Завхоз Вселенной - Ярослав Веров

Он шарахнулся от окна, расплёскивая на ноги чай. Ну их на фиг, такие эксперименты. Уселся на табуретку и постарался успокоиться.

Вдруг его как током ударило. Мокрые пятна на тапках, влага стекает по голой ноге — а ведь это крутой кипяток! Это же должно жечь невыносимо. Однако никаких ощущений.

Игорёк не удержался и осторожно окунул в кружку палец. Никакой боли! Словно у чая — у кипятка! — комнатная температура.

— Я бессмертен! — заорал во все лёгкие Игорёк. — Контракт действует!!!

Игорёк поставил кружку на табуретку, вернулся на диван. И вновь стал размышлять. Итак, третий проблемный пункт вроде бы снимался. Но только «вроде бы». «Кипяток мне не страшен. Но если, скажем, ножом пырнут? Или попаду в перестрелку? Как бы это проверить?» Игорёк понял, что логика событий требует от него мужества, решительного поступка. «Надо себя покалечить, — подумал он, — для начала чуть-чуть». Но как?

Игорёк вспомнил об иголках. Иголка — предмет доступный, где-то тут была. Был целый набор в картонной коробочке, где-то среди пластинок.

Он разыскал иголки, достал самую толстую, примерил к пальцу. Вспомнил, как больно, когда берут кровь на анализ, как становится нехорошо от вида собственной крови, как начинает тошнить… «Слегка, чуть-чуть, поддеть кожу». Он принялся давить кончиком иглы. Но что толку? Ощущение давления было, но, может, так оно и должно быть у каждого человека? Игорёк зажмурился и отрывистым движением, чтобы игла не вошла глубоко, уколол палец. Боли не было. Он поднял палец к глазам и стал изучать ранку. Не было ранки!

Он медленно, с нервным усилием стал вдавливать иглу в палец, сперва немного, затем глубже. Ему становилось всё интересней. Игла входила без всяких ощущений. Он подумал, что сейчас она упрётся в ноготь, но этого не произошло: кончик иглы, не встретив сопротивления, вышел из ногтя, словно тот был из масла. Игорёк поднял пронзённый палец к глазам и обалдело смотрел на это чудо. «Бессмертен, без всяких сомнений бессмертен!»

Вытянул иглу. Никаких следов крови. Опрометью кинулся в ванную, схватил бритву, наотмашь полоснул по руке — всё равно что воздух рассёк. Вдруг сделалось страшно: «А может быть я всего лишь призрак? Бестелесное создание? Но зеркало меня отражает, я по-прежнему упруг…» Нет, факт бессмертия требует более веских доказательств.

Игорёк вспомнил о торчащих из мусорной кучи под окном арматурных прутьях.

«А, была — не была. Если я — обычный, то после всего и жить-то незачем!»

Рывком распахнул окно, взгромоздился на подоконник и прыгнул солдатиком. Он ещё успел подумать, что совершает самый гениальный шаг в своей жизни, что только за это он может уважать себя как личность, что он круче всех крутых, что никто из них на такое бы просто не осмелился. И вдруг обнаружил себя стоящим среди кучи мусора. Из ноги, из рваной тапки, торчал ржавый штырь. Игорёк поднял ногу — штырь вышел даже не как из масла, а гораздо мягче. Игорёк стоял на этой благословенной куче дерьма и ликовал.

Подумалось, что со стороны выглядит он глупо. В трусах и майке стоять на мусорной куче и довольно лыбиться…

Он поспешно кинулся в подъезд. Взлетел по ступенькам, словно на крыльях. И остановился у собственной двери. Миг решимости миновал, безумство совершено. Начались рабочие моменты. Как попасть в запертую квартиру? Идти к соседям или звать слесарей? Это, значит, прямо так, в трусах?

Игорёк потолкал дверь. Да, хлипковато стоит. Что, если выбить? Боли-то не будет. Он отступил на пару шагов и с разгону всем своим тренированным телом врезался в дверь. И влетел в прихожую. Посмотрел на дверь, замок вырван с мясом, надо бы позвонить, чтобы починили. Взял со стула штаны, вынул мобильник, включил. Заверещал сигнал вызова — «марсельеза». Звонила бабушка. Бабушка нашла в районном Доме пионеров детский оркестр, который срочно нуждался в концертмейстере. Игорёк вздохнул и страдальческим голосом ответил:

— У меня есть работа. Бабань, я хорошо зарабатываю… Кончай ты это…

Бабушка помолчала, а потом принялась спорить. В который раз Игорёк узнал, что он — бездельник, что в её времена за тунеядство могли посадить на два года, что она отвечает за него и его будущее, что ему давно пора жениться, завести детей, и дать ей, наконец, спокойно умереть.

Игорёк зевнул.

— У меня есть работа. И жена есть… бывшая.

— Знаю твоих лахудр!

Нотация продолжалась: настоящая женщина не должна скакать с голым задом по сцене, не должна шляться по всяким там кабакам и уж тем более не должна выкуривать по пачке в день. Настоящая женщина должна работать, а не прохлаждаться. И ни в коем случае не работать на телевидении!

На телевидении трудилась Инна. Обыкновенным редактором обыкновенной передачи обыкновенного московского телеканала. С голым задом же скакала Нина, работница кордебалета у Киркорова. Но бабушку именем звезды было не смутить. Она знала правду жизни и в своих оценках была, в общем-то, права. Это-то и злило. Игорёк лишь начинал влюбляться, обхаживать новую пассию, а бабушка, неведомым образом разнюхав дело, уже выносила приговор. Конечно, дальше всё развивалось как-то не так. Единственное, что, бывало, удерживало Игорька от немедленного разрыва — нежелание самой пассии расставаться с ним так сразу.

Слушая бабушку, Игорёк вспомнил — он обещал сегодня закончить заказ Артемия. Три рекламные песенки для отечественной косметической линии «Белые ножки». А ещё обещал Антохе, дружку по «музчаге», поиграть вместо заболевшего клавишника на мероприятии у какого-то бизнесмена, на пять вечера. И надо бы сходить к одному господину, пожелавшему свадебный марш, как он выразился, в ритме танго. Вечерком хорошо бы завалиться к Анюте, с цветами и шампанским. Очень романтичная девушка, очень; Игорёк изрядно соскучился по романтическим барышням. И бабушка будет довольна. Скромная студентка культпросветучилища, без закидонов. С наивным взглядом васильковых глаз. Хотя откуда здесь, в Москве, взяться наивности?

— Ты понял меня? — наконец выговорилась бабушка.

— Всё понял, бабуля. Бегу исполнять!

— Охламон. Хоть бы в гости зашёл.

— Завтра, завтра забегу. Или на днях.

Надо было организоваться и бежать по делам. Стоп! А починить дверь? Игорёк почесал мобильником затылок и решил дверь опечатать, залепить скотчем. Вырвал из записной книжки листок, черканул: «Квартира опечатана таким-то районным отделом милиции города Москвы. Оперуполномоченный…» Игорёк задумался, какую поставить фамилию, и написал: «Н. Н. Наливайко».

Оделся, вышел, как можно плотнее затворил дверь, прилепил лейкопластырем — скотча в квартире не обнаружилось — записку. И двинул к Артемию дописывать «частушки».