Он ведёт меня - Уолтер Дж. Чишек

Не к кому было обратиться, не с кем поговорить, не от кого ждать совета, понимания и утешении. Отца Нестрова я не видел со времени ареста. Другие люди, жившие со мной в одном бараке и арестованные вместе с нами, должно быть, находились в других камерах. Поэтому, как и всегда в тяжелую минуту, я обратился с молитвой к Богу. Я искал Его помощи, Его сострадания и утешения. Поскольку я страдал прежде всего за Него и был презираем за то, что был одним из Его священников, Он не мог отказать мне в утешении. Ведь и Он в Своей земной жизни тоже был, как говорит Исайя, «презрен и умален перед людьми». Он тоже искал кого-то, кто утешил бы Его, и не находил. Конечно, Он посочувствует моей участи; конечно, Он утешит и поддержит меня.

Но, как часто случалось и раньше, Его утешение углубило мое знание самого себя и мое понимание Его Промысла и тайны спасения. Когда я обратился к Нему с молитвой из глубин своего унижения, когда, чувствуя себя презренным и ненужным, я прибег к Нему в крайнем унынии, в ответ Он даровал мне благодать увидеть, какая значительная примесь эгоизма закралась в картину. Меня унизили, и мне стало себя жаль. Никто не оценил меня как священника, и я дал волю жалости к себе. Ко мне отнеслись нечестно, несправедливо, с предубеждением. Некому было выслушать мою печальную историю и проникнуться ко мне состраданием, поэтому я жалел себя сам. Вот была истинная цена моего «унижения».

Да, физические условия в этой камере были нечеловеческими. Возможно даже, так было задумано нарочно, чтобы истощить волю узников, разрушить ту единственную духовную силу, которая делает людей людьми, сильными и свободными. Но нечеловеческие условия еще не причина, чтобы я – или любой другой человек – перестал быть человеком. Мы не являемся – и не должны быть – продуктом окружающей среды. Условия могут заставить нас деградировать, только если мы сами это себе позволим.

Что же до унижения, которое я почувствовал, оттого что мне не оказали должного почтения как служителю Бога, не был ли «раб больше господина»? Господь наш сказал Своим ученикам: «Если Меня гнали, будут гнать и вас». Меня с юности учили уважать священников, потому что они – представители Бога среди людей. Но, став священником, я сам начал ожидать такого же почтения (если не низкопоклонства) от других. Как же мог я в таком случае всерьез думать, что следую за Господом? Ведь если бы я действительно уподобился Христу, разве не стал бы я, напротив, ожидать унижения и отвержения? И с чего бы мне так поражаться, когда всё так и произошло? Не должен ли я, скорее, радоваться, что мне удалось больше уподобиться Ему?

И в скольких еще случаях я позволял этой примеси эгоизма, этой роскоши жалости к себе затуманивать свой взор и мешать мне увидеть происходящее глазами Бога! Ни один человек, каково бы ни было его положение, никогда не теряет ценности, никогда не становится ненужным в глазах Бога. Ни одна ситуация никогда не бывает лишённой смысла и предназначения в Божием Промысле. Человеку весьма свойственно искушение разочаровываться обстоятельствами, чувствовать себя сокрушенным и беспомощным перед лицом системы – будь то тюрьма НКВД или весь советский строй, статус-кво или бюрократия, повседневная суматоха или истеблишмент, давление общества или культурная среда, или весь этот гнетущий и отвратительный мир! Даже в самых невообразимых условиях человек остается человеком со свободной волей, и Бог всегда готов поддержать его благодатью. Более того, Бог ожидает от человека, что он будет действовать в этих условиях, в этих обстоятельствах – действовать так, как хочет Бог. Даже в таких ситуациях окружающие нас люди, места и обстоятельства являют нам волю Божию – то, чего Бог хочет от нас сейчас.

Человек может быть неспособен изменить «систему», как я был неспособен изменить условия этой тюрьмы, но это не освобождает его от обязанности действовать. Многие чувствуют себя сокрушенными, разочарованными или даже побежденными, сталкиваясь лицом к лицу со злом или с обстоятельствами, на которые они не в силах повлиять. Нищета, наркомания, алкоголизм, социальная несправедливость, расовое неравенство, ненависть и ожесточенность, война, коррупция, гнетущая бюрократия любой системы – все это может служить источником горьких разочарований и чувства предельной беспомощности. Но Бог и не ждет, что человек сам изменит мир, победит все зло и исцелит все болезни. Однако Он ждет, что человек будет действовать – действовать так, как хочет Господь, в данных обстоятельствах, предопределенных Его волей и Его Промыслом. И благодать Божия в изобилии придет к нему на помощь.

Ощущение безнадежности, которое все мы испытываем в подобных обстоятельствах, в действительности проистекает из нашей склонности уделять слишком много внимания собственной персоне. Поступая так, мы слишком легко чувствуем себя сокрушенными ощущением собственной слабости или просто физического бессилия, осознанием кажущейся ничтожности отдельного человека в этом развращенном мире. Мы склонны сосредоточиваться на себе, размышлять о том, что мы можем и чего не можем, – и забывать о Боге, Его воле и Его Промысле. Но Бог никогда не забывает о значении каждого отдельного человека, о его ценности и достоинстве, и о той роли, которую Он попросил сыграть каждого из нас в Его божественном Промысле. Для него все люди во все времена одинаково важны. Мы Ему не безразличны. Но Он также ждет от каждого человека, что тот будет принимать, как из рук Божиих, все ситуации каждого дня, которые Он ему ниспосылает, и действовать в соответствии с волей Божией и при содействии Его благодати.

Но кое-что человек все же может изменить, и прежде всего, самого себя. И он может – и должен – оказывать какое-то влияние на людей, которых Бог ежедневно ему посылает. Как христианин, он должен влиять на них положительно. Он также может повлиять на них отрицательно, но так или иначе в этот день они коснутся его судьбы – ибо так распорядился Бог, – и потому он окажет на них то или иное влияние. Он тоже, пусть незначительно, коснется их судьбы – и будет нести ответственность перед Богом за то добро или зло, которое совершил в минуту этого соприкосновения. Эта простая истина и есть ключ к пониманию тайны Божественного Промысла и, в конечном счете, спасения каждого человека.

Нет, в этой пермской тюрьме я не был ненужным или беспомощным или ничтожным. Я не был страшно унижен, потому что меня отвергли как священника. Эти люди вокруг меня страдали и нуждались в помощи. Им нужно было, чтобы кто-то сочувственно их выслушал, утешил и вселил в них мужество не сдаваться. Им нужен был кто-то, кто не упивался жалостью к себе, а мог по-настоящему разделить их горе. Им нужен был человек, не ищущий утешения, а способный утешать других. Им нужен был такой человек, который не искал бы уважения и восхищения собственной персоной, но мог бы проявить любовь и уважение к ним, даже если сам был с презрением отвергнут. Подобно тому, как Христос подал пример мне, так и я мог теперь подать им пример христианской любви и заботы. Если же ничто другое не удастся, если они будут и дальше упорно избегать меня, я смогу, по крайней мере, молиться за них и жертвовать за них нашему всеобщему Отцу все страдания и боль, причиняемые мне тем, что они отвергают меня как священника. Иисус молился за Своих гонителей: «Отче, прости им». И если в тот момент в пермской тюрьме ничего другого я делать не мог, то мог, по крайней мере, молиться за отвергающих меня.

Бог ни от кого не требует невозможного. И в самом деле, Он требовал от меня не больше того, чего просит от каждого человека во всякий день его жизни. Он просил меня только о том, чтобы я научился видеть, что эти страждущие люди вокруг меня, эти условия пермской тюрьмы ниспосланы мне из Его рук и предопределены Его Промыслом. Он просил меня, чтобы я что-нибудь сделал, словно второй Христос; просил меня забыть о себе и о жалости к себе и действовать в этих обстоятельствах, подражая примеру самого Христа. Он просил меня забыть о своем «бессилии» перед лицом «системы», но присмотреться к насущным потребностям окружающих меня людей в этот день и сделать все, что только я могу, молитвой и собственным примером. Вот и все, чего Он просил и ждал от меня. Вот и все, что я должен был сделать, но это было много, и это нельзя было сделать, сидя на месте и жалея себя. И я не был бессилен это совершить: это было в моих силах, и я мог рассчитывать на то, что Он поддержит меня Своей благодатью. И далеко не последней из Его милостей был дарованный мне свет, позволивший увидеть и осознать эту истину, увидеть, что и этот день, как и все дни моей жизни, ниспослан мне Его рукой и имеет свое предназначение в Его Промысле. Я должен был научиться верить этому, каковы бы ни были обстоятельства, и поступать соответственно – с полным упованием и доверием к Его воле, мудрости и благодати.