100 стихотворений о любви - Федор Тютчев

Почти год они были в разлуке, которую Андрей переносил с трудом. Наконец, Менделеева приняла решение, что останется с мужем…

Любовь

Был тихий час. У ног шумел прибой.Ты улыбнулась, молвив на прощанье:«Мы встретимся… До нового свиданья…»То был обман. И знали мы с тобой,

что навсегда в тот вечер мы прощались.Пунцовым пламенем зарделись небеса.На корабле надулись паруса.Над морем крики чаек раздавались.

Я вдаль смотрел, щемящей грусти полн.Мелькал корабль, с зарею уплывавшийсредь нежных, изумрудно-пенных волн,как лебедь белый, крылья распластавший.

И вот его в безбрежность унесло.На фоне неба бледно-золотистомвдруг облако туманное взошлои запылало ярким аметистом.

Крылатая душа

Твоих очей голубизнаМне в душу ветерком пахнула:Тобой душа озарена…Вот вешним щебетом онаВ голубизну перепорхнула.

«Я» и «ты»

Говорят, что «я» и «ты» –Мы телами столкнуты.

Тепленеет красный комКровопарным облаком.

Мы – над взмахами косыВиснущие хаосы.

Нет, неправда: гладь тихаРозового воздуха, –

Где истаял громный векВ легкий лепет ласточек, –

Где, заяснясь, «я» и «ты» –Светлых светов яхонты, –

Где и тела красный комДуховеет облаком.

Жди меня

Далекая, родная, –Жди меня…Далекая, родная:Буду – я…Твои глаза мне станутДве звезды.Тебе в тумане глянут –Две звезды.Мы в дали отстояний –Поглядим;И дали отстояний –Станут: дым.Меж нами, вспыхнувшими, –Лепет лет…Меж нами, вспыхнувшими,Светит свет.

Николай Гумилев

(3 [15] апреля 1886, Кронштадт – 26 августа 1921, под Петроградом)

Первой серьезной любовью юного Николая стала ученица Мариинской гимназии Анна Горенко (впоследствии Ахматова), с которой он познакомился в 1903 году. Ане поклонник не нравился, но он был настойчив. В отчаянии от того, что девушка не слишком спешит с замужеством, Гумилев пытался покончить жизнь самоубийством, однако ему это не удалось.

Встретившись с ней в 1909 году, он добился своего, и пара поженилась. Ахматова родила ему сына Льва. Но в 1918 году они расстались…

Озеро чад

На таинственном озере ЧадПосреди вековых баобабовВырезные фелуки стремятНа заре величавых арабов.По лесистым его берегамИ в горах, у зеленых подножий,Поклоняются страшным богамДевы-жрицы с эбеновой кожей.

Я была женой могучего вождя,Дочерью властительного Чада,Я одна во время зимнего дождяСовершала таинство обряда.Говорили – на сто миль вокругЖенщин не было меня светлее,Я браслетов не снимала с рук.И янтарь всегда висел на шее.

Белый воин был так строен,Губы красны, взор спокоен,Он был истинным вождем;И открылась в сердце дверца,А когда нам шепчет сердце,Мы не боремся, не ждем.Он сказал мне, что едва лиИ во Франции видалиОбольстительней меняИ как только день растает,Для двоих он оседлаетБерберийского коня.

Муж мой гнался с верным луком,Пробегал лесные чащи,Перепрыгивал овраги,Плыл по сумрачным озерамИ достался смертным мукам;Видел только день палящийТруп свирепого бродяги,Труп покрытого позором.

А на быстром и сильном верблюде,Утопая в ласкающей грудеШкур звериных и шелковых тканей,Уносилась я птицей на север,Я ломала мой редкостный веер,Упиваясь восторгом заране.Раздвигала я гибкие складкиУ моей разноцветной палаткиИ, смеясь, наклоняясь в оконце,Я смотрела, как прыгает солнцеВ голубых глазах европейца.

А теперь, как мертвая смоковница,У которой листья облетели,Я ненужно-скучная любовница,Словно вещь, я брошена в Марселе.Чтоб питаться жалкими отбросами,Чтобы жить, вечернею пороюЯ пляшу пред пьяными матросами,И они, смеясь, владеют мною.Робкий ум мой обессилен бедами,Взор мой с каждым часом угасает…Умереть? Но там, в полях неведомых,Там мой муж, он ждет и не прощает.

Любовь

Надменный, как юноша, лирикВошел, не стучася, в мой домИ просто заметил, что в миреЯ должен грустить лишь о нем.

С капризной ужимкой захлопнулОткрытую книгу мою,Туфлей лакированной топнул,Едва проронив: «Не люблю».

Как смел он так пахнуть духами!Так дерзко перстнями играть!Как смел он засыпать цветамиМой письменный стол и кровать!

Я из дому вышел со злостью,Но он увязался за мной.Стучит изумительной тростьюПо звонким камням мостовой.

И стал я с тех пор сумасшедшим.Не смею вернуться в свой домИ все говорю о пришедшемБесстыдным его языком.

Любовники

Любовь их душ родилась возле моря,В священных рощах девственных наяд,Чьи песни вечно-радостно звучат,С напевом струн, с игрою ветра споря.

Великий жрец… Страннее и суровейЕдва ль была людская красота,Спокойный взгляд, сомкнутые устаИ на кудрях повязка цвета крови.

Когда вставал туман над водной степью,Великий жрец творил святой обряд,И танцы гибких, трепетных наядПо берегу вились жемчужной цепью.

Средь них одной, пленительней, чем сказка,Великий жрец оказывал почет.Он позабыл, что красота влечет,Что опьяняет красная повязка.

И звезды предрассветные мерцали,Когда забыл великий жрец обет,Ее уста не говорили «нет»,Ее глаза ему не отказали.

И, преданы клеймящему злословью,Они ушли из тьмы священных рощТуда, где их сердец исчезла мощь,Где их сердца живут одной любовью.

«Много есть людей, что, полюбив…»

Много есть людей, что, полюбив,Мудрые, дома себе возводят,Возле их благословенных нивДети резвые за стадом бродят.

А другим – жестокая любовь,Горькие ответы и вопросы,С желчью смешана, кричит их кровь,Слух их жалят злобным звоном осы.

А иные любят, как поют,Как поют и дивно торжествуют,В сказочный скрываются приют;А иные любят, как танцуют.

Как ты любишь, девушка, ответь,По каким тоскуешь ты истомам?Неужель ты можешь не горетьТайным пламенем, тебе знакомым?Если ты могла явиться мнеМолнией слепительной Господней,И отныне я горю в огне,Вставшем до небес из преисподней?

Уильям Шекспир

Переводы Н. Гумилева

Сонет № 17

Моим поэмам кто б поверить мог,Коль Ваших качеств дал я в них картину?Они – гроб Вашей жизни, знает Бог,Их могут передать лишь вполовину.

И опиши я Ваших взоров светИ перечисли все, что в Вас прелестно,Грядущий век решил бы: «Лжет поэт,То лик не человека, а небесный».

Он осмеял бы ветхие листыКак старцев, что болтливей, чем умнее.Он эту правду счел бы за мечтыИль старой песни вольные затеи.

Но будь у Вас ребенок в веке том,Вы жили б дважды – и в стихах, и в нем.

Оскар Уайльд

Переводы Н. Гумилева

Федра

Саре Бернар

Как скучно, суетно тебе теперь со всеми,Тебе, которой следовало бытьВ Италии с Мирандоло, бродитьВ оливковых аллеях Академий.

Ломать в ручье тростник с мечтами теми,Что Пан в него затрубит, и шалитьМеж девушек у моря, где проплытьМог важный Одиссей в своей триреме.

О, да! Наверно, некогда твой прахТаился в урне греческой, и сноваТы в скучный мир направила свой шаг,

Возненавидев сумрака оковы,Унылых асфоделей чередуИ холод губ, целующих в Аду.

Игорь Северянин

(4 [16] мая 1887, Санкт-Петербург – 20 декабря 1941, Таллин)

В феврале 1918 года на вечере в Политехническом музее Игорь Северянин был избран «королем поэтов», Маяковский стал вторым. Безусловно, у «короля» было много увлечений. Но единственной законной женой стала Фелисса Круут. Их брак продолжился 16 лет, но закончился разрывом. Впоследствии поэт сильно жалел об этом!

Всем своим женщинам поэт посвятил стихотворение «Тринадцатая».

«Пейзаж ее лица, исполненный так живо…»