Миллиард секунд - Каролина Дэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ева…
Не пытайся быть ласковой. Все в этой комнате знают, что это лишь оболочка, скрывающая натуру самой настоящей стервы. В глаза смотришь с любовью и пониманием, но стоит только оказаться за дверью, тут же докладываешь директору все, что произошло. Все то, что мы доверили тебе. И если секреты слишком сокровенные, пощады не жди.
— Она ушла, — шепчут девчонки в комнате в разнобой. Странно, что я хлопок двери не услышала. Может, решила проявить благородство и тихо за собой закрыть? Как мило.
Стаскиваю с себя одеяло и резко поднимаюсь с кровати. Ой. Зря я это сделала. Голова тут же кружиться начинается, темные пятна перед глазами. А нет, все проходит. Поесть бы.
— Ну че, как сходила? — спрашивает Надька, глядя с таким предвкушением, будто я сейчас поведаю тайны мира. Не забывайся, мы не лучшие подружки, и косметику с тобой делить не станем.
— Нормально.
— И все? — она выпячивает глаза. — А про Мишку что сказали? Ты выяснила? Почему не успели бабки перевести? Ну?
Сердце в этот момент замирает. Отмирает. Умирает. В общем, сами синоним подберете. Но это последнее, о чем хочется говорить с утра пораньше.
— Не твое дело.
— Я че, твою задницу зря прикрывала? — взвыла она.
Стараюсь не смотреть на нее. Прохожу мимо ее кровати. Иду в ванную, пока очередь не выстроилась. Но стоит мне выйти оттуда вроде как посвежевшим человеком, натыкаюсь на ее строгий взгляд снизу вверх.
— Ты не ответила! — цедит Надька.
— Слушай, отвали, — снова прохожу мимо. Фух! Наконец-то в покое оставила!
— Это ты во всем виновата! — летит мне в спину. — Из-за тебя он в драку ввязался! Ты же знала, что ему плохо! Знала! — истерично кричит соседка. И как бы я не отдалялась, эти слова доносятся до меня. Застревают в голове. Прокручиваются там.
Никто вокруг не даст об этом забыть. Никто. Виновата всегда я. Во всем. Так сказала Надька. Ванька вчера масло в огонь подлил. И никого не волновало, что именно он драку затеял, а Миша… Он просто поступил, как настоящий друг и мужчина — встал на мою защиту. Вот и итог. Нет, его не забили до смерти Саньковские ребята, но сделали так, чтобы здесь он не появлялся долго.
Их мечта сбылась.
Я понимаю Надю, все-таки не каждая в состоянии пережить смерть любимого. А мне было сложно осознать, что я навсегда осталась одна. Только представьте, еще несколько недель назад он был в нашей группе, веселился вместе со всеми. И в один миг его не стало.
— Ева! Слышишь меня?
— Если не заткнешь свою хлеборезку, я тебе… Ой, — тут же затыкаюсь. И руку за спину убираю. Не заметила, как замахнулась. Неудобно-то как. — Простите, теть Галь.
— Ничего, Евушка, — говорит она ласково. — Садись завтракать.
И улыбнулась. Так беззаботно, словно не я тут угрожала расправой. А я могу. Она знает. Но тетя Галя в курсе, что ее и пальцем никто не тронет. Вот скажите, кому захочется плевать в душу единственному человеку, который о нас заботится?
— Снова Надя на тебя накричала? — осторожно спрашивает женщина.
— Ага.
— Не обращай внимания, — она нежно гладит по голове пухлой рукой. — Ты ни в чем не виновата.
— Еще бы этой дуре в голову впихнуть.
— Она тоже переживает. Время лечит, девочка моя.
Хочется на это надеяться. Очень хочется поверить в эти слова, но по себе знаю, что это не так. Не вылечит. Не выгонит боль, разрывающую плоть на куски. Никогда.
Завтрак проходит в тишине. За стол подсаживаются другие ребята. Надька смотрит на меня с презрением и ненавистью в глазах, остальные тоже косятся на меня, словно рядом кусок дерьма сидит. Плевать. Уже привыкла за эти дни. Да и за годы тоже.
День как день. Просиживание задниц на уроке, скучная лекция о подготовке к экзаменам. Бред. И так знаем, что будет непросто, не всем выделят бесплатные места в вузе, не всех смогут пристроить, если не постараться. И квартиры не всем дадут. А я слушаю этот бред математички и думаю, когда же это все закончится. Когда в нас перестанут тыкать пальцем, как на наркоманов? Когда мы станем самостоятельными и обретем железную броню против взрослых?
Когда нас перестанут убивать?
Наступает вечер. Свободное время. Уроки делать неохота. Тем более нам почти ничего не задали.
— Ева, — в комнату врывается мелкая девчонка, заставляя всех сидящих повернуть к ней головы. — Тебя Римма Васильевна вызывает.
Я смотрю на девчонок. Те делают вид, что не замечают мои недоумевающие взгляды. Надька уставилась в учебник по биологии с таким интересом, словно мужские гениталии на всю страницу откопала.
И чего меня жаба вызывает? Не делаю даже попыток создать интригу. Не хочу. Ответ и так знаю. Оставалось только ждать, когда настанет мой черед отвечать по заслугам. Хотя с какой стороны посмотреть. Если бы не жадность и желание нажиться за счет государства и слишком наивных людишек, то наши жизни были бы чуть лучше. Но мы довольствуемся тем, что дают. Кормили, крышу над головой дали, и то хорошо.
Как послушная девочка стучу три раза, чтобы грымза успела спрятать в ящик припрятанные для нас деньги, и захожу, не спросив разрешения.
— О, явилась! — начинает женщина строгим тоном, но если внимательно присмотреться в выражение спокойного на первый взгляд лица, то можно увидеть недовольство первой степени.
— Вызывали?
— Конечно, Евочка. Присаживайся.
Остаюсь на месте, скрещивая руки на груди. Недовольство первой с половиной степени.
— А теперь напомни, что я говорила по поводу прогулов и выхода на улицу?
Действительно, что же? Она когда-то произносила несвязные фразы о том, что хорошее образование — спасение из этой жизни, или же отличные оценки и наблюдение за ребятами из группы дадут мне индульгенцию. Только меня не просили, мне приказали. А я не люблю слушать в свой адрес приказы.
— Ничего.
