Джуна. Одиночество солнца - Светлана Савицкая

В Москве для Евгении Ювашевны Давиташвили началась совершенно другая жизнь. Она гордо подняла голову, расправила крылья, расцвела множеством бутонов яблони-трехлетки, потому что ее душа, «искусственно привитая на благородном подвое», как бы родилась заново, пройдя невероятно трудный тоннель беспросветной юности к свету зрелости.

Родилась Джуна. Просто Джуна. Без фамилии. Имени. Отчества. Как символ времени, которому мелочи игры имен вообще не интересны.

И ее стремление обрести знания, в первую очередь о себе, и передать их планете получило горячую поддержку на самом высоком уровне.

Хроники о феномене Джуны в прессе

Отсюда ввысь стремлюсь я, полон веры,Кристалл небес мне не преграда боле,Рассекши их, подъемлюсь в бесконечность.И между тем, как все другие сферыЯ проникаю сквозь эфира поле,Внизу – другим – я оставляю млечность.

В нужное время оказавшись в нужном месте, Джуна посвящает себя лечению больных с раннего утра и до позднего вечера. Этот период времени наиболее интенсивен в любых отношениях. Освободив душу от любви и всех любовных интриг, насмехаясь над мужчинами и отодвигая их, повторюсь, «на самую последнюю очередь вне всякой очереди», она использует любой шанс для демонстрации своих паранормальных способностей.

Путь к самореализации и славе, которая цепляется в придачу к ней, а ни в коем случае не наоборот, происходит стремительно, если дана команда сверху. В смысле, с самого верху, когда тебя под руку ведут к прессе Брежнев, Ельцин и Горбачев. Когда лично председатель Госплана СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии Н. К. Байбаков дает оценку твоей деятельности.

Вспомним времена социализма. Мы свято верили рекламе. Любой. Помнится, как рекламировали стиральную машинку «Вятка-автомат». Так после этого ее невозможно было найти в магазинах. Если выпускали книги или газеты, то только миллионными тиражами. Если транслировались песни – их слышала вся страна.

По негласному заказу правительства о Джуне одновременно вдруг пишет ВСЯ пресса СССР. По личному распоряжению Л. И. Брежнева «не тронуть ни единого волоса с головы Джуны» ее ревностно охраняют.

Дмитрий Чижов подробно описывает, как и где происходили встречи с официальными людьми и опыты в документальной книге «Вера: дар исцеления» (Москва, 2012, издательство «Новый ключ»).

Реплики Джуны в ней немного пафосные, на мой взгляд, в жизни она говорила немного проще, но смысл передан верно:

«Генеральный секретарь обращался к Байбакову так только в случаях исключительной важности, когда принимал какую-либо ситуацию особенно близко к сердцу:

– Николай! – говорил Леонид Ильич. – Ты лично передо мной в ответе, если только с головы Джуны упадет хоть один волосок!

На этом телефонный разговор завершился. В комнате надолго воцарилось молчание. И чем дольше оно длилось, тем явственнее чувствовал Байбаков, что она поступит по-своему. Джуна загасила сигарету изящным движением руки, словно вылепленной великим Роденом. Только ей Байбаков, не переносивший табачного дыма, разрешал курить в своем доме. Печально и проницательно посмотрела она на Байбакова. Затем тихо и проникновенно сказала:

– Да, отец! Ты правильно думаешь. Я поступлю по-своему. Не для того всю жизнь несу я свой дар – эту тяжкую и счастливую ношу! Я должна помочь людям раскрыть великую тайну, заложенную в нас Создателем! Завтра в Сербского мне нужно одолеть тех, кому этот мой дар страшен. Кого пугает правда о нашей истинной природе. А она – правда! – властно требует от каждого: живи в любви и добре! Дано ли мне будет донести эту правду до людей или нет?! Так могу ли я, отец, прятаться и хитрить с этими несчастными людьми, задумавшими меня погубить!..

Джуна замолчала. Но вдруг по ее величественному и гордому лицу скользнула какая-то неуловимая тень. И Байбаков неожиданно увидел перед собой едва ли не плачущую девочку:

– Отец! Мне страшно! Помоги мне! Вдохни в меня мужество! Укрепи мою решимость!..

Через некоторое время, немного успокоившись, она ушла, оставив Байбакова с тревожными мыслями об исходе ее завтрашнего визита».

Это была первая книга, что Джуна подарила мне. Весь ее тираж с зеленой обложкой находился в ее доме на Арбате. Нетрудно догадаться, кто оплачивал этот труд. В книге опубликовано множество фотографий, где Джуна взаимодействует со священнослужителями от патриарха Русской православной церкви до папы римского. Дан упор на то, что Джуна являлась существом глубоко верующим.

Отчасти автор был прав. Но это составляло, может быть, сотую долю истинной Джуны. Ну ни разу не видела я, чтобы она молилась! В ее желании дарить эту книгу угадывалось лишь желание доказать, подчеркнуть, обозначить, и не кому-нибудь, а именно самому Кириллу, что Джуна ждет официального признания Православной церкви.

Кроме того, ведь Кирилл, как ни крути – мужчина. То, что между ними пробежала в ранние годы искра, она мне не раз говорила. Возможно, я не смею этого утверждать, но, по аналогии с многочисленными эпизодами, она обидела его, как и всех друзей своих имела привычку обижать подозрением или резкостью, а может быть, нетрадиционным покаянием. А он не понял, что это была не обида и вовсе не недостаток, а лишь такая вот особенность ее характера. Впрочем, может быть, и понял, но, выполняя добросовестно свою работу, не имел права нарушать установленных канонов.

Целый год она просила меня похлопотать о любой награде от Православной церкви. У меня много знакомых, в том числе священников. Но ни один из них не согласился на мои просьбы даже посетить дом Джуны.

Да. И, кстати сказать, все храмы после смерти целительницы отказались ее отпевать. Согласилась лишь маленькая Ассирийская церковь, которой Джуна в свое время много помогала.

Здесь уместно было бы провести некую параллель отношений с Православной церковью между Джуной и Вангой, тоже до глубокой старости и кончины страдавшей от решительного и бескомпромиссного «отлучения» от церкви.

В утешение можно добавить лишь тот факт, что мировая история знавала моменты и более жестокие.

Так, например, 17 февраля 1600 года на площади Кампо де Фьоре в Риме был сожжен Джордано Бруно, тоже, как ни странно, философ, ученый, поэт. Его смерть – подтверждение его жизни. Его жизнь – поиск истины, голос, который доносится до нас из Вечности. Жизнь и смерть Ванги. Жизнь и смерть Джуны. Все уже было сказано Джордано Бруно 400 лет назад: «… Пусть звезды приготовят такой посев для поля и такое поле для посева, чтобы из моего труда выросли полезные и славные плоды для мира, которые раскрыли бы дух и пробудили чувства у лишенных света…»