Кандидат от партии смерти - Алексей Макеев

Не болтайся по квартире Маринка, Завадский выразился бы конкретнее и доходчивее.

— Не раскрыты потенциальные базы подготовки терактов! Не выявлены каналы возможной доставки взрывчатки и исполнителей! Где он слов таких набрался, грамотей? — Завадский глубоко вздохнул, как-то смяк и подытожил: — Привычно, как снег в Сибири.

— Поднимай. — Максимов взялся за стопку. — Вы не в Израиле живете, юноша. Громить базы террористов по капризу начальства умеет только МОССАД — и то, понятно, не по месту жительства сотрудников.

— Ладно, ну их в баню, этих замполитов. Будь здоров, Максимов… Шайку твою, извини, не пробил, некогда было, полеты разбирали. Завтра с утра — обязательно. Если новый форс-мажор не всплывет. Проверишь адреса, что нам дали, — тогда и поговорим конструктивно.

— Адреса уже проверяют. — Максимов посмотрел на часы. Доклада от сотрудников не поступало. В половине шестого звонил Лохматов — уверял, что работает в поте лица, не щадя ступней и подмышек, но голосок у него звучал как-то сонно.

— Полагаешь, позвонят? — Завадский прочно обосновался в кресле. Уж этот тип, окажись он по щучьему велению частным сыщиком, ни за что бы не позвонил.

— Обязательно позвонят. — Максимов подумал и добавил: — Хотя кто их знает.

— Хорошо, давай ждать. Накапай. Спасибо, девочка, рыбка у тебя просто нектар… Максимов, ты где таких дочерей разводишь? — Маринка смущенно зарделась. — Думай, Максимов, что у нас есть? Мать у парня не бедна, отчим тоже. Но не миллионеры, даже в рублях, при похищении позвонили бы, самое позднее, на второй день, то есть шестнадцатого. Крупную сумму родичи из кармана не произведут, надо собирать, а ждать похитители не любят. Согласен?

Максимов кивнул. Версия похищения исключалась автоматически.

— Остается-то что? Подружка его. Звонили, спрашивали?

— До девчонки пока не добрались. Но вроде мать парня говорила с ней по телефону. Рассорились и разошлись в разные стороны. Завтра поговорю.

— Поговори, Максимов, поговори… — Капитан внезапно замолк.

Имеется в пьянстве что-то от мистики — сидишь вот так, читаешь по глазам мысли собеседника: «С кем-то пересекся паренек, слово за слово — а может, и молча прибили, и лежит теперь где-нибудь в подвале, отвале или по речке к Ледовитому океану плывет…»

А еще он почувствовал горячее желание рассказать капитану об утреннем инциденте — о человеке по имени Квасов с его не очень деликатным предложением. Беспокойство грызло Максимова. Та же самая обычная мистика. Убийство кандидата и пропажа парня, имеющего к политике ровно такое же отношение, какое имеет депутат к своим обещаниям. Абсолютно разные дела. Почему грызет его противное ощущение, будто есть в делах объединяющий фактор? Почему мерещится ружье, висящее на стене в начале пьесы?

Желание пооткровенничать он, к счастью (а может, на беду), преодолел, плеснул по стопкам и невольно залюбовался игрой напитка в богемском хрустале.

— Ладно, сыщик, давай за следующее за нами поколение. — Завадский покосился на стремительно взрослеющую Маринку. — Чтобы поменьше было приводов и всего такого… — выпил залпом и потянулся к пульту. — Давай-ка ящик включим — местные новости. Узнаем, что еще хорошего произошло.

Лучше бы не включал. Очередная сессия горсовета. В записи. Сверкая очками, не стесняясь кинокамер, пока еще действующий мэр орет на пришибленного начальника ГУВД:

— Вот, полюбуйтесь, целый полковник сидит, а толку! У вас под носом — десятки притонов! Наркотики продают, как хлеб и сметану! Да я бы на вашем месте завтра же вывел весь личный состав к мэрии: дайте нам законы!

Завадский многозначительно крякнул — законов и прав у полиции предостаточно. Уметь бы только ими пользоваться. Плюс желание. Поэтому вряд ли телезрители способны понять, зачем устраивать полицейский митинг у мэрии. Но предысторию знал весь город. Одновременно с президентскими, с заранее объявленным результатом, в области состоялись выборы губернатора. Против действующего боролся хозяин трех телеканалов, бизнесмен, магнат, олигарх и меценат. Что его сгубило — неправильная национальность или всенародная уверенность, что прежний уже худо-бедно решил свои материальные проблемы, а второй пока еще насытится — неизвестно, но телебизнесмен выборы во втором туре продул. Однако не успокоился. Десять дней назад один из его каналов устами телеведущей объявил, что начинает кампанию под лозунгом: «Сделаем наш город чистым!» Тут же был показан репортаж со двора обычной девятиэтажки на северо-западном жилмассиве. Из одного окна, не стесняясь, продают паленый спирт, из другого — героин, кому что нравится. Скрытая камера фиксирует диалог, в котором недвусмысленно фигурирует Вова-цыган — обладатель роскошного особняка в тамошнем частном секторе. Досталось и мэру, и губернатору, и районным властям, и полиции — ее достойные представители заглядывали во двор регулярно и уходили, как правило, довольные. Плюс подъезды в шприцах, ругающиеся женщины и грустные дети. Под занавес передачи — экскурсию обещали продолжить и не обманули. Следующий репортаж смотрелся как блокбастер.

— Вот же непруха! — воскликнул Завадский. — Не почуял! А пронесся ведь слушок, что на сессии горсовета будет разнос! Знал бы точно — прижал бы твоего Бурмина, понятых бы вызвал. Чувствовал же — проявляю несвойственный гуманизм!

— Не жалей, — ухмыльнулся Максимов. — Твое начальство, гуманный ты наш, только утром возбудится. Ну, закрыл бы ты парня — а к вечеру папа с мамой с адвокатом забрали да по шее тебе навешали. Ладно, не наркобарона упустил, надо будет — прижмешь.

Все предельно просто и понятно. Приоритеты меняются на глазах. Репортаж подавался в записи — обиженный полковник давно отзвонился подчиненным, раздал ЦУ, те с утра спустят лавину вниз. «Антитеррор» тихо свернут, возьмутся за наркоманов и притоны, заставив пару раз вздрогнуть хорошо прикрытых наркодельцов.

Подчиненные не звонили. Завадский перехватил инициативу, посмотрел на часы и самолично разлил остатки коньяка.

— Ладно, Константин, посмотрим, что нам день грядущий готовит… А может, обойдется, как ты думаешь? Поплачет мама, и вернется к ней сынок? Каких только казусов не случается! В Севастополе недавно трое студентов пропали. Родители с ног сбились, милиция в недоумении. А потом вернулись — сами, представляешь? Познакомились в кафе с тремя симпатичными курочками: поехали, говорят, к нам, мальчики, — живем в особняке на море, развлечемся. Приезжают — и впрямь особняк буржуям на зависть. Только загажен — по самую крышу. Словно эскадрон неделю бесился. Девчата тихо исчезают, ворота закрываются, образуются похмельные амбалы-телохранители: так и так, парни, вот вам три дня, в особняке должен быть наведен идеальный порядок. Что не так — бьем по почкам. Погуляли в отсутствие шефа. А шеф на днях прибыть должен. Опомнились амбалы, девчонок подключили, с которыми резвились, — не самим же в этом дерьме возиться. В общем, три дня и три ночи лохи проводили генеральную уборку — чистили, шкрябали. На дорожку им даже денег немножко выдали…

В девять вечера изрядно разморенный Завадский побрел к семье. Полчаса спустя телефонный звонок отодрал Максимова от ванны. Докладывал Вернер:

— Обработали всех восьмерых, командир. Уморил ты нас… Ребятки не сахар, но картинка, в общем, вырисовывается. Разборку с «голубым» лицезрели многие. И как девица колой гея окатила — тоже не пропустили. Непонятно, с какой радости он полез к разнополой парочке, но это ладно. Дискотеку наши фигуранты покинули примерно в половине одиннадцатого. Двое из опрошенных курили на крыльце, видели их уход. Никто не приставал к Шабалину, не предлагал разобраться по душам. Ушли, обнявшись, во тьму — и сгинули. Хвоста за ними не было — во всяком случае, в первые минуты. А после — где ты их найдешь? Дворы темные…

— Ну что ж, — задумался Максимов, — отсутствие результата — тоже результат. Благодарю за службу, Шура. Сколько времени вы там переработали? Три часа?

— Да вроде того, — растерялся Вернер. — А что?

— Дарую час на дополнительный сон. В десять — всем сидеть в офисе. Меня не ждите. Заеду в банк за деньгами, а после в Политех — буду Стрельченко за жабры брать.

— Понял, командир, — обрадовался Вернер. — Уже сплю…

20 апреля. Вторник

В районе десяти утра Максимов сидел на лавочке у второго корпуса технического университета и нетерпеливо смотрел на часы. У храма инженерных знаний ничего не менялось. Те же «дырчатые» лавочки, тот же бронзовый дедушка Ульянов, уверенно показывающий кепкой в направлении пивбара «Шайба» (сорок лет поколения студентов уходили верной дорогой). Те же сизые голуби, аполитично гадящие на плечи вождю. Те же студенты, весело прогуливающие лекцию. Символ города из семи учебных корпусов и десятка общежитий — каждый третий из относительно образованных граждан города хотя бы временно посещал этот вуз. Что за тип отлит из бронзы напротив второго корпуса — многие современные студенты уже и не в курсе (трудно спутать Маркса и Энгельса с Марсом и Сникерсом, но у иных получается). Но вуз по-прежнему пользуется популярностью — поступить на иные факультеты не сложнее, чем в ПТУ.