Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей - Питер Макиннис

Все началось уже с первых слов этого широко известного тогда юриста, который драматически произнес слова «Яблочные семечки», а затем сделал продолжительную паузу — и слова его повисли в воздухе. Так, внедрив в умы присяжных главную мысль своего выступления, он принялся далее описывать, как при патолого-анатомическом исследовании трупа Сары Харт у нее в желудке были обнаружены семечки яблок, а ведь ей как раз на Рождество один знакомый подарил целый мешок яблок… И поскольку она обожала яблоки, то съела она их накануне своей смерти невероятно много… Вот откуда, внушал адвокат присяжным, в ее организме взялась синильная кислота: из яблочных семечек! «Ни в чем больше на свете, за исключением одного лишь горького миндаля, не содержится такой концентрации яда», — вещал адвокат.

Это был, конечно, невероятно изобретательный, хотя и отчаянный довод с его стороны, и произвел он отнюдь не те последствия, каких ожидал адвокат: во-первых, с того дня и до конца жизни столь эрудированного юриста называли не иначе как Келли Яблочное Семечко, а во-вторых, у садоводов, на рынках и в зеленных лавках перестали покупать яблоки, так что их там оставались целые горы, поскольку у населения резко изменилось мнение о целесообразности потребления этого фрукта. Присяжные не прислушались к словам защитника, а потому Тоэла вздернули на виселице. Возможности телеграфа произвели тогда сильное впечатление на общество, а вот мнение об Австралии по-прежнему оставалось невысоким — как об эдакой жуткой дыре, откуда в старую добрую Англию лезут все новые бандиты и головорезы. Возможно, именно дело Тоэла дало Чарлзу Диккенсу сюжет для его романа «Большие надежды», в котором Абель Мэгвич также был бывшим каторжником, вернувшимся из Австралии.

Но даже если это так и если он действительно послужил Диккенсу прототипом для образа Мэгвича, на самом деле Тоэл имел куда больше общего с фальшивомонетчиком Уэйнрайтом. Этот мерзавец, которого еще прозвали Уэйнрайт-отравитель, был осужден лишь за подделку денежных документов — за что его и препроводили на Землю Ван-Димена[14], однако мало кто сомневается в том, что он виновен в гораздо более серьезном преступлении. Уэйнрайт занимает особое место в анналах истории отравлений, поскольку он не только вдохновил Чарлза Диккенса на создание образа злодея Слинктона в рассказе «Пойман с поличным», а у Бульвер-Литтона был прототипом отвратительного Варни из его «Лукреции»[15], но и оказался также предметом обширного биографического эссе, которое посвятил ему Оскар Уайльд.

В 1822 году Уэйнрайту было 28 лет, он был признанным художником, вращался в кругу таких знаменитостей, как Байрон и Кольридж. Он был беден, обременен семьей и решил воспользоваться в преступных целях своими художническими талантами. Сначала он подделал подписи на документах, чтобы немедленно получить доступ к некоторой части полагавшегося ему наследства, которое находилось на доверительном управлении, в руках у попечителей, однако полученные деньги быстро разошлись. Тогда в 1824 году он вновь подделал подписи, чтобы иметь возможность воспользоваться всей суммой — 5250 фунтов стерлингов. Однако из-за собственной расточительности он и на этот раз вскоре спустил все деньги и начал брать взаймы у ростовщиков и у друзей, так что влез в огромные долги.

Именно в этот момент подделыватель документов, по-видимому, и стал отравителем — вскоре после того, как переехал вместе с женой и сыном в Линден-Хаус. Это была прекрасная, импозантная загородная вилла, в которой Уэйнрайт когда-то рос, а теперь она принадлежала его дяде, Томасу Гриффитсу. Не прошло и года, как дядюшка умер при таинственных, странных обстоятельствах, причем умирал он, сотрясаемый конвульсиями, точь-в-точь такими, какие бывают при отравлении стрихнином. Дом и поместье перешли по наследству к Уэйнрайту. Теперь у него появилась база, позволявшая осуществлять дальнейшие вылазки, чтобы жить за чужой счет, но не хватало только соответствующего источника доходов.

Тогда мистер Уэйнрайт написал младшей сестре собственной жены, Хелен Эберкромби (так впоследствии писали ее имя и фамилию в отчетах из зала суда), а также своей теще — он пригласил их приехать и пожить у них в доме. Вскоре он уже застраховал жизнь Хелен в пяти различных компаниях, при этом неверно указав ее истинный возраст и финансовое положение своей семьи. Дальше нам придется довольствоваться лишь предположениями, однако нельзя исключить, что в пищу Хелен была добавлена сурьма, чтобы вызвать у нее тошноту, а затем, вместе с киселем для укрепления и восстановления ее сил, ей дали стрихнина, причем добавка сахара должна была отбить его горький привкус. Хелен, разумеется, умерла, сотрясаемая конвульсиями.

Мать Хелен, по-видимому, сильно не одобряла всю эту затею зятя со страхованием жизни, однако и она тоже отправилась на тот свет, причем с аналогичными симптомами. Так что опасность разоблачения вроде бы миновала. Правда, возникло известное затруднение: страховые компании все, как одна, отказывались выплачивать деньги по страховкам! Уэйнрайт даже было обратился в суд, чтобы заставить их раскошелиться, однако, по зрелом размышлении, решил не форсировать события и уехал во Францию, на целых пять лет. Правда, по возвращении на родину его опознали и тут же арестовали за прежние подделки документов — в связи с чем и выслали на край света, на Землю Ван-Димена. Там он провел остаток своих дней, пройдя путь от дорожного рабочего в команде каторжников, скованных одной цепью, до больничного служителя, которому разрешалось писать портреты маслом — именно так возникли портреты многих местных официальных лиц и членов их семей.

Оскар Уайльд рассказал нам, что Диккенс встретил Уэйнрайта в июне 1837 года, когда посетил тюрьму, где его содержали. И в этом также есть перекличка с тем, как Дэвид Копперфильд навестил Урию Хипа в заключении.

Пока он сидел в тюрьме, Диккенс, Макриди[16] и Хэблот Браун[17] однажды его случайно встретили там. Они тогда навещали лондонские тюрьмы в поисках всяческих художественных идей, и вдруг в тюрьме Ньюгейт они неожиданно увидели Уэйнрайта. Тот встретил их дерзким взглядом, писал Форстер[18], однако Макриди «в ужасе узнал человека, с которым был близко знаком в прошлом, того, за чьим столом ему случалось обедать».

Для нас наилучший авторитет в обсуждении вопроса, использовал ли Уэйнрайт для своих целей стрихнин, — это сам Оскар Уайльд, который писал в эссе о прекрасных кольцах на руке заключенного, что они не просто в наиболее выгодном свете подавали изящные руки художника, будто выточенные из слоновой кости — в одном из них он всегда носил с собой кристаллы пих vomica, или стрихнина. Еще Уайльд цитирует Де Квинси»[19], заметившего как-то, что убийств у Уэйнрайта было «…больше, чем когда-либо это удалось доказать юридическим путем». Но тем не менее Уэйнрайту удалось избежать смертного приговора за убийство. По словам Уайльда, жена преступника не принимала участия в отравлениях, и их пути, по-видимому, навсегда разошлись, когда ее супруг скрылся, уехав в Париж.

Есть, правда, сомнения в том, что Диккенс будто бы построил образ своего персонажа, Слинктона, взяв за образец реального Уэйнрайта — некоторые критики считают, что он использовал и некоторые черты Уильяма Пальмера. Пальмер был осужден (притом, как некоторые думают, совершенно безвинно) за убийство Джона Парсонса Кука, хотя встречаются и мнения, будто бы на самом деле он убил чуть ли не более десятка различных людей, поскольку исходил из успокаивающего убеждения, что стрихнин, если его давать со всеми нужными предосторожностями (а Пальмер был очень аккуратный, осмотрительный врач), невозможно будет обнаружить в жертве.

Остров Земля Ван-Димена, который англичане весь целиком превратили в каторжное поселение, впоследствии был переименован: его назвали Тасманией, чтобы снять однозначно негативные ассоциации от прежнего названия. Пальмера по всей Англии знали как «убийцу из Рагли», поэтому добропорядочные жители из этого города даже обратились с петицией к английскому премьер-министру, испрашивая позволения изменить название города, поскольку, писали они, его опозорил Пальмер. Согласно легенде, премьер-министр согласился на это, однако лишь при условии, что они назовут город в его честь, то есть именем премьер-министра — и в результате жители Рагли, поблагодарив премьер-министра, лорда Пальмерстона, больше не беспокоили его по этому вопросу…

Пальмера, признав виновным в убийстве Джона Кука, богатого человека, совладельца лошадиных скачек, повесили, однако целый ряд фактов из этого дела возбудили подозрения в отношении некоторых прежних, нераскрытых дел, поэтому в результате было подвергнуто эксгумации и отправлено на экспертизу тело его покойной жены. В нем были обнаружены следы сурьмы, из чего большинство сделало едва ли безосновательный вывод, что и в ее случае свершилось убийство гнусное и «подлое, как все убийства»[20]… В самом деле, вспомнили его знакомые, ведь еще в апреле 1854 года Пальмер застраховал жизнь своей жены, Энни, на 13 тысяч фунтов стерлингов, а потом успел сделать всего лишь один страховой платеж в размере 760 фунтов. Она пошла на концерт, слишком легко одевшись, и в результате, как все тогда решили, простудилась. А когда выпила чаю с сахаром и без молока, но с гренками, тут у нее отчего-то началась рвота.