Путь ко спасению - cвятитель Феофан Затворник

Какими мы выходим из юношеских лет, во многом зависит от того, какими вступаем в них. Вода, падающая с утеса, кипит внизу и клубится, а потом уже идет тихо разными протоками. Это – образ юности, в которую каждый несется, как вода в водопад. Из нее выходят два вида людей: одни сияют добротой и благородством, другие омрачены позором и развратом, а третьи – средний класс, смесь добра со злом, наподобие головни из огня, которые склоняются то на добро, то на зло, как испорченные часы то идут верно, то бегут или отстают.

Кто заранее скрепил себя обещанием, тот как бы укрылся в крепком, не пропускающем в себя воды кораблике или провел по водовороту прочный желоб. Без этого даже доброе воспитание не всегда спасет. Пусть иной и не впадет в грубые пороки, но все же если он не замкнут в себе, то сердце, не огороженное обещанием, будет изорвано увлечениями, и он неминуемо выйдет из лет юности охлажденным: ни туда ни сюда.

Так спасительно прежде лет юности не только получить добрый настрой, но и скрепить себя обещанием быть истинным христианином. Решившийся пусть боится самой юности как огня и потому избегает всех случаев, в которых юность легко развязывается и делается неукротимой.

2) И сама по себе юность опасна, но к этому присоединяются еще два влечения, от которых юношеские возбуждения разгораются сильнее и становятся опаснее. Это: а) жажда впечатлений и б) склонность к общению. Поэтому, чтобы избежать опасности юношеского возраста, можно советовать – подчинить правилам эти влечения, чтобы вместо добра они не принесли зла. Прежний добрый настрой останется в полной силе, если его не гасить и не стеснять.

а) Жажда впечатлений придает действиям юноши стремительность, непрерывность и разнообразие. Ему хочется все испытать самому, все видеть, все слышать, везде побывать. Ищите его там, где есть блеск для очей, гармония для слуха, простор для движения. Он хочет быть в непрерывном потоке впечатлений, всегда новых и потому разнообразных. Ему не сидится дома, не стоится на одном месте, не удается слушать одно и то же. Его стихия – развлечения. Но это го для него мало; он не довольствуется своим, личным испытанием, а хочет усвоить и как бы перенести на себя впечатления других, изведать, что чувствовали, как действовали другие сами по себе или в подобных ему обстоятельствах. Затем он кидается на книги и начинает читать, перебирает одну книгу за другою, часто не разбирая их содержания, у него главное – найти так называемый эффект, в чем бы он ни был и чего бы ни касался. Ново, ярко, остро – самая лучшая для него рекомендация книге.

Здесь появляется склонность к легкому чтению – та же жажда впечатлений, только в другом виде. Но и это еще не все. Юноше часто наскучивает реальность, которая как бы навязана ему со стороны: это его слишком ограничивает, а он ищет некоторой свободы. Поэтому он часто отрывается от действительности, уходит в свой созданный мир и там начинает действовать на славу. Фантазия строит ему целые истории, где обычно герой – он сам. Юноша только вступает в жизнь, перед ним обольстительное, заманчивое будущее. Со временем и ему там надо быть: каким же он будет? Нельзя ли как-то приподнять эту завесу и посмотреть? Фантазия, очень подвижная в эти годы, не медлит с ответом. Здесь обнаруживается и таким образом воспитывается мечтательность.

Мечты, легкое чтение, развлечения – все это почти одно по духу: дети жаждут впечатлений, жаждут нового, разнообразного. И вред от них одинаков. Ничем нельзя лучше заморить добрых семян, посеянных прежде в сердце юноши, как ими. Молодой цветок, посаженный на месте, где со всех сторон дуют на него ветры, немного потерпит и засохнет; трава, по которой часто ходят, не растет; часть тела, которую подвергают долгому трению, немеет. То же бывает и с сердцем, и с добрым в нем настроем, если предаться мечтам, или пустому чтению, или развлечениям.

Кто долго стоял на сыром ветру, тот, зайдя в затишье, чувствует, что все в нем будто как не на своем месте, то же бывает и в душе, развлекшейся каким бы ни было образом. Возвратившись из рассеяния в себя, юноша находит в душе своей все в беспорядке. А главное – каким-то покрывалом забвения задергивается все хорошее, и на первом плане стоят одни соблазны, оставленные впечатлением, то есть уже не то, что было в душе и чему всегда следует быть.

Почему, возвратившись в себя после какого-нибудь развлечения, душа начинает тосковать? Оттого, что находит себя обворованной. Развлекающийся сделал свою душу большой дорогой, по которой через воображение, как тени, проходят соблазны и манят за собою душу. Но как только она таким образом оторвется от себя, тайно подходит дьявол, уносит доброе семя и оставляет злое. Так учит Спаситель, объясняя, кто похищает посеянное при дороге и кто есть посеявший плевелы[4]. То и другое творит враг человеческий.

Итак, юноша! Хочешь сохранить чистоту и невинность детства и обещание безупречной христианской жизни? Сколько есть сил и благоразумия, удерживайся от развлечений, беспорядочного чтения соблазнительных книг и – мечтаний! Как хорошо подчинить себя в этом случае строгой и очень строгой дисциплине и быть на все время юношества под руководством. Тех юношей, которым не позволяют распоряжаться своим поведением до возмужалости, можно назвать счастливыми. И всякому юноше нужно радоваться таким обстоятельствам. Сам юноша, очевидно, дойти до этого едва ли может, но он покажет много ума, если поверит совету быть больше дома за делом, не мечтать и не читать бесполезного. Развлечение пусть отклонит трудолюбием, мечтательность – серьезными занятиями под руководством, которому особенно должно быть подчинено чтение, и в выборе книг, и в образе чтения. Впрочем, как бы кто-то это ни сделал, пусть только сделает. Страсти, сомнения, увлечения разгораются именно в этом, так сказать, шатком брожении ума юноши.

б) Вторая, столь же опасная, склонность у юноши – склонность к общению. Она обнаруживается в потребности товарищества, дружбы и любви. Все они в истинном порядке хороши, но привести их в этот порядок нужно не юноше.

Юношеский возраст – время живых чувств. Они у его сердца как прилив и отлив у берегов моря. Его все занимает, все удивляет. Природа и общество открыли перед ним свои сокровища, но чувства не любят быть скрытыми в себе, и юноша хочет делиться ими. Для этого нужен человек, который мог бы разделять его чувства, то есть товарищ и друг. Потребность благородная, но она может быть и опасной! Кому вверяешь свои чувства, тому даешь некоторым образом власть над собою. Как же надо быть осторожным в выборе близкого лица! Встретишь такого, который далеко-далеко может завести от прямого пути. Само собою разумеется, что добрый естественно стремится к доброму, а отклоняется от недоброго. Есть на это некоторый вкус у сердца. Но опять как часто случается, что простосердечного завлекает хитрость! Поэтому справедливо всякому юноше советуют быть осторожным в выборе друга. Хорошо не заключать дружбы, пока не испытаешь друга. Еще лучше, когда первый друг – отец или тот, кто во многом заменяет отца, или кто-то из родных – опытный и добрый. Для решившего жить по-христиански первый данный Богом друг – это духовный отец; с ним беседуй, ему доверяй тайны, взвешивай и учись. Под его руководством, при молитве, Бог пошлет, если нужно, и другого друга. Не столько, впрочем, опасности в дружбе, сколько в приятельстве. Редко видим друзей, но больше знакомых и приятелей. А здесь сколько возможно и сколько бывает зла! Есть приятельские кружки с очень дурными правилами. Общаясь с ними, не заметишь, как объединишься с ними в духе, подобно тому как незаметно пропахнешь в вонючем месте. Они сами часто забывают о безнравственности своего поведения и спокойно грубеют в нем. Если и пробуждается в ком-то сознание, у него нет сил прекратить. Каждый опасается объявить об этом, ожидая, что его после всюду будут преследовать шутками, и говорит: «Так и быть, может быть, пройдет». Худые сообщества развращают добрые нравы (1 Кор. 15, 33). Избави, Господи, каждого от этих сатанинских глубин. Для решившегося работать Господу приятели – только благочестивые, ищущие Господа; от других же надо удаляться и близко с ними не общаться, следуя примеру святых Божиих.

Наибольшая опасность для юноши – от общения с другим полом. Если в первых соблазнах юноша только сбивается с прямого пути, здесь он, кроме того, теряет себя. В первом своем пробуждении это дело соединяется с потребностью прекрасного, которая со времени своего пробуждения заставляет юношу искать прекрасное. Между тем оно мало-помалу начинает в душе его принимать образ, и обыкновенно человеческий, потому что мы не находим ничего краше его… Созданный образ носится в голове юноши. С этого времени он будто бы ищет прекрасного, то есть идеального, неземного, а между тем встречается с земной девушкой и ею поражается. Этого-то поражения больше всего надо избегать юноше, потому что такая болезнь тем опаснее, что больному хочется болеть до безумия.