ум и твердую память. Возилась с внуком Андрюшей, рукодельничала, вела все домашнее хозяйство… Жаль, что не увидела она, как ее обожаемый внук стал министром правительства страны, которая когда-то принесла ей столько горя.

Андрей давно знал, что родители мечтают о внуках… Да и возраст, в котором женятся большинство мужчин, давно миновал, а он все еще не нашел свою женщину. Может быть, потому, что по какому-то смутному внутреннему убеждению Андрея она непременно должна была быть похожа на Кристель. Но до сих пор ни одна из женщин не обладала в достаточной мере таким сходством, никто… кроме Светланы Аркатовой.

Отель «Хилтон», конференц-зал,

11 октября, 08.00-11.00

В восемь часов утра фойе перед конференц-залом начало заполняться участниками конференции. В огромные французские окна вливалось яркое солнце, подсвеченное первой осенней листвой растущих напротив отеля кленов. Тюль на окнах рассеивал золотое, бьющее в глаза сияние, от чего все фойе было наполнено теплым, медовым светом.

Лана в очередной раз удостоверилась в том, что конференция — чисто мужское мероприятие: то и дело раздавалось «Кого я вижу!», а затем дружеское хлопанье по плечу, громкий хохот, шутки. Женщин-участниц было так мало!