Энергия души - Алексей В. Мошков

Сначала Старейшин перестали видеть, потом слышать. Поначалу им еще таскали пищу и воду, а когда убедились, что эти подношения остаются нетронутыми, решили, что Старейшины перестали нуждаться в них. Постепенно забылось, что обитатели Кокона Совета тоже древолюды. Племя продолжало жить по раз и навсегда установленным правилам и табу, по мере нужды добавляя к ним новые. Ведуны по-прежнему твердили о мудром обычае избирать новых Старейшин взамен упавших к Корням, хотя никто не помнил, когда такое происходило в последний раз.

Всеобщее беспамятство, слепая вера да тайная власть сплетен, которыми старухи опутали весь Город, — вот что управляло древолюдами. Никто ничего не хотел знать, кроме того, что требовалось для выживания. Добыли охотники прыгофрукты — праздник. Насобирали грибунов — удача. В дожделодцах накопилось достаточно воды — счастье. Никто не задумывался о завтрашнем солнце, кроме любознательного в силу своего возраста молодняка. Да и тот вскоре пропитывался миазмами страха. Такие дети, как Симур и до недавнего времени Лима, были редким исключением. А пройдет еще тысяча-другая солнц, и дети начнут впитывать страх через соски матери. И тогда Городу конец…

Чем больше Симур размышлял об этом, тем сильнее ему хотелось поговорить с Осгутом. Ведь должен же быть какой-то выход? Колдун говорил, что есть и другие поселения древолюдов. Неужели и у них так же? Вот бы добраться до них и посмотреть, как они там живут. Это даже лучше, чем искать отдельное дерево, на котором обитает великан. По крайней мере, больше пользы для Города. Даже несмотря на горькую истину, которая ныне открылась ему, Симур все еще мыслил как древолюд, остающийся неотъемлемой частью своего племени…

Солнца вставали и садились одно за другим, а Осгут все не давал о себе знать. Симуру стало казаться, что чужак, вызов в Кокон Совета, страшная правда о Старейшинах и Городе — все это ему только приснилось. От нечего делать он опять сдружился с Лимой, который по-прежнему много болтал и строил фантастические планы. О давнишней уже беседе с чужаком приятель не вспоминал, что только сильнее подтачивало прежнюю уверенность Симура в существовании колдуна и огромного мира, о котором тот рассказывал. Иногда в темное время ему мерещился шепоток, что просачивался в трещины в коре, но это был только ветер.

Однажды мать разбудила Симура и сказала, что сегодня ему велено отправляться за грибунами. Зевая и почесываясь, он вылез из спального кокона, наскоро протер губчаткой лицо и руки и сжевал протянутый матерью прыгофрукт. Раннее солнце прожигало все более ветшающий тоннель Города золотисто-зелеными шипами насквозь. Мухли танцевали в его лучах, отчего казались почти красивыми. Симур поспел как раз к подъему ворот, подхватив мошну, которую тащил за собой Лима еще с одним напарником. Пустая мошна была легкой, но нести ее должны были несколько юных древолюдов, следя, чтобы та не цеплялась за сучки.

Оказавшись за пределами Города, собиратели грибунов двинулись по привычной тропе, протоптанной многими поколениями в коре громадной ветви, что тянулась от одного дерева к другому. Весь Лес был опутан такими естественными мостками, которые превращали его в единый многоярусный организм. Если бы древолюды не были так привязаны к своему трухлявому обиталищу, они могли заселить эти ярусы и жили бы себе припеваючи. Здесь были сотни дожделодцев, тысячи колоний грибунов, бесчисленные поляны писклягод, целые заросли флутука и орхидей-медоточцев, на которых паслись стада упитанных прыгофруктов.

Увы, древолюды протоптали в этом изобилии лишь несколько узких тропинок, безжалостно обирая одни и те же колонии и поляны, иссушая дожделодцы, которые, будучи лишены столь необходимой им влаги, постепенно высыхали и опадали. А прыгофрукты все реже кочевали в направлении Города, превращая охоту на них в рискованное, но почти бесполезное занятие. Существуй Старейшины до сих пор, они могли бы, наверное, повелеть собирателям и охотникам поискать новые пути, но их не было, и отправленные на поиск пищи отряды бездумно двигались в раз и навсегда избранных направлениях.

Вот и сейчас тащил городской молодняк здоровенную мошну вслед за взрослыми собирателями грибунов, и никто из них не замечал, что ярусом выше эти мясистые, со скользкими сизыми шляпками, съедобные наросты громоздятся друг на друга в таких количествах, что их хватило бы на четыре Города. Не замечали, потому что никто не велел им смотреть по сторонам. А Симуру никто не запрещал озираться, и потому он оказался единственным, кто заметил ухмыляющуюся рожу Осгута, притаившегося в зарослях молодой кривлялки.

Глава четвертая

Невежественное упрощение

Это было неслыханной дерзостью — самовольно покинуть отряд сборщиков грибунов. Симур понимал, что, заметь его побег Сигнальщик, не избежать ему плетей, но отказаться от встречи с колдуном не мог. В конце концов, до смерти не забьет, а пару ударов спина потерпит. Зато не придется потом жалеть, что упустил возможность увидеться с Осгутом. Да и получить от него ответы на ту самую пресловутую кучу вопросов юному древолюду тоже хотелось. Главное, не забыть самого важного… А что самое важное? Город, конечно. Колдун обещал рассказать, почему его ждет скорая гибель.

Осгут спустил с ветки мертвую лиану с узлами, чтобы легче было карабкаться. Симур, недолго думая, подпрыгнул, повис на ней и быстро-быстро заработал руками, помогая себе коленками и пятками. Через несколько мгновений он уже сидел рядом с колдуном, наблюдая, как медленно уползает по тропе мошна, поддерживаемая его товарищами. Никто в отряде не заметил его исчезновения. А когда заметят, шум поднимать не станут. Все знают, что строптивому Симуру и раньше доводилось отлучаться. Главное, чтобы сопровождающий сборщиков Сигнальщик не вздумал пересчитывать их до возвращения к городским воротам.

Да не должен бы. Ведь на самом деле стражу нет никакого дела, случится ли что со сборщиком во время вылазки или нет. Он охраняет отряд только потому, что так когда-то сложилось. Если кто из сборщиков вздумает потеряться, то он либо объявится, прежде чем поднимут ворота, и тогда количество покинувших Город голов совпадет с количеством вернувшихся, либо не объявится. Тогда вместо недостающей головы учтут пустую скорлупу прыгофрукта, они как раз для таких случаев валяются возле ворот. О пропавшем, кроме его матери, никто и не вспомнит. А вспомнят, скажут: «Упал к Корням! Не беда. Одним едоком меньше».

Симур дал себе зарок вернуться до того, как опустят створку ворот, но тут же забыл об этом. Потому что Осгут, ни слова не говоря, поманил его за собой. Колдун даже ни разу не оглянулся, чтобы убедиться в том, что юный древолюд поспешает следом. А поспешать тому