Invider. Печати 1 и 2 - Иван Будист

Используй Полина в своем ICQ-клиенте звуковое оформление, о некоторых событиях она узнавала бы скорее. Но постоянное событийное «квакание» её, как и многих, раздражало, а посему звук в программе был отключён. Поэтому стоя у окна, она, конечно, не могла слышать звук нового входящего сообщения.

Постояв ещё немного и, как ей показалось, успокоившись, Полина повернулась к столу и взглянула на экран. То, что она там увидела, едва не подкосило ей ноги:

«Никогда больше так не делай. А теперь слушай, где тебе искать второй ключ…»

Самико Идзуко

«Самолёт крякнул и из него, будто черная клякса, вывалился продолговатый тёмный предмет, тот час же устремившийся вниз. Падая, он, вероятно, и не задумывался о том, что отныне тысяче бумажным журавлям не суждено уже взлететь ему навстречу…»

Начало второй новеллы Полине сразу не понравилось. Она вспомнила историю о японской девочке, которая пережила атомную бомбардировку Хиросимы и, лежа в больнице, мастерила бумажных журавлей. Сделав очередной, она умерла. Но девочка верила, что тысячный подставит ей своё крыло и заберёт с собой в страну вечных садов. Только звали её как-то по-другому, не как в этой новелле. Полина постаралась вспомнить, но так и не смогла, поскольку находилась она на улице почти в километре от метро «Преображенская площадь», и доступа к интернету у неё, как и в прошлый раз, не было.

Полина подумывала одно время купить себе многофункциональный смартфон с поддержкой технологии Wi-Fi, но денег на такую роскошь не хватало: половина того, что зарабатывал Артём, уходило на оплату квартиры. Конечно, папа помогал им снимать её вскладчину, но попросить у него ещё десяток тысяч рублей на новое устройство Полина не решалась.

Однако она решилась второй раз пойти на поводу у Инвайдера. Сообщение, пришедшее от него при отключённом сетевом кабеле, окончательно добило Полину, надолго укрепив в ней мысль, что она имеет дело с профессионалом. Теперь она не сомневалась, что Инвайдер – не просто псих, а ещё и сотрудник спецслужб, иначе как можно было объяснить тот факт, что он продолжал поддерживать с её компьютером связь при полном отсутствии оной?

Конечно, оставалась ещё версия, что Инвайдер – представитель потусторонних сил, но Полине в это совершенно не верилось. Она вообще не верила ни в какие потусторонние силы, хотя смущённо и называла себя агностиком, отчего с православно ориентированным мужем у неё частенько случались так называемые holy wars, или, говоря русским языком, священные войны.

На этот раз Инвайдер потребовал, чтобы вечером Полина приехала на станцию «Преображенская площадь». Дальше её путь пролегал по Преображенскому Валу до трёх домов, возвышающихся над окружающими скверами. Где-то здесь стояли детские качели, внутри которых её и ждало второе послание – второй ключ, как называл эти послания Инвайдер.

Обследование первых двух попавшихся механизмов для детских развлечений не дало результатов, но с третьим ей повезло: из трубы, служащей деталью всей конструкции, торчал кусочек бумаги. Посмотрев по сторонам, Полина зацепила его пальцами и вытащила свёрнутые в тонкую трубку листы. Конверт не прилагался.

Отойдя к ближайшей лавочке, Полина села и развернула послание. На этот раз оно называлось «Самико Идзуко». И набрано было другим шрифтом, нежели предыдущая новелла.

«Не пишет от руки, знает, что по почерку можно определить…» – и тут Полину осенило.

– Отпечатки! – почти вскрикнула она. Быстро взяв себя в руки, она снова огляделась, отметила, что три мамаши по-прежнему очень громко болтают о каком-то крысином яде для дачи, а их чада роются в песочнице. Девушка стала искать в своей сумочке пакет. Таковой нашёлся – обычный полиэтиленовый пакет, достаточно прозрачный, чтобы сквозь него можно было читать.

«По крайней мере, часть его отпечатков здесь останется, будут улики против ублюдка», – подумала Полина. Мысль о том, что преступник мог работать в перчатках в её голову не пришла.

И вот, Полина, сидя на лавочке, прочитав первый абзац второй новеллы и обдумав возможные варианты сопротивления, принялась читать дальше.

Самико стояла на мосту и слушала вой воздушной тревоги. Она сильно устала за последние дни: напряжение последних месяцев тяжёлым грузом давило на неё, как, впрочем, и на всех окружающих. Общее настроение трагедии и подавленности сильно угнетало её молодой, ещё неокрепший дух. Но призывы сражаться до конца, доносившиеся отовсюду, ещё взбадривали, вселяя робкую надежду. Она не заметила, как к ней подошла Мисора Хибари:

– Ага, вот ты где! А я тебя ищу в квартале. Ты что, не слышишь сирены?

Самико тяжело вздохнула.

– Ах, Мисора, я устала прятаться… Уже и раньше случалось, что включали сирену, а выяснялось, что это ошибка.

– А если сейчас всё на самом деле? Ты что, не видишь, что город эвакуируется?

– Вижу… Но я ничего не могу с собой поделать. Я так устала, Мисора, так устала!

– Не хнычь. Разве ты не помнишь приказ Императора? Ни один японец не должен терять боевого духа, а напротив, воевать до победного конца!

– О какой победе ты говоришь, Мисора… Ты же видишь, что всё плохо, всё так плохо… После бомбёжки Токио…

– Знаешь, Самико, если бы ты не была моей подругой, я бы донесла на тебя! Чтобы тебя арестовали как паникёршу! Наша доблестная армия скоро соберётся с силами, и даст американцам такой отпор, что они навсегда позабудут про господство на океане!

Самико окинула подругу презрительным взглядом:

– Мисора, ты рассуждаешь о нашей победе, об Императоре, а сама носишь это красивое жёлтое платье. Разве ты не слышала, что роскошь непозволительна в столь тяжёлый для страны период? Почему ты не возьмешь ножницы, и не разрежешь его на шёлк для нужд военных?

– Самико, ты ещё очень молода… Тебе нет и восемнадцати. Позволь, я провожу тебя в бомбоубежище.

– Да какое бомбоубежище, посмотри! – Самико подняла руку и показала высоко в небо.

На фоне ясного голубого небосклона слабо выделялись три блестящие точки, движущиеся с юга. В этот момент воздушная тревога прекратилась.

– Это всего лишь разведчики, а не эскадрилья бомбардировщиков. Так что иди по своим делам и не мешай мне.

– А ты, стало быть, занимаешься чем-то важным. Наверно, думаешь о смысле жизни?

– Не язви. Лучше оставь меня одну.

Мисора посмотрела на свою несмышленую подругу, покачала головой, и направилась прочь. Она работала медсестрой в штабе Пятой дивизии и теперь возвращалась к своим обычным обязанностям.

Самико действительно думала о смысле жизни. Строго сказать, эти размышления основывались на её странных видениях, которые начали посещать девушку незадолго до дня весеннего равноденствия, её любимого праздника. Самико, подобно своему Императору, очень трепетно относилась к природе, ко всему живому, и этот страшный мировой пожар, который объял своим пламенем половину света, ужасал её.

Свои видения Самико интерпретировать не могла. Один раз она видела странное шествие: люди, одетые в серые балахоны, несли в руках кресты и что-то пели на неизвестном ей языке. Сзади них возвышались каменные стены, а небо закрывал кроваво-красный закат. Назвать это сном было трудно, слишком уж явной выглядела картинка.

В другой раз Самико не только видела, но и слышала: какой-то парень, похоже, кореец, сидел на лавке в парке и что-то играл на гитаре. Ветер шелестел в деревьях, шевелил его волосы, а он пел на другом неизвестном языке и смотрел ей прямо в глаза.

Третье видение случилось всего два дня назад. Самико остановилась прямо на середине улицы, закрыла глаза и увидела огромный корабль, движущийся через ледяную пустыню. Японская девочка никогда прежде не слышала о ледоколах, и эта картина поразила её.

Стоя сейчас на мосту, она пыталась понять, что означают эти видения. Не являются ли они событиями, выстраивающимися в один ряд? Люди в серых балахонах, парень с гитарой и огромный, размалывающий всё на своём пути корабль? Ей верилось, что рано или поздно, она получит ответ на этот вопрос.

Точки высоко в небе стали отдаляться. Самико больше не обращала на них внимания. Она отошла от перилл моста и направилась мимо проходящих пешеходов и проезжающих велосипедистов в восточную часть города. Глядя на этих гражданских, Самико презрительно усмехалась, вспоминая своего брата. Он служил в каком-то секретном отряде близ китайского Харбина, но что это был за отряд и чем он занимался, брат не рассказывал. Лишь один раз в своём письме он намекнул, что скоро у Японии будет особенное оружие, которое переломит ход всей в войны. Самико верила брату.

Сойдя с моста и спустившись к самой воде, она остановилась, глядя, как небольшие волны речки стукаются о высокий склон берега.

Самико улыбнулась.