Преступление в Медовом раю - Борис Романовский

«Значит, ты сбежал с Земли в Медовый рай?» — безжалостно спросила его жена.

«Хотя бы и так… Мы сбежали. Я думаю, что ты останешься со мной, Жаннет».

«Нет!»

«Как хочешь».

«Антуан, а не думаешь ли ты, что, возвратившись в человеческий облик, ты будешь стыдиться своих слов и мыслей?» — спросил Крошка.

«Нет. Не думаю».

«Тогда летим с нами, и мы обещаем тебе обратный переход. В ином случае… — Рэд угрожающе поднял свою длинную гибкую шею. — Нас здесь больше!»

Последний довод убедил его. Полет к ракете прошел молча. Остальное вы знаете сами».

Сударушкин и Гаррисон волновались. Солнце давно стояло в зените, а синих лебедей все не было. Машина тихонько гудела, готовая к приему гостей… Наконец из-за леса появились гидры, они летели низко и тяжело, растянувшись цепочкой. Видно было, что устали. Первая из них тяжело рухнула на платформу биотрансформатора. Несколько минут — и Алексей с Томом подняли вконец обессилевшую Мзию. Пока они заворачивали ее в одеяло и вливали в рот подкрепляющий бальзам, на платформе трансформировалась следующая гидра. Ею оказалась Ютта. Она сама встала, подгибающимися ногами сделала первый шаг и уже тут попала в руки Сударушкина.

Одеяло, бальзам…

Жаннет — одеяло, бальзам. Эррере — одеяло, бальзам…

Алексей и Том бросались к платформе, подхватывали товарищей, укутывали их, поили, оттаскивали в сторону.

На очереди был Крошка. Антуан, подлетая, завис в воздухе метрах в двадцати. Видны были даже его фасеточные изумрудные глаза. Он глядел вниз, на людей. И еще — следил за Рэдом.

Вот огромный синий лебедь тяжело спланировал на платформу и лег, распластав крылья. Алексей и Том стояли наготове с одеялом и порцией бальзама. Селинджер после трансформации поднялся сам, сделал неверный шаг по металлическому щиту… И в это время Антуан, громко каркнув, скользнул в воздухе. Удар ядовитым клювом… Синяя гидра плотно обхватила Рэда крыльями…

Все оцепенели. Странная слабость замкнула им рты, сковала движения. И только истошный крик Мзии вернул им ощущение реальности… Они признавались потом друг другу, и в этом сходились все, что первой мыслью было: «Ошибка! Это настоящая гидра, а не Антуан!» Но через несколько минут на платформе было уже два человеческих тела — мертвое, сожженное тело Рэда, и живое — Антуана Пуйярда…

Внезапно Антуан соскочил с платформы. В два прыжка покрыв расстояние, отделявшее его от товарищей, он ударом головы сбил с ног Эрреру и повалился вместе с командиром.

Он все еще был синей гидрой».

Рэда Селинджера — Крошку — похоронили под развесистым оранжевым деревом, на краю площадки. Товарищи были подавлены случившимся. Они пытались утешить Мзию, что-то говорили, сами убитые горем.

— Не надо, ребята, — монотонно отвечала она на все их слова. — Не надо… Я же психолог. Сейчас я сосредоточусь, сяду и отключусь…

И продолжала ходить.

Ужинать в этот вечер никто не захотел. Жаннет отнесла в каюту, куда посадили Пуйярда, ужин всей группы. Жаннет сделала это, пытаясь скрыть свой страх перед мужем. Но Антуан или не заметил, или не пожелал заметить ее испуга. Он перестал каркать и кричать. Когда Эррера заглянул в дверь, он увидел, что заключенный ест сидя. Нормально, как голодный, но воспитанный человек.

Наутро команда помогла Мзии исследовать психику Антуана. Он был здоров, хотя несколько вял. «Естественная реакция», — сделала она профессиональное заключение. Вид у нее был страшный, она постарела. Резко обострились черты лица, даже волосы потеряли свой живой блеск. Ютта всю ночь успокаивала ее, как ребенка, но обе они так и не уснули.

Конец всеобщей растерянности положил Эррера.

— Пора начать суд! — зло сказал командир. — Занятие печальное, неприятное, но необходимое! Приведите Антуана Пуйярда. — В эту минуту он, незаметно для себя, заговорил, как Кэндзибуро Смит, значительно и официально.

Привели Антуана. Он сел, прислонившись к ноге ракеты, и начал молча разглядывать бывших товарищей, как будто впервые их видел. Взгляд был затравленный и злобный.

— Антуан Пуйярд, — Эррера встал, — почему ты убил своего товарища Рэда Селинджера?

— Я был голоден.

— Но ведь ты же человек! — не выдержала Ютта.

— Я был голоден. И я больше не хочу быть человеком. Человек — не единственная возможная форма разумной жизни. Я хочу остаться на этой планете, в Медовом раю! Я синий лебедь!

Казалось, что из тени ракеты светят два угля.

— Раскаиваешься ли ты в содеянном?

— Да. Но поймите, я был голоден, очень ослабел, а он… в нем было много пищи.

— Нечего церемониться с негодяем! — закричал Гаррисон. — Он делает вид, что не понимает! Убил товарища, потому что хотел пожрать! Он хуже зверя! Разреши мне, Эррера, я поговорю с ним по-другому!

— Успокойся, Том… Антуан, твое объяснение несостоятельно. Кругом лес, кусты, трава. Еда была!

— Вы за что судите меня? — Пуйярд постепенно возбуждался. — За убийство? Так я был синим лебедем или, как вы их называете, «гидрой»!

— Нет, мы судим тебя за измену человеческому образу мыслей! И за Рэда тоже! — голос Эрреры был тверд.

— Как у него с психикой, Мзия? — спросил Алексей.

— Нормально. Он вменяем. И даже спокоен, — в ее голосе была горечь.

— Нет! — раздался крик. — Он ненормален! Он сошел с ума! Его надо лечить!

— Не кричи, Жаннет, — тихо сказал Антуан, — Мзия права, я нормален. Я просто не хочу на вашу Землю. Я хочу остаться в Медовом раю… И вы не смеете меня судить здесь по своим законам! Я житель Медового рая, а вы — люди Земли! Оставьте меня здесь. Это моя новая родина!

— Возьмите его с собой! — крикнула Жаннет. — На Земле его вылечат от безумия. — На нее жалко и страшно было смотреть, — Нельзя его бросать. Это все равно, что бросить калеку или раненого!

— Жаннет, не я, а вы калеки. Вы можете остаться на прекрасной планете властелинами Медового рая. Могущественными и сытыми. Никому ничем не обязанными. Дышать воздухом и быть вольными, как— как синие лебеди!

Наступила пауза.

— Мзия, — офицер нашел глазами женщину, — а что ты скажешь?.

— Я боюсь оказаться пристрастной, — ровным невыразительным голосом сказала она.

— Тебе совсем нечего сказать?

— Мне больно за Жаннет.

— Послушайте, дети мои! — это говорил с телеэкрана Кэндзибуро Смит. Он внимательно наблюдал за процедурой суда, искренне сочувствуя и подсудимому, и обвинителям. — Не обижайтесь на обращение. В конце концов, вы стали мне детьми и все одинаково дороги! — Телевизор второпях был поставлен прямо в траву, и когда капитан говорил, поворачиваясь то к одному, то к другому, казалось, что его тело пытается вырваться из земли. Страдальческое выражение лица только усугубляло это впечатление. — Дети мои, а действительно, правы ли мы, осуждая Антуана Пуйярда? Кто знает, как велико значение обратной связи от психики гидры к психике человека? Эффект был проверен только на нашей Земле, для космических масштабов — в лабораторных условиях… Я очень любил Рэда… — капитан помолчал. — Очень… Но, убив одного, надо ли убивать другого?