Пересечение - Владимир Сыров

По белой поверхности экрана, переливаясь различными цветами, меняясь в размерах и объеме и словно играясь, плыла короткая фраза, а точнее три коротких слова. Только вот, к сожалению, слова эти были написаны на неизвестном ему языке. Ни одна из букв не могла быть отнесена ни к латыни, ни к кириллице, ни даже к арабскому письму. Больше всего буквы походили то ли на руны, то ли на иероглифы.

А затем эти слова превратились в уже знакомую, стилизованную под галактику фигуру, что только что появлялась на экране его монитора. Фигура мерцала на экране мельчайшими разноцветными точечками. Затем фигура снова превратилась в уже виденную надпись. Словно по наитию, он взял ручку, листок бумаги и тщательно срисовал надпись с экрана. Сравнив свой рисунок с периодически появляющейся на экране надписью, он дорисовал парочку пропущенных завитков. Тотчас же по какой-то внутренней команде программа отключилась, а на экране появилась все та же бухгалтерская программа, с данными из накладных, счетов-фактур, разных чеков, рукописных отчетов и прочих, и прочих.

Убрав в карман листок с нарисованными загадочными знаками, Владимир посмотрел по сторонам. Все сотрудники были заняты своими делами, никто не обращал на него внимания.

Вот так геометрическая чертовщина! И это в придачу к какой-то непонятной ошибке в самой бухгалтерской программе. Программа работала как часики, а цифры никак не сходились. Не били и все. Тот самый случай с несходящейся копейкой. С данной компьютерной программой это было в принципе невозможно, а вот на тебе – копейку найти не может.

Думал ли он, когда заканчивал с отличием эконом в университете и поступив бухгалтером в приличную фирму, что за год работы ему все это настолько надоест. Фирма торговала различным заграничным барахлом и даже преуспевала. Но никаких перспектив, за исключением, может быть, ежеквартального повышения зарплаты, ему не светило. И впереди, кроме таблиц, отчетов, да вот поисков утерянной копейки, ничего не было.

Из селектора, стоящего на столе, раздался мелодичный голос Алины Михайловны:

– Володя, зайдите ко мне!

Надо было идти в кабинет главбуха. И очень не хотелось. И было гадко и противно. Как будто собрался плюнуть в душу очень хорошего человека. А именно таким человеком и была Алина Михайловна. Она была невысокого роста, можно сказать худенькая, русые волосы плавно струились до самых плеч, большие карие глаза, небольшая симпатичная родинка на правой щеке. Всегда строгая белая кофточка явно натягивалась на высокой груди. Не имея в личном плане никаких достижений, она всю себя отдавала любимой работе и родному коллективу. В меру требовательная, принципиальная, ценимая руководством за профессионализм, честность, надежность, она была душой коллектива, его формальным, да и неформальным лидером, заботливой матерью для своих подчиненных, даже для тех, кто был значительно старше ее. Помимо своей работы, она занималась бытом своих подчиненных, их личными делами, откликаясь на любую просьбу, ненавязчиво, деликатно, не переступая ту грань, что зовется частной жизнью. Бегала к руководству, чтобы помочь с зарплатой, жильем, беспроцентной ссудой. Организовывала посещение больных на дому. А народ с мелочами к ней и не лез. Уж если только прижмет. День рождения каждого в коллективе был общим праздником. И сколько души она вкладывала в каждый подарок.

И вот теперь надо было идти и смотреть в глаза этой женщине, и что-то объяснять. А идти было не с чем. И было все это вообще необъяснимым, в чем-то мистическим. Так просто не бывает. Как внезапно проявились эти в общем-то непонятные любовные эманации и чувства к ней, так и необъяснимо одномоментно исчезли. Были – и не стало. А теперь лишь мрачные мысли да тоска зеленая гложет, и еще этот утренний водопад мелких неприятностей.

Он встал из-за стола, подошел к зеркалу, чтобы глянуть на себя, перед еще вчера приятным походом в заветный кабинет, а сегодня заведомо плохим и даже в чем-то необъяснимо невозможным. Из зеркала на него глядел высокий, черноволосый, черноглазый, по-спортивному стройный, в строгом темно-сером костюме, совсем еще молоденький парень. Лицо было абсолютно угрюмым, как после съеденного кислого-кислого лимона. Исчезла та глупая счастливая улыбка, которая несколько дней не сходила с его лица.

– Ничего не поделаешь, нужно идти.

Две сестры-двойняшки, да еще ко всему прочему натуральные блондинки, что умудрились после школы и института культуры вместе окончить бухгалтерские курсы и вместе же устроиться работать в эту фирму, явно чьи-то протеже, из-за соседних столов наблюдали за ним. Разумеется, они были в курсе тех перипетий, что возникли в последнее время в бухгалтерии по инициативе Владимира, и с интересом ждали развития событий. Они не были вредными девчонками, совсем не соответствовали тому социальному портрету, что вовсю гулял в обществе, не злорадствовали, даже не подначивали, но любопытства было у них не отнять.

Он повернулся к столу, зацепился ногой за рядом стоящий стул, как-то нелепо дернулся и, пытаясь удержаться, смахнул локтем со своего стола огромную стопу папок, которая накопилась за три дня и которую уже давно надо было унести в архив, если бы не эта злосчастная нестыковка. Вся кипа с грохотом свалилась на пол, некоторые папки развалились, где-то вылетели отдельные бумажки.

– Да пропади все пропадом, ну что за день такой!

Пришлось собирать бумаги. Тут уж на помощь пришли все. Этого в коллективе у них не отнимешь. А Николай Григорьевич, пожилой дядька, зам у Алины Михайловны, просто сказал:

– Идите Володя. Вас там ждут. Мы тут сами все соберем и разложим.

Тяни не тяни, а идти придется. И даже эта незапланированная отсрочка не помогла. Еле переставляя тяжелые, словно чугунные, ноги, он поплелся к кабинету. Тихонько постучав в дверь, он приоткрыл ее и заглянул в кабинет.

– Можно?

– Заходи, Володя, заходи.

Он закрыл за собой дверь, не дожидаясь вопросов, не поднимая глаз на еще вчера такую желанную женщину, начал быстро говорить:

– Я не знаю, что со мной было, но это все неправда. Это просто необъяснимо. Это было помимо моей воли. Я очень виноват перед вами. Я не могу смотреть вам в глаза. Я сейчас просто не могу вас видеть. Простите меня ради Бога. Я не знаю, что со мной…

Он только на миг поднял на нее свой взгляд, увидел ее окаменевшую фигуру, застывшее, без кровинки лицо, почти что муку, написанную на лице, дернулся, резко повернулся и вышел. Не задерживаясь ни на минуту, почти бегом, он вышел на улицу. Он чувствовал себя настоящим подлецом, оскорбившим деву Марию.

Все было настолько скверно, что просто не хотелось жить, но как бы там ни было – приходилось.

Небо в дымке, необычно серое для этого летнего безоблачного полудня, угрожающее и тяжелое, нависало прямо над головой и давило, давило. Ветер казался ледяным, да и нес какие-то непонятные запахи.

Надо было что-то делать. На работу никак. И этот квартальный отчет. Ничего, доделают сами, есть кому. Тот же Николай Григорьевич. Мастер еще тот. Да и осталось всего ничего.

В первую очередь получить автомобиль из ремонта. Два месяца везли запчасти из Штатов. И дернуло его тогда в дождь забуксовать в большой луже, заглушить движок, а потом заводить. Вот и «завел», так что порвал шатуны. В итоге стоила эта проблема очень приличных денег. Но завтра обещали наконец-то закончить ремонт. Нужно с карточки снять необходимую сумму, да и сегодня заскочить в сервис. «Сбербанк» всего в двух кварталах отсюда. Пожалуй, прямо сейчас и получить.

Он быстро прошагал эти два квартала, завернул за угол и подошел к отделению банка. Народу было мало, у банкомата никто не толпился.

«Хоть здесь повезло».

Он подошел к банкомату, вставил карточку и начал набирать код. Вдруг сзади что-то громко щелкнуло. Он обернулся и оторопел. В банк ворвались два человека в шапочках, масках, с пистолетами в руках и закричали:

– Не двигаться, всем поднять руки вверх. Это ограбление. Никому не шевелиться, и все останутся живы и здоровы.

Один из грабителей перевернул табличку, висящую на дверях с «Открыто» на «Закрыто». Второй в это время уже уложил охранника банка на пол лицом вниз и теперь внимательно смотрел за сотрудниками и посетителями. Нападавшие быстро потребовали у кассира всю наличку, имевшуюся в кассе, и, как видно, неудовлетворенные, вознамерились еще и клиентов пощипать. В то время как один с пистолетом в руке внимательно наблюдал за окружающими, второй обходил немногочисленных посетителей, охлопывал их карманы и забирал мобильники и наличку. Владимир был последним, так как стоял в самом конце, в углу у банкомата, размышляя, стоит ли схватиться с налетчиком и разом, геройски решить все свои утренние проблемы, и не пострадают ли при этом другие люди. Стоя с поднятыми руками, он во все глаза смотрел на приближающегося бандита в синем спортивном костюме, так что успел рассмотреть у него ниже маски небольшой застарелый шрам на подбородке чуть правее рта.