Московская дева - Александр Домовец

– Он расскажет. Возьмёте показания… и вообще разберётесь на месте. На то и мастаки, – буркнул полковник. С его лёгкой руки прозвище-аббревиатура из первых слогов наших фамилий в Управлении прижилось и вошло в повседневный оборот.

Поднявшись и сцепив руки за спиной, Потанцуев подошёл к окну и долго вглядывался в очертания видневшихся на горизонте лесных угодий. Перепетуев со всех сторон окружён густым лесом, что разнообразит досуг охотников и грибников, но затрудняет общение с внешним миром. А если прибавить болотистую местность…

Повернувшись к нам, полковник негромко добавил:

– Странные дела у них там творятся, во власти-то. По вашей линии, вот нутром чую, что по вашей…

А нутро у Потанцуева опытное, чуткое, натренированное двадцатью пятью годами беспорочной службы…

– У нас эпидемия!

Разговор с градоначальником стартовал с этой высокой тревожной ноты. Нота зловеще повисла в атмосфере просторного мэрского кабинета. Атмосфера была напряжённая, вольт эдак на триста.

– «У нас» – это у кого? – уточнила Изольда.

– Или где? – встрял Саша Кириллов.

Пивчик окинул нас затравленным взглядом:

– У нас – это у нас. Здесь, в администрации.

– Грипп? ОРЗ? Ветрянка? – деловито осведомилась Изольда.

Мы с Сашей незаметно отодвинулись от градоначальника.

– Какой грипп, какая ветрянка! – взвизгнул Пивчик. – Эпидемия – это так, в иносказательном смысле. (Мы с Сашей незаметно придвинулись.) Речь о совершенно других категориях. У нас тут ЧП за ЧП…

– А вот с этого места попрошу подробнее, – жёстко сказала Изольда, делая Саше знак стенографировать.

…Первой жертвой эпидемии ЧП стал глава городского Чудоюдовского района Пульев.

На конференции, где обсуждались перспективы развития территории, Пульев делал доклад. Первые десять минут он уверенно живописал каторжный труд администрации, которая не щадя сил и бюджетных средств приближает светлое будущее простых чудоюдовцев. Дорожный ремонт, строительство муниципальной бани, возведение торгово-развлекательного комплекса «Покупай и отмечай!» – всё это и многое другое прозвучало в блистательных планах районного руководства.

Но внезапно Пульев, запнувшись, умолк. Лицо его стало задумчивым, потом покраснело, а следом побледнело. Он отложил доклад, залпом выпил стакан воды и медленно оглядел напрягшуюся аудиторию.

– Но это, в общем, не главное… – неуверенно сказал он после паузы, как бы прислушиваясь к самому себе.

– А что главное? – дерзко спросил с места один из слушателей.

Главным же, по дальнейшим словам Пульева, было то, что ничего из названного выше – не будет. Деньги дорожного фонда растрачены на поколение вперёд, так что латать дороги не на что. Бани тоже не будет, потому что средств районного бюджета не хватит и на собачью будку. У торгового центра, впрочем, шансы есть, но при условии, что инвесторы материально заинтересуют администрацию… Вот как-то так. Но ему, Пульеву, это по барабану. До пенсии два года, надо тупо отбыть номер, а с проблемами пусть потом разбирается новый начальник района…

Зал ошалело внимал откровениям главы. Сцена была сюрреалистическая: служебный стриптиз, да и только. И, что интересно: судя по всему, саморазоблачаться Пульеву совсем не хотелось. Говорил он медленно, с запинкой и временами пытался зажать себе рот. Но речь непостижимым образом струилась сквозь ладонь…

– Ну-с, дальше неинтересно, – нервно сказал Пивчик, барабаня холёными пальчиками по столешнице. – С конференции он сбежал. Дома всю ночь рвал на себе волосы, пил водку, а под утро попытался сделать харакири. Спасибо, жена спала вполглаза – отняла нож и вызвала «скорую». Врачи сделали укол, отгрузили в психушку…

– С этим ясно, – задумчиво сказала Изольда. – А кто был следующим?

Следующим оказался начальник управления мэрии по делам молодёжи Бархоткин. Выступая на местном телеканале, он заявил в прямом эфире, что с молодёжью в Перепетуеве всё хорошо – она пока есть, и о ней заботятся. В работе ряд проектов, направленных на дальнейшее улучшение молодёжного бытия. Будем создавать для юношей и девушек рабочие места… Строить общежитие… Ставить спортивные площадки… Поддерживать молодые таланты…

Тут Бархоткин неожиданно замолчал. Выдержав паузу, он глубоко вздохнул и сделал ещё одно заявление. Оказывается, все без исключения проекты розданы по знакомым фирмам. Не за спасибо, естественно. Благодаря этому он, Бархоткин, в прошлом году справил себе загородный дом на имя тёщи, а теперь примеривается к иномарке, которую запишет на отца. Вообще в ближайшие годы предстоит немало потрудиться, чтобы обеспечить безбедную старость, и хрен с ней, с этой молодёжью…

Начальник управления исповедовался без запинки, но с перекошенным от ужаса лицом.

Назавтра его пригласили для дачи объяснений в прокуратуру. Оттуда Бархоткин уже не вернулся…

– Очень интересно, – пробормотала Изольда. – Это всё?

– Если бы! – жалобно вскрикнул Пивчик, словно раненный лебедь.

Третий случай оказался наиболее шокирующим.

Несколько дней назад, ранним утром, на единственной площади Перепетуева появился юродивый. Был он всклокочен, лицо из-за голливудской щетины казалось неумытым, наготу скрывало ветхое рубище. Прохожие с изумлением узнавали в юродивом вице-мэра Бормотовича.

Постепенно вокруг чиновника собралась небольшая толпа. Ей-то вице-мэр и поведал, подвывая от страха, о своих неправедных делах, а именно: заграничные командировки за казённый счёт, нецелевое использование бюджетных средств, взаимовыгодные контакты с предпринимателями… Закончив исповедь, Бормотович рванул на груди рубище, поклонился на все четыре стороны и со словами: «Простите, люди добрые, если сможете!» – ушёл в монастырь. Кажется, в мужской…

– Действительно, эпидемия, – негромко подытожила Изольда, щуря большие ореховые глаза. – Трое ваших подчинённых – и три таких скандала. Да ещё за короткий промежуток времени… Этак скоро не с кем будет работать. Очень хорошо понимаю ваше беспокойство.

Пивчик поднял на Изольду Скуратовну взгляд обречённого.

– Боюсь, что не понимаете, – сказал он, как всхлипнул.

– То есть?

– А вот смотрите. Какая выстроилась цепочка? Глава районной администрации – начальник управления мэрии – вице-мэр. Кто следующий? Получается, что я! Я!.. Какое там беспокойство… Это же кошмар! Не хочу, не хочу!. – Голос Пивчика сорвался на крик.

Изольда наклонилась через стол и положила руку на мэрское плечо.

– Успокойтесь, – хмуро сказала она. – Это не более чем ваши домыслы.

– При чём тут домыслы? Простая иерархия…

Глава вторая

Совещались в кабинете у Изольды – всем отделом.

Я люблю бывать в её кабинете, хотя всякий раз вхожу с внутренним трепетом. Он такой же таинственный и непредсказуемый, как его хозяйка. Во-первых, в нём всегда царит полумрак, из-за чего истинные размеры помещения остаются загадкой. Во-вторых, в глубине кабинета непременно мерцает камин, в котором во время обеденных перерывов Ванька жарит для Изольды мясо на вертеле. В-третьих, здесь постоянно чувствуется неповторимая смесь запахов достойных вин и благовоний. И, наконец, к её кабинету примыкает комната отдыха. Можно сказать, альков.

О этот альков! За три года службы под началом подполковника Малюткиной раза два довелось одним глазком заглянуть внутрь. Ну, что сказать? Широкая кровать под балдахином. Огромный платяной шкаф, хранящий бесчисленные наряды. Как истинная женщина, Изольда любит переодеваться по несколько раз на день. Коллекция холодного и огнестрельного оружия, развешанная по стенам. Туалетный столик перед обширным зеркалом – кажется, венецианским, из старых запасов. Персидские ковры на полу…

Однако вернёмся к теме.

Нельзя сказать, что рассказ Пивчика стал для нас полной неожиданностью. В Перепетуеве не первую неделю курсировали глухие слухи, что на городских чиновников обрушился мор. Но в последнее время мы по уши завязли в расследовании дела о масонах из строительного департамента. По ночам эти нелюди собирались в актовом зале мэрии и клялись на кирпичах, что ни один проситель не получит участок для индивидуальной застройки иначе как на задах Перепетуева. Потому что все участки в центре и близко к нему уже распределены между своими или нужными… В общем, было не до слухов.

Как всегда, первым делом я полез в информационную базу отдела. На этот раз она ничем не порадовала. Кающиеся чиновники в истории человечества фигурировали. Каялись, впрочем, исключительно в преддверии эшафота – жить-то хочется. Но чтобы так, по доброй воле…

Тут Ванька, удобно лежащая на документах, усеявших необъятный стол начальницы, подняла змеиную головку.

– А почему, собственно, по доброй воле? – спросила она, почёсывая панцирь. – Из чего следует, что именно по доброй?

Саша Кириллов даже растерялся.