Жизнь и приключения Светы Хохряковой - Татьяна Догилева

Так что строительством дома одна я занималась, ну иногда Илька подойдет поможет. А много я одна настрою-то? Режиссура поняла, что новоселья ждать до скончания века придется и нагнали корундосов. Те за полчаса возвели нам хоромы. А уже партисипанты последние пальмовые ветки на крыше уложили для камер. Илька руководил. Будущий политик должен уметь руководить людьми. Это и была главная фишка проекта. Как Илька руководит людьми и как благодаря ему двадцать отчаянных смельчаков выживают на острове, полном опасностей. Опасности, естественно, были запланированы и хорошо организованы. Пять лучших спасателей страны из МЧС всегда были под боком, у них даже палатка своя стояла в дальнем конце острова, чтобы ни в коем случае в кадр не попасть. Командировку эту спасатели воспринимали как отпуск-награду за свои предыдущие заслуги и с нами особо в отношения не вступали, да и запрещено это было правилами игры.

Ну вот, с первой задачей Ильдар справился на ура – организовал людей и выстроил дом-красавец для защиты соплеменников от стихии. За это получил десять баллов – на совете племени решили. Собирается совет племени в красивейшей пещере, освещенной факелами, и решают тайно, кто сколько баллов получил за участие в жизни племени на данном этапе островного обитания. Так вот, Илька – 10 баллов, я – 8, остальные по 7. После третьего Совета начинается выбывание, т. е. набравший меньше всех баллов отправляется домой. Домой отправляться никто не хотел. Все хотели пиариться. Продюсеры велели своим подопечным певцам и певичкам «сидеть до последнего». Мне одной никто ничего не велел. Наоборот, в Москве меня ждали, но ждали неприятности. Правда, я про них даже не вспоминала. Они были на другом конце света. А здесь – лазоревые небеса, ослепительное солнце, бесконечный теплый океан, дельфины и киты. Всегда бы здесь жила. Да и умерла бы здесь, под этими кокосовыми пальмами. Вот чего-чего, а кокосов было навалом. Они и являлись нашей основной пищей, палочкой-выручалочкой. Накормить народ – это был второй подвиг Геракла – Ильдара Калганова. Сначала на первые дни нам сухой паек выдали – немного консервов, соков. Мы это быстро схомячили, а дальше должны были пропитание добывать самостоятельно. Тут все партисипанты подрастерялись. Как это «добывать»? Им, конечно, было сие неведомо, все они или из богатеньких, или из подзабывших бедность семей. А мне ведомо. Я ежовские леса и озера не забыла. И пошла у меня пищедобыча на ура. Сначала я нашла всю растительность, которую для нас организаторы насадили. Найти ее легче легкого было, она подвялая была – не прижилась на острове, но в пищу пригодная. Например, те же бананы зеленые, так их в рот не возьмешь – гадость гадостью, а если запечь в углях – как сладковатая картошка «пионеров идеал». Потом их местная картоха – хлебное дерево, лимоны дикие, тростник сахарный. Здорово! Естественно, главным кормильцем все же Илька считался, ну а я уж при нем. Так что на следующем Совете племени у него опять десятка – высший балл, а у меня – 9. Все остальные далеко отстали, мы, так сказать, в лидерах безусловных пребывали, все чин чинарем. Ну и насели на меня со всех сторон: «Давай, Света, с дельфином ситуацию разруливай». Илька мне практически дружбаном стал, а для дружбана – чего не сделаешь. Вот я и стала разруливать.

Сидим мы как-то с Илькой, костерок наш раздуть пытаемся, а дело это непростое в условиях 100 %-ной влажности. Вдруг со всех сторон как заорут:

– Света! Света! Дельфин!

Это, значит, Джонни объявился, до этого он два дня пропадал, и все дико нервничали. А я сижу на карачках да дую на угольки, вроде как и не собираюсь на свиданку. Илька меня за руку схватил и говорит:

– Света, пожалуйста, прошу тебя!

И аж дрожит весь, так ему хочется верхом на дельфине прокатиться. Я взглянула на него – ребенок ребенком, лицо жалобное, беззащитное. В тот момент все ему простила, такое на меня великодушие накатило!

– Пошли, – говорю. Взяла его за руку и повела как ребенка к берегу.

А на берегу уже полная боевая готовность, камеры как пулеметы – одна на нас, вторая на Джонни, а третья в лодке. Джонни меня увидел и давай выкаблучиваться. Выпрыгнет высоко, несколько раз перевернется в воздухе, нырнет, морду свою высунет вертикально, пропищит что-то, опять нырнет, только теперь хвост свой огромный над водой выставит и помахивает им, приветствует меня. Зрелище сногсшибательное.

А я Илькину ладонь из своей не выпускаю.

– Привет, Джонни! – кричу. – Привет, красавец!

Илька от волнения слова произнести не может, идет за мной послушно в воду. Как по пояс зашли, Джонни к нам подплыл осторожно, я дельфина одной рукой глажу, а второй крепко Илькину ладошку держу, а тот стоит как вкопанный в воде, во всем на меня полагается. Мне Ильку совсем жалко стало, как старшей сестре младшего братика. Почувствовала ответственность за этого человечка и сейчас, и в будущем. И решила, что все для него сделаю и от всех врагов защищу. Странные существа женщины, честное слово. Иногда такое учудят, что только диву даешься. Это я про себя в данном случае.

У Джонни тоже настроение изменилось, видно, почувствовал мой эмоциональный благородный порыв и присмирел из уважения, прямо-таки застыл в воде. Я наши нерасцепленные ладони ему на плавник положила и говорю тихонько:

– Плыви, Джонни, только медленно, не напугай Ильдара, это мой братик.

Джонни вильнул хвостом и поплыл. Тишина стояла обалденная, съемочная группа дышать боялась, только мотор у лодки затарахтел, это рядом с нами камермены пристроились, но без своих идиотских указаний: «Смотри в камеру, не щурь глаза», молча снимали торжественный момент. Так мы и плыли. Одна я что-то приборматывала: «Молодец, Джонни, спасибо, а теперь побыстрей!»

Ну, дельфин просьбу выполнил и скорость прибавил. И понеслись мы триадой по океану. Такой восторг меня охватил, что стала я орать во все горло:

– Жизнь прекрасна! Ура! Все будет хорошо!

И Илька засмеялся и тоже стал что-то орать, только я не слышала что, поглощенная восторгом момента. Мне, правда, тогда казалось, что я победила все свои беды и что с этой минуты жизнь моя пойдет по-другому, я теперь ведь не одна – у меня есть дельфин Джонни и друг, почти брат – Ильдар Калганов.

И вдруг сквозь мою безумную эйфорию я услышала слово: «Сука! – Это мне, оказывается, мой братик Ильдар давно орал. – Теперь отваливай, сука полоумная, я один теперь!»

Я заткнулась, но окончательно в ситуацию не въехала. Джонни-то въехал, я почувствовала, как он нервничает, плывет медленно и как-то подрагивает или мне казалось… Я взглянула на Ильдара и увидела прежнее мурло, даже еще страшнее – глаза налились кровью и как-то выкатились из орбит, губы стали фиолетовыми, огромными, как у негра, и дрожали от ненависти. Брызгая слюной, эти губы грязно матерились и орали: