Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля - Олег Шишкин

Казалось, что тайна кремлевского сверхчеловека близка, наконец, к разгадке.

Допущенный к кремлевским секретам советский футуролог Мелик-Пашаев, по-видимому, присутствовавший на закрытом заседании или знакомый со стенограммой доклада, с восхищением писал о «сенсационных» открытиях Фогта: «Тщательное изучение мозга нашего гениального современника В.И. Ленина и сравнение тонкого архитектурного строения его с мозгом людей среднего психического уровня выявляет необычайное богатство материального субстрата — архитектуры строения и развития нервных клеток и нервных отростков коры мозга В.И. Ленина, который (то есть мозг) является, несомненно, прототипом мозга грядущего сверхчеловека»33.

Мелик-Пашаев откровенно объясняет всю подоплеку возни с мозгом и суть задачи, поставленной Кремлем перед Фогтом. «И вот сравнение мозгов, — пишет он, — по особенностям величины и формы расположения отдельных полей полушарий большого мозга, а равно сравнение по особенностям строения отдельных слоев в пределах указанных полей дает научную базу для разрешения научной проблемы материалистического объяснения нервно-психической деятельности и указывает пути возможной дальнейшей эволюции человеческого мозга в будущем»34.

Эти выводы советского футуролога были только отправной точкой для дальнейших фантастических предположений Мелик-Пашаева, озвучивавшего сокровенные мысли обитателей Кремля.

«Изобретение микроскопа, телескопа и других оптических приборов значительно расширило пределы нормального зрения; телефон и радио сказочно расширили пределы нормального слуха и т. д. И все это стало возможным благодаря беспрерывной прогрессивной эволюции пластической нервной ткани и сознательных центров головного мозга. А самый прогресс человечества совершался не путем возникновения новых органов чувств или улучшения существующих, которые обнаруживают, наоборот, тенденцию к регрессивному развитию, а путем усовершенствования центрального мозгового аппарата (т. е. соответствующих центров в коре мозга) для наилучшего восприятия и переработки ощущений, получаемых органами чувств. При помощи тех скрытых, тонких структурных изменений нервной системы, которые идут, не ослабевая, из века в век, человеческий разум познал электрические вибрации, ультрафиолетовые лучи, радиоволны, которые непосредственно на наши органы чувств не оказывают влияния.

И в самом деле, еще несколько лет назад невероятной казалась возможность предположения радиоизлучения человеческого мозга, а тем более возможность уловить и воспринимать эти излучаемые мозгом человека радиоволны»35.

Ленин телепат, экстрасенс, медиум? Тот самый медиум, который, по предположениям Николая Бухарина, обладал шестым чувством и мог «по случайному разговору с деревенской старухой угадать биение пульса в крестьянке»? Чем больше вожди узнавали, кого они потеряли, тем горше казалась им утрата. И тем сильнее повышалась ответственность врачей в правильном лечении еще остающихся в Кремле уникальных экземпляров торжествующей эволюции.

После московского триумфа Фогта вопрос о создании Института мозга в столице СССР был предрешен. Врачу были даны самые широкие полномочия и средства. А перед новым учреждением поставлена великая задача: «сбор и подготовка для архитектонического изучения возможно более широкого материала, в том числе и мозгов умерших выдающихся деятелей Союза»36.

Как знать, не окажется ли и среди живущих еще один обладатель мощного головного аппарата? 

4

10 ноября 1929 года в Москве в пантеоне Института мозга Фогт сделал доклад, где, наконец, поделился своими сенсационными открытиями в области ленинского мозга с советскими сотрудниками. Профессор начал доклад с восхваления успехов Октябрьской революции, явившейся плодом умственного труда вождя мирового пролетариата. Фогт назвал мозг Ленина сокровищем, которое нужно сохранить не только для русского народа, но и для народов всех стран мира. По словам германского ученого, самое интересное открытие поджидало его в третьем слое коры головного мозга. Здесь были обнаружены необычайно большие пирамидальные клетки и в фантастическом количестве. По мнению ученого, эти клетки были ответственны за способность к ассоциации. Исходя из полученных данных, профессор назвал Ленина «ассоциативным атлетом».

Немецкий профессор был окрылен своим успехом. Но он сделал одну непростительную ошибку, которая чуть было не расстроила его взаимоотношения с Кремлем. Так уже получилось, что в 1929 году ученый выступал со своими сообщениями не только в Институте мозга в Москве, но и в Германии. Здесь он демонстрировал как диапозитив тончайший срез с мозга Ленина и фотографии других срезов. Для большей убедительности мощности ленинских ресурсов Фогт сравнивал его с мозгом малолетней преступницы.

Его московское «открытие» оказалось в центре оживленной научной дискуссии и подверглось серьезному анализу в немецкой научной прессе. Профессор Шпильмейер в авторитетной «Энциклопедии душевных болезней» указал, что такие же большие пирамидальные клетки, как у Ленина, имеются и у слабоумных. Ученый не знал, что он весьма близок к истинной картине последних месяцев ленинского существования. Публикация Шпильмейера была замечена немецкой политической прессой, где появились статьи о мозге советского вождя с самыми унизительными для большевиков выводами.

Происходившее в Германии вызвало серьезный скандал в Москве. Кремль обескуражило, что Фогт даже не вступил в полемику с Шпильмейером и пассивно наблюдал, как враги охаивают священный мозг. Это бездействие родоначальника дорого обошлось его московскому Институту мозга. Взбешенные обитатели Кремля решили проучить Фогта и в 1929 году реорганизовали и присоединили его научное детище к Институту высшей нервной деятельности в качестве отдела морфологии. Статус бывшего института был понижен, а немцу было отказано в посещении Москвы. Работа над изучением главного мозга страны была приостановлена. Вожди серьезно подумывали об изъятии реликвии и передаче ее Мавзолею.

О существующей проблеме решил напомнить Сталину в своей верноподданнической кляузе заведующий культпропотделом Стецкий. 10 января 1932 года он направил ему письмо с описанием поведения Фогта, его демонстраций в немецких аудиториях кусочков мозга вождя и общей скандальной ситуации. Послание заканчивалось предложениями: «1) Мозг Ленина передать в надежное хранилище — возможно, в мавзолей, возложив ответственность на тов. Енукидзе. 2) Покончить отношения с проф. Фогтом, послав в Берлин товарищей, чтобы получить у него срезы и диапозитивы мозга Ленина, и положить тем предел махинациям, которые проделывают буржуазные профессора, имея эти препараты»37.

В приложении к своему письму Стецкий помещал совместное обращение директора Ассоциации естествознания Коммунистической академии и директора Института психоневрологии. Они считали: «Необходимо также решить вопрос о наших взаимоотношениях с немецкой лабораторий расовой биологии, находящейся в Москве при Институте мозга»38.

«Договориться о дальнейших формах работы лаборатории расовой биологии и добиться более тесной связи с Институтом, периодической отчетности постановки научных докладов лаборатории на конференциях Института и т. д. или ее совсем ликвидировать.

При установке на сохранение связи с проф. Фогтом лабораторию можно сохранить, но с непременной тесной связью с институтом»39.

Полученная «телега» навела членов Политбюро на размышления. Они не особенно симпатизировали Алексею Ивановичу Стецкому, которому был обеспечен 37-й год. Но с авторами приложения соглашались, полагая, что время политического карантина для ученого закончилось и Фогта следует вновь привлечь к исследованию самого дорогого наследия Ильича. 13 апреля 1932 года родилось постановление Политбюро, приказывавшее восстановить самостоятельность института, вновь сделать Фогта его директором и командировать бывшего зама Саркисова в Берлин.

Саркисов уехал, вооруженный теплым письмом Молотова, предлагавшего Фогту от имени ЦК забыть прежние обиды и вновь приступить к научному священнодействию. Посредником в восстановлении связи с ученым выступил консул берлинского представительства СССР, сотрудник легальной резидентуры ОГПУ-НКВД Александр Гиршфельд, имевший прямое отношение к созданию разведсети «Красная капелла» и вербовке крупного агента Арвида Харнака40.

Отсюда ясно, какое великое значение придавали возрождению деятельности фогтовского научного детища в Кремле. Там даже не боялись рисковать столь ценным работником Главного управления госбезопасности НКВД, как Александр Гиршфельд.

Профессор будто ждал советских визитеров и принял новое предложение без размышлений. Все это было в апреле 1932 года. А с 30 января 1933 года, когда рейхсканцлером Германии стал Адольф Гитлер, у немецкого профессора начались проблемы. У Фогта произвели три обыска, телефонные разговоры стали прослушиваться, а почта — просматриваться. Это было естественным следствием контактов Фогта с кремлевским двором, общения с сотрудником НКВД Гиршельдом, который, как и любой представитель советского посольства, находился под особым присмотром гестапо.