Тревоги Голубого города - Леонид Сёмин

В неё едва могла пролезть пчела. Но кто в такой Холод может гулять на воле?.. Конечно, всё живое давно попряталось. Главная отдала приказ:

— Сестрички-охранницы!.. Можете быть свободны. В город уже никто не придёт!..

И сама она после этих слов отправилась погреться на Седьмую, самую тёплую улицу.

Кто-то, как бы между прочим, заметил:

— А всё же Человек — покровитель. Чувствуете, как тепло стало в городе?..

НАЧАЛО НОВОГО ВЕКА

Неузнаваемо изменялась природа. Однажды яркое Солнце перестало греть. Ветры стали злыми и беспощадными. Начали хлестать дожди.

Первыми не вытерпели цветы. Завяли. Даже всегда весёлая золотистая Куль-Баба, стоявшая возле Прилётной доски-терраски, съёжилась, пожухла. Потом посыпались с деревьев листья. Потом повалил хлопьями Снег. Стал настойчиво пробираться в город свирепый Холод. Он лез в любую щель. Отогнал стражниц от Главных ворот и даже от Верхнего люка.

Никто не смог бы определить точно, как долго тянулось то суровое время, когда пчелиный город, казалось, погрузился в сон. Должно быть, продолжалось оно сотни пчелиных лет.

Сонно позёвывая, Пчелиная Мать всё время сидела на восковой лесенке, под самым потолком, где было потеплее. От неё не отходили Мухаобстекло и две Железных. Бабушка давно умерла. Это было, кажется, в тот день, когда Пчелиная Мать родила двадцать пятую тысячу детей. Потом умерла Молчанка. Потом одна из Железных. А молодые Хохотушка и Егоза погибли, пожалуй, из-за своего легкомыслия. Вылетели прогуляться и попали под ледяной Дождь.

Когда от Холода стало нестерпимо, пчёлы вспомнили легенду о живой печке. И со всех улиц и переулочков потянулись к середине города. Там, прижавшись друг к дружке, они сбились в огромный многотысячный клубок. В его середине держалось Тепло. Но те, которые оставались на краю этой живой печки, зябли. Тогда их сменяли сестры, вылезая из середины клубка. Так пчёлы и жили. Бесконечно долго жили, грея друг друга.

Никто не подсчитывал, сколько граждан пчелиного государства умерло от невзгод. Одни от старости и Холода, других съели мыши, склевали птицы, некоторые потонули в лужах, кого-то сбил злой Ветер, кого-то засёк студёный Дождь.

А потом пришла Весна.

Вдоль дорог и насыпей, канав и овражков буйно цветёт Мать-и-Мачеха. По берегам речки цветут Ивы, Ушастая, Бредина, Верба. В подлеске дымят пыльцой серёжки Орешника. Даже невзрачная Ольха привлекает носильщиц пыльцы. А Земля в эти дни ещё блёклая; мокрый, тёмно-бурый прошлогодний лист, седая с прожелтью трава. Только на бугринах, которым больше других перепадает в эти дни ласк Солнца, начинают пробиваться сквозь прошлогодний травостой нежно-зелёные иголочки. И оттого бугры словно кто-то подкрасил. Весна. Много радости у всего живого в эту пору… Но у жителей пчелиного города и много опасностей по Весне. Пожалуй, страшнее всех птиц и зверей, изголодавшихся за долгую северную Зиму, для пчёл — Тени…

А что такое Тень?.. Её не схватишь, не поймаешь, не ужалишь. И подкрадывается она всегда незаметно.

Копошится пчела в цветке Мать-и-Мачехи, дополна набивает пыльцой корзинки, увлеклась делом и не замечает, как крадётся к ней косая Тень. От ствола дерева крадётся. Длинным языком осторожно дотягивается до Цветка, на котором идёт работа. Накрывает его вместе с труженицей. Тотчас холодно становится пчеле. А когда сковывает холод, хочется отдохнуть, дрёма охватывает. Смотришь, заснула пчелка на цветке. Поджала под себя корзиночки пыльцы полным-полнёшенькие. Крикнуть бы: «Проснись же скорей!.. Лети на Солнце!» Нет, спит голубушка. Спит крепко, может заснуть вечным сном.

Начала плодить новое потомство Пчелиная Мать. И опять вокруг неё ходила свита. Иногда на Землю спускались густые Туманы. Внезапно возвращался Холод. Но ненадолго. Солнце разгоняло Облака и Тучи, Холод прятался в Тень. Земля дышала Теплом… Отцвела Мать-и-Мачеха, стали раскрываться бутоны: синие, розовые, голубые, красные. Потеплела вода. В колдубани, что возле Горелой сосны, откуда ни возьмись появились Водомерки и опять скользят с утра до вечера по своему любимому озеру-катку. Всюду порхают Мотыльки. Недавно в Верхний люк неожиданно заглянул Паук-Рогач. Он как две капли воды похож на того, что жил в том, прошлом пчелином веке. Только этот, кажется, чуть поменьше. Наверное, это сын того Рогача, которого съели рыжие муравьи. Опять откуда-то взялись чёрные сладкоежки. Мудрят у своих земляных туннелей, норовят поближе к медовым запасам подобраться…

В Голубом городе не знают, что где-то далеко, в огромном лесном муравейнике идёт подготовка к великому походу. Лесные великаны помнят рассказы разведчика Хло. Им мерещится пчелиный город. Он за суходолами и оврагами, за равнинами и лугами. В этом городе есть мёд…

Ещё немало тревог ожидает жителей Голубого пчелиного городка. И в этом новом пчелином веке, может быть, всё повторится сначала. Потому что таков закон Жизни. А сама Жизнь бесконечна и прекрасна, несмотря на тревоги.

Примечания

1

Перга — пыльца.