T-Shirtoлогия. Общая теория футболки. Полутрикотажный роман - Bandy Sholtes

Но Марселю сказал правду. Стараюсь не врать.

Если б сторож спросил «на что жалуетесь?», я, как истинный ипохондрик, залез бы в дыру, чтоб обнять его.

И получил бы лопатой. Прямо по обнимающим миролюбивым рукам.

Нет, не надо лазить в дыры. Сторожа отдельно, ипохондрики отдельно.

Мы допили водку и… не помню, что было дальше. Рфззн утв, короче. Сори, клава переключилась. В смысле, хеппи энд. Проснуться утром дома – уже хеппи энд.

– Слушай, кофе есть? Свари кофе, я тебе щас всё объясню.

– Хорошо.

Чистый кофе варить неинтересно. В четырнадцать лет, когда в гормональной истерике я выбросил через окно игру «Юный химик», во мне надломилось что-то алхимическое. И с тех пор экспериментирую. В кофе подмешиваю корицу, тмин, базилик, розмарин, какао, мускатный орех, чёрный перец и ванильный сахар. Ну не всё сразу, конечно, а так, импровизирую.

Во время одной из юношеских пьянок, когда родители уехали, нехватку кофе я компенсировал кокосовой стружкой. Мать потом чуть не пытала меня, обвиняя в том, что варил наркотики.

А чтоб взбодрить полуночную компанию, бодяжу в кофеварке смесь: треть чёрного чая плюс плотно кофе. Пьяными рецепторами никто не выкупает, что кофе не чистый, а эффект – энергетики спрячутся, проверено на друзьях. Если позарез нужно встретить рассвет – самое то.

На мне была майка «The My Englisch Is Bed».

Я сделал её лет пять назад, текстильными фломастерами. Она уже поблекла и перешла в разряд ночнушек.

– Хорошо, расскажи тогда дураку про бабло чистой воды.

– А что, думаешь, такую майку нельзя продать?

– Продать всё можно. Сколько дашь?

– Да ладно, чувак, надо открыть магазин, понимаешь? Твои майки будем продавать.

– Кому?

– Как кому? Всем!

– Всем можно продавать водку, пиво и адидас с пумой. А на футболках навара не будет. Ну разве ещё травой приторговывать.

– Ну да, и плюс трава, почему нет? Так что, мутим бизняк?

– Бля, я же пошутил.

Футболочка и для мужчин, и для женщин.

В наше не всегда гетеросексуальное время прохожим придётся поморщить лобик, угадывая, что ты имеешь в виду.

При желании можно увеличить количество морщин на лбах прохожих. Добавив на спину ещё одну надись. Imagine Im not a girl.

Сигареты в некотором смысле объединяют.

Но только если куришь с друзьями, коллегами, попутчиками. Если же просят сигарету долбаки – разъединяют. Особенно если некрасивые долбаки.

Одной лишь никотиновой зависимости маловато для общности взглядов и вкусов. Мужчин наличие яиц тоже не всегда объединяет. Наличие в организме яиц объединяет скорее с теми, у кого яичники.

А вот трава в кармане – другое дело. Потому что объединяющий secret. Хотя вот опять-таки – secretорная функция желудка не объединяет. Потому что есть у всех.

Сближают людей те штучки, в которых присутствует подобие тайны, избранности и «врублённости». Ну, Harley Davidson там, виниловые диски, вегетарианство, ноябрьская водка в подъезде, лампасы, золотые зубы и доходы выше миллиона долларов.

Нет, миллионы тоже не сильно объединяют. Но тут уж я не знаток. Не сексолог.

Люблю читаnm, писаnm, пиnm и куриnm.

Когда я был маленький и юношеский, мне казалось, пить в барах скучно. Мы пили на крыше, на речке, в парке, в подвале – до сих пор считаю, что там интереснее. Но в бары почему-то всё равно хожу. Как дурак.

Чем отличается взрослость от тинейджерства? И всем, и ничем.

Когда тебе ещё нет двадцати, ты не хочешь целенаправленно делать глупостей, но делаешь. Блюёшь в снег, например, на виду у проносящихся рядом лыжников.

Блюёшь и смутно думаешь: «Дорогой сэр или мадам… я не пьяный, честно… это вино просто невкусное было».

А когда взрослый, ну реально взрослый – ты хочешь делать глупости, но целенаправленно не делаешь их. А если делаешь – то не целенаправленно. Не блюёшь ни в снег, ни в окно электрички, потому как не обязательно ехать в горы, чтоб напиться. Рацуха.

Разница в мировоззрении взрослых и тинейджеров напоминает мокрый стульчак в баре.

Когда попадаешь в WC в полвосьмого вечера и видишь обрызганный мочой стульчак – тебе гадко. Как минимум гадковато.

А когда заходишь туда же в 23.52, то о таком же стульчаке ты думаешь: «Бля, как весело. Бля, как жизненно. Бля, какие мы все тут классные».

И брызгаешь ещё.

И, как ни странно, в 23.52 мы все тут и в самом деле классные. Все до одного.

Это не миф и не анекдоты про Вовочку: дети-дураки существуют.

Их мозг лежит на четырёх китах воспитания: родители, телевизор, дураки и снова родители. Иногда на берег мозга выбрасывается пятый кит – бабушка. Помирает, воняет и давит телом мозг дурака до скончания веков.

Конечно, дети не китобои. Не виноваты. Но скажите честно: если в процессе общения новый знакомый оказался дураком – разве вам не всё равно, при каких обстоятельствах это с ним произошло?

Как-то к отцу зашёл дядя Толя, он страшно кашлял. И после очередного приступа сказал мне:

– Богом тебя молю, не кури, ты видишь, что со мной сигареты сделали? Я кашляю и кашляю, но не могу от них отказаться.

Я понимающе кивнул.

А дядя Иштван, художник, как-то поднёс к моему носу дымящийся «Космос» с пожёванным фильтром:

– Смотри, я раб этого бычка. Не кури.

И что, думаете, не стал я курить? Стал как миленький.

Чистая арифметика. Люди, советующие не курить и хорошо учиться, настолько старше, что те десятилетия разницы кажутся необозримой пропастью в ваши двенадцать лет. Эти люди для вас как двоюродные братья юриягагарина или свидетели второго выступления Rolling Stones. Кажется, чтоб закашляться, как дядя Иштван, надо прожить вечность.

На бесконечное будущее тинейджер смотрит, как на годы графа Монте-Кристо в тюрьме – хватит времени и на миллион сигарет, и на миллион чипсов, и на кашель, и на таблетки от кашля, и на водку, и на «хорошо учиться», и на «плохо учиться», и на йогу, и на курсы французского, и на гитару Gibson, и на японскую диету и даже на скуку чистой воды по любому придётся выделить года полтора. Океаны времени просто некуда девать. Если только третья четверть в шестом классе тянется бесконечно, то что говорить о безмерно далёкой старости, когда исполнится тридцать или, о Боже, нет, сорок лет.

Вдобавок каждое поколение втайне верит, что вот-вот, через годик-два придумают безопасные сигареты, полезную водку и эликсир молодости.

В детстве – между шестью и девятнадцатью с половиной лет – мы искажённо представляем себе китов, на которых валяется мир взрослых. Ошибка в представлении о китах прячется в цифрах. Как назло, арифметика служит людям во всех сферах, кроме одной. В сфере плюсов и минусов, о которых мы задумываемся каждый год в день рождения.

Дети верят, что в шестнадцать лет у них появятся мускулы и сиськи. Что в двадцать они будут всё (всё!) знать. Что в двадцать два обязательно будет регулярный-любовный-всегда-кончающийся-оргазмом секс. А в двадцать пять они если и не станут ещё миллионерами, то, во всяком случае, смогут сами купить себе Gibson, грузовик чипсов, ящик виски и таблетки для бессонницы. Кучу-кучу разных таблеток.

Да, конечно, но это неправда.

– Неправда? – спросят дети. – Ну, хорошо, а во сколько лет, по-вашему, у нас вырастут мускулы и сиськи?

А ни во сколько! В самой постановке вопроса – разрушительная сущность веры в связь между количеством прожитых лет с мускуло-сиськами.

Ограничитель «до 16» на эротических DVD или цифра «до 18» на сигаретных киосках – просто ориентиры. Но дети-то придают этим цифрам значение. Мы – нет, они – да.

Кстати, почему эти цифры всегда делятся на два? И почему единственная подобная цифра – 21 – на два не делится? Всемирный заговор, не иначе.

Арифметика врёт, указывая, когда можно пить, курить, трахаться и ездить в Лас-Вегас. Даже родителям дурачков ясно, что некоторым смотреть порнуху можно только через год после свадьбы. А есть кому «можно» курить уже в семнадцать. И есть миллионы организмов, которым вообще никогда не стоит пить и курить.

А с травой вообще смешно. Человек уже три литра конопли скурил, а паспорт ему ещё нельзя, не дорос.

А кто определяет, когда уже можно на тракторе картошку делать и танки смазывать? А почему сигареты именно с восемнадцати? Вот проснулся мальчик в день рождения – и спокойно закуривает. Что изменилось? Поумнел за ночь сильно?

Взрослые с арифметикой внушают детям, что цифры и возраст имеют значение. Раз по закону разрешено употреблять токсины с восемнадцати лет, то почему б не придумать себе мускулы и сиськи с деньгами в возрасте икс.

Но это, бля, не так!

Знаю, потому что у меня, к сожалению, до сих пор мускулы не выросли. Я их ждал-ждал и ни фига. Чистое разводилово с этими мускулами.

А на сиськи постоянно денег не хватает.

В общем, идёшь ты с пацанами по улице. Идёшь-идёшь и подходишь к такому модному-всему-из-себя чувачку. У которого на груди Tom Tailor написано. С кем не бывает. Тормозишь его и ставишь ноги пошире. Устанавливаешь взгляд на его переносице, чтоб пострашнее, и говоришь: