Книга усовершенствования мертвых - Михаил Березин

Я передернул затвор и вновь приставил дуло "люгера" к его носу.

– Ты что, брат, – он тут же взмок от напряжения. – Хочешь убить дракона?

– Удивляешься? – Мои губы скривились в подобии улыбки. – Ты ведь говоришь на эсперанто. Я бы грубо нарушил нашу эстетику, если бы сейчас остановился, не так ли?

Его рука дернулась по направлению к кольцу на жилетке – видимо, он решил, что если уж погибать, так обоим и с музыкой, – но "люгер" кашлянул раньше, а тела, когда они остаются без голов, рвать кольца пока еще не научились.

С этого момента игра вступила в новую фазу.

Украинская река Донец… Неподалеку от Харькова у реки расположена тепловая электростанция, один из рукавов Донца приспособлен охлаждать станционное оборудование, затем он впадает в основное русло, образуя небольшой остров. На этом островке вот уже недели три скрывается член ИСЛЭ фон Шакк – один из наиболее удачливых драконов. Именно он недавно застрелил Дилльманна, Уэрри и Лиленда (тоже членов Совета).

На островке некогда располагалась туристическая база, на которой проводился ранее фестиваль искусств на языке эсперанто EoLA. Однако сейчас лагерь заброшен. Фон Шакк живет тут один среди скелетов больших палаток, на изгибах которых полощутся остатки брезента. У него была лодка, которую несколько дней назад мне удалось пустить вниз по течению, а остров с большой сушей соединяется с помощью одного единственного навесного мостика. Радом с этим мостиком я и затаился в засаде, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом. "Люгер" здесь – слабый помощник. Я слежу за мостиком, одновременно прокручивая в уме новые формулировки для "Точного словаря Масперо". Фон Шакк не появляется – осторожный малый. Очевидно, его смутила история с лодкой, хотя я провернул все таким образом, чтобы подозрение в воровстве пало на местных рыбаков. Рыбаков вокруг – тьма, поскольку рыба для них – единственный источник пропитания. Иногда кто-нибудь из рыбаков забирается на мостик и ловит оттуда. Каждый раз, внутренне замирая, я изучаю рыболова через оптический прицел, но нет, это не фон Шакк.

Я думаю о том недалеком времени, когда в живых останется лишь один человек, владеющий эсперанто. Игра закончится, и, если это буду я, на новую у меня уже не хватит сил. Конечно, и помимо любителей эсперанто в мире еще остается достаточное количество фламинго. Однако ненависть к ним – удел иных драконов. А что станет со мной? Найдется ли в этом мире отдушина для такого, как я? Или уставшие драконы тоже становятся предметом чей-то лютой ненависти? Ненависть… Она сожгла, растворила в желчи все мои другие чувства. Возможно, пришло время Айре Гамильтону вернуться? Хватит ему бродить неизвестно где, позабыв о своем бренном теле. И тут внезапная догадка пронзила меня: Айра Гамильтон не пропал тогда, не исчез, не удалился куда-либо в неведомом направлении: ОН УМЕР!..

На самой дальней точке острова замечаю человеческую фигурку. Она машет рукой. К острову приближается рыбацкая лодка. Видимо, фон Шакку захотелось рыбки, и он решил купить ее у первого попавшегося рыбака. Торг состоялся, и фон Шакк со связкой рыбы в руке возвращается вглубь островка. Я слежу за ним через оптический прицел. Вот он остановился и еще раз внимательно оглядел рыбу, затем побрел дальше. Одинокий куст скрывает его от меня. Я его не вижу, однако угадываю движение, разворачивая винтовку с нужной скоростью. Затем спускаю курок. Жду. Из-за куста фон Шакк не появляется. Жду, а он все не появляется. Тогда я поднимаюсь с земли, беру винтовку наперевес и отправляюсь на островок. Это, конечно, не джунгли, в которых воевали "дикие гуси" и где погиб Бругш, однако лес на островке достаточно густой. Через некоторое время нахожу куст, на траве за которым – лужа крови. Но фон Шакка здесь нет. Сразу же превращаюсь в максимально собранного и готового к любому повороту событий командос. Иду по кровавому следу, углубляюсь в лес. Неожиданно в дерево рядом со мной впиваются пули. Определяю, откуда ведется стрельба, делаю трюк, которому обучал нас когда-то лейтенант, и оказываюсь у фон Шакка за спиной. Он оборачивается, но в этот момент я уже спускаю курок. Он затихает…

После того как я сбросил Тальквиста с Эмпайр-Стейт-Билдинга, а машину Флотека подорвал вместе с хозяином, в живых осталась только Эста Рюллинг – женщина-дракон. На ней-то я и погорел. Дело в том, что параллельно с членами Совета каждый из нас пытался уничтожить и как можно больше остававшихся еще в живых рядовых любителей эсперанто, большинство которых уже тоже были драконами. Эффективность, с которой мы работали, была настолько ошеломляющей, что это отбило охоту у кого бы то ни было изучать язык. Приток в общество любителей эсперанто равнялся нулю. И вот остались только я и Эста Рюллинг. Я знал, что она – пышная блондинка, но она добилась невозможного: за неделю сбросила двадцать семь килограммов, превратившись в очаровательное создание, а свои натуральные белые волосы эта стерва покрасила в белый же цвет. Так что я оказался с ней в одной постели, и в самый разгар любви, к моей печени был приставлен внушительный "магнум", заряженный пулями со смещенным центром тяжести.

– Привет, малыш, – проговорила она.

Я сразу же понял, что к чему.

– Привет, ведьма.

Она расхохоталась:

– Благодаря тебе я стала выглядеть, как кинозвезда…

Она провела пистолетом от моей печени к лобку.

– Обратись к дяде, к моему дяде, он поможет тебе с трудоустройством, – посоветовал я.

– Нет уж, спасибо, покончив с тобой, я переключаюсь на шерпов. Это уже решено.

– На кого?

– Ну, на "снежных барсов" – на альпинистов. Честно говоря, я уже давно поняла, что мой удел – шерпы, но начатое дело нужно всегда доводить до конца. Не так ли?

Мысленно я позавидовал запасу ее ненависти. Очевидно, справедливо, что в нашей войне именно она вышла победителем.

– Ты – настоящий дракон, малышка, – не поскупился я на похвалу.

– Да, малыш.

Она переместила свой "магнум" еще ниже и похотливо рассмеялась.

– Дин Донн, – игриво произнесла она, вытянув губки.

В этот самый момент раздался выстрел, у Эсты Рюллинг удивленно расширились зрачки, и она рухнула мне на грудь. В комнату через окно ввалилось двое мужчин.

– Браво, Рольфс, – ядовито проговорил невысокий пожилой господин с короткими седыми завитушками на голове. – Наповал.

– Кто бы мог подумать, что Дин Донн – женщина, – отозвался Рольфс, завладев "магнумом", который свалился мне между ног. – Столько лет водить ФБР за нос…

– Поздравляю, – обратился ко мне пожилой. – Было совершенно очевидно, что один из вас – знаменитый террорист Дин Донн, и ваше счастье, что это оказались не вы. Если не ошибаюсь, вы – последний уцелевший любитель эсперанто в мире.

– Где-то скрывается еще Лепаж-Ренуф, – возразил я…

Газеты раструбили по всему миру, что загадочный преступник Дин Донн наконец-то обезврежен. С особенным удовольствием муссировался тот факт, что Дином Донном оказалась женщина.

Я заперся у себя в бункере и долгое время провел за работой над "Точным словарем Масперо". Больше я ничем не мог заниматься. Наверное, я был первым драконом на свете, в полной мере достигшим цели. Правда, оставался еще Лепаж-Ренуф… Наконец, в один из погожих дней вспыхнул экран монитора, на котором замелькали строчки, написанные на эсперанто. Это мог быть только он. Оказывается, он купил островок в Атлантическом океане, на котором и жил все это время. Подробно описав этот клочок земли, он сообщал его координаты.

Я тут же сорвался с места: прилетел в Каракас, от побережья Венесуэлы пустился вплавь на нанятом катере и вскорости достиг острова.

Вышедший на берег Лепаж-Ренуф проводил меня в предназначенное для гостей бунгало. Кроме него и двоих слуг на острове никого не оказалось. За истекшее время Лепаж-Ренуф практически не изменился: все те же седые космы, обрамляющие лысину, твердый взгляд, низкий, слегка сипящий голос.

– Где она? – были первые слова, с которыми я к нему обратился.

– Ее больше нет со мной, поэтому я и пригласил тебя на остров.

– Ах, вот как… Значит вы знали, что я ее сын?

– Разумеется. Она сама мне сказала об этом.

– А она… говорит на эсперанто?

В ожидании ответа я весь напрягся. Он отрицательно замотал головой, и я с облегчением вздохнул.

– Где она сейчас?

– Я не знаю, – проговорил он.

Потом он пригласил меня к обеду.

В итоге я провел у него на острове около трех лет. Работал над "Точным словарем Масперо", купался, загорал. Лепаж-Ренуф оборудовал в своем бунгало лабораторию и пропадал в ней целыми днями. Вечера мы проводили за бесконечными разговорами, дегустацией вин и игрой в домино. С насмешкой он наблюдал за моей работой. Он утверждал, что создание точных определений, напротив, усложнит отношения между людьми, лишь приблизительность понятий и суждений позволяет людям добиться взаимопонимания. Он становился все более странным. Как-то он заявил, глядя на раскинувшийся над морем небосвод: "Звезды – это проекция на небе моих волос, стоящих дыбом". Несмотря на размеренность нашего быта, в воздухе все больше пахло грозой. Чувствовалось, что, в конце концов, что-то должно произойти.