Богоубийцы - Федора Яшина

Я сделала вывод, что, скорее всего, он француз, и тоже перешла на французский.

Мне вдруг стало неловко от того, что я не знала, что еще ему сказать. Такие потуги никогда ни к чему хорошему не приводили. Вот и теперь я задала совершенно дурацкий вопрос:

– А почему вы с нами не обедаете?

– Потому что они тупые французишки и их место у параши, – раздался вдруг веселый голос у меня за спиной.

Я обернулась. На пороге стоял наш ночной сторож, Колян. Так его называли Свен с Семеном. Он замахал руками французу и громко сказал:

– Всё, Жан, вали давай в дом, я сам всё принесу. Давай, давай.

Жан вроде понял его и направился было к двери, но Колян его остановил:

– Ну, куда ты пустой-то пошел? Захвати что-нибудь. Я, что ли, всё вам таскать должен? На, бери.

И он принялся загружать Жана всякими продуктами.

– Всё. Остальное я принесу. Иди.

Он выпроводил Жана и уставился на меня:

– А меня почему вы не зовете обедать?

Я стояла, смотрела на этого бесцеремонного человека и не знала, что сказать. В итоге всё же ответила:

– Просто вы на глаза очень редко попадаетесь.

Он засмеялся. Я поняла, что ситуация действительно смешная, и тоже засмеялась.

– Как вас зовут?

– Лора. Неужели вы до сих пор не знаете?

– Знаю, конечно, но хотелось лично познакомиться. Меня Николаем зовут. Друзьям позволено Коляном называть.

Он заглянул в холодильник. Пошарил там взглядом, достал что-то и попытался сложить на поднос. Это у него не получилось, поскольку набрал он много всего, а поднос оказался не очень вместителен и ему было нелегко всё это скомпоновать.

– Давайте я помогу вам.

Я взяла в руки пакет молока и кусок ветчины.

Николай на пару мгновений замер, будто обдумывая мое предложение, и, видимо, решив, почему бы и нет, продолжил укладывать поднос.

Мне было ясно, что сейчас именно тот самый момент, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать, если я хочу что-нибудь выяснить про наших гостей.

– Послушайте, Николай…

– Вы, кстати, можете называть Коляном.

Тип, конечно, чрезвычайно наглый.

– Хорошо, – я кокетливо улыбнулась, – Колян.

Игриво глянула на него. Впрочем, сама тут же поняла, насколько это неуклюже и наигранно выглядит.

Тут мне в голову пришло, что они, наверно, вместе. Из одной банды.

– Подскажите, Колян, я так поняла, вы с этими нашими гостями на короткой ноге. Скажите, они кто такие? Почему прячутся от нас?

– Почему? – он вдруг широко улыбнулся. – А я вам скажу. Вы старушенцию видели с ними? Знаете, кто это? Это жуткая и злобная ведьма, которой уже почти триста лет, и она портит европейцам жизнь.

– Тьфу на вас, Николай. Тоже не знаете, что ли? Наглые ребята приперлись в чужой дом, заперлись и даже носа не кажут. Слово «здравствуйте» хозяевам не говорят. Вы же сторож наш?

– Угу.

– Ну тогда смотрите за ними лучше, а то не нравятся они мне что-то.

– Хорошо, госпожа.

Несмотря на то что этот сторож всё время улыбался, вид у него был очень суровый и даже отчасти пугающий. На такой же, как у Жана, мятой рубашке виднелось несколько багровых пятнышек, очень похожих на соевый соус или даже, как мне вдруг подумалось, на запекшуюся кровь. От этой мысли мне стало страшно. В голову полезли разные неприятные фантазии. Впечатление усиливалось тем, что Жан явно побаивался его. Наконец, Николай взял поднос и направился к выходу. Я пошла следом, намереваясь проникнуть хотя бы в прихожую их домика.

Однако мне даже половину пути не удалось пройти. Жан вернулся, забрал поднос у Николая, а Николай у меня ветчину и молоко.

– Извините, но вам с нами нельзя. До свидания. Увидимся еще. Не переживайте, я за ними присмотрю, – он подмигнул мне и улыбнулся.

Так меня еще никогда не отшивали.

Я вернулась на кухню. С досады схватила не одну бутылку, как планировала, а сразу три и вернулась к себе. Позвонила Машке и всё ей рассказала. Больше часа мы проболтали о гостях. Затем, когда ей наконец это надоело, она сказала, что ложится спать. Я вновь сходила вниз, взяла еще бутылку и в надежде кого-нибудь повстречать вышла на улицу и прошлась несколько раз вокруг дома. Уснула уже только в начале четвертого, совсем пьяная, измученная и истерзанная всевозможными фантазиями. Что именно меня так задело в этих двоих, я так и не смогла тогда окончательно сформулировать.

На следующий день первым делом нашла Машку и вновь завела разговор о своей ночной встрече.

– Не пойму, чего они тебе так дались, – оборвала меня сестра.

– Не знаю. Сама задаю себе этот вопрос.

– Ты, что ли, влюбилась в кого-нибудь из них? Я знаю, такое бывает. У меня в твоем возрасте не раз бывало. Увидишь его разок, и всё – втюрилась с первого взгляда. Как дурочка, честное слово. Никак из головы потом не выкинуть.

Машка принялась всячески подтрунивать надо мной, уверяя, что я запала на этого Жана или даже того русского, сама еще не поняв этого. К счастью, вскоре, задразнив меня вволю, Машка насытилась этим и, перейдя на серьезный тон старшей сестры, сказала, чтобы я всякой ерундой себе голову не забивала, отец же предупреждал, что гости будут странными. На том и разошлись.

Ближе к вечеру я зашла в гости к Сашке. Проведать, что там с ним происходит.

Видок у него действительно день ото дня становился всё хуже и хуже. Последние пару дней он даже на обед не выходил. Семен начинал уже серьезно беспокоиться о нем. И постоянно говорил об этом.

Он сидел в кресле на балкончике и, как всегда в последнее время, курил траву. Не понимаю, где он ее покупал. Может, с собой из России привез. Не знаю. Я взяла пуфик и пристроилась рядом. Тоже затянулась, спросила, чего он такой в последнее время дурной.

– Курю, наверно, много. Да и обстановочка вокруг никак не меняется.

– Так ты бросай курить.

– Вдобавок еще отец Семена в охранники подсунул. Он даже косяк приколотить как следует не умеет – вечно фигня какая-то получается. Крутится только вокруг. Вам вот с Машкой везет.

– С чего бы это вдруг, – я удивилась.

– Вам, наверно, и Семен мой, и Свен ваш гарными хлопцами кажутся. Так и крутятся вокруг, на прелести ваши пялятся. Да и вы, я смотрю, жопами не прочь повертеть перед ними. А про меня им папаша наплел всякого, так они меня за полоумного подростка-наркомана держат, как с придурком разговаривают.

– Тебе не плевать, что ли, на них?

– По большому счету, конечно, всё равно.

– Ну вот и славненько. К тому же ведь Настя есть, – я засмеялась, – помацай ее как-нибудь.

– Да ну тебя. С этой Никитό й связываться – себе дороже, – Сашка плюнул. – Зажал я ее как-то разок на лестнице, так она говорит, если еще раз себе такое позволю, по яйцам засветит. Оно мне надо? Девку хочу, а где ее тут взять?

– Перестань, Саша! Опять ты за свое. Расскажи лучше, что за гости у нас? Тебе отец ничего не говорил про них?

Сашка ухмыльнулся, затянулся последний раз и потушил косяк.

– Что мне у отца спрашивать? Что мне надо, я и сам знаю.

– А что знаешь?

– Знаю, что скоро из-за этих ребят тут такое будет, что только держись. Все охуеем.

– Так уж прямо и охуеем?

– Ага.

– Да ладно тебе пугать-то. Я вчера столкнулась с ними на кухне. Вполне нормальные ребята, – но тут же не выдержала и добавила: – Только вот рожи у них немного жутковатые и отвратительные. Зачем они отцу сдались? Тоже мне, друзей нашел, – я говорила, а сама неотрывно наблюдала за Сашкой, надеясь высмотреть что-нибудь интересное в его реакции на мои слова. – Боюсь, может, отцу что-нибудь угрожает, как тогда, помнишь? Уж очень они какие-то странные, эти типы. Заперлись у себя с этой отвратительной старухой и никуда не выходят.

Сашка оценивающе глянул на меня, помолчал немного.

– Тут ты права. Папашка наш вляпался в премерзкую историю.

– Расскажи, Саня! Ну расскажи, а… – я поняла, что ему на самом деле что-то известно, и бросилась его умолять. Сашка он такой, если что-то захочет узнать, то обязательно узнает. Поэтому-то я и пошла к нему – знала, что у него уже был конфликт с ними, а он редко спускал своим обидчикам.

Через полчаса Сашка не выдержал, так как тоже хорошо знал мой приставучий характер. Милостиво согласился открыться, предварительно вытянув из меня клятву молчать обо всем, что узнаю. Я поклялась, он, хищно посмеявшись, усадил меня за компьютер, понажимал какие-то клавиши, подвигал мышкой и, наконец, включил видео.

Сначала на экране появилась стена дома с плотно занавешенным окном. Через минуту шторы на окне раздвинулись и в проеме появился Жан. Он долго, внимательно осматривался, затем скрылся в комнате. Камера наехала крупнее. Стали видны кое-какие детали интерьера, но сразу трудно было понять, что это такое. Но вот резкость настроилась, и стала видна старуха с поникшей головой, сидящая на стуле. Руки неестественно заведены за спинкой. Напротив нее стоял один из этой странной компании. Он что-то говорил и даже жестикулировал. Старуха приподняла голову и тоже что-то сказала. Не успела она договорить, как вдруг он резко, наотмашь ударил ее по лицу. Я от неожиданности даже подпрыгнула. Он ударил ее еще раз, на этот раз ногой, и она упала вместе со стулом. Жан тут же бросился к ней и поднял. Оказалось, что старуха не просто сидела на стуле – она была привязана к нему. Теперь ей в рот запихали кляп. И в этот момент старуха вдруг повернула голову и посмотрела прямо в камеру. Прямо как будто на нас с Сашкой. Глаза ее излучали жуткую злость и ненависть. Я прямо физически почувствовала этот взгляд, даже зажмурилась. Ее ударили еще раз, и она снова упала на пол.