Прелюдия: Империя - Юрий Ижевчанин

После длительной торговли принц спросил Мастера:

— А правда ли, что для того, чтобы оружие идеально слушалось своего хозяина, нужно, чтобы хозяин бы вблизи все время его ковки?

— Ну не все время… Но почти каждый день, а иногда по нескольку раз, и я буду говорить, когда именно надо быть, если твое высочество решится остаться здесь на полмесяца моей работы. Это наш секрет — Великих мастеров. А чтобы он не потерялся, он заодно хранится в Потаенном Монастыре и Потаенном Храме. В оружие можно ведь заложить душу. Злую, от Князя мира сего, легко, но тогда оружие будет жестоко ко всем и может быть повернуто против владельца. А твой меч, щит и кинжал будут плохо слушаться следующего владельца, если он не умиротворит их душу. Правда, душа их будет прежде всего заботиться о том, чтобы защитить хозяина. Но на войне слишком часто единственная защита — быстро убить врага.

Произнеся эту рекордно длинную для себя тираду, Мастер-Медведь (как его уже прозвали), достал свой боевой молот, отдал подмастерью и велел атаковать себя. Вроде бы Медведь и не уклонялся, но молот скользнул по его панцирю. Затем Мастер взял свой молот обратно и попросил шесть спутников принца атаковать его. Правда, сам он занял благоприятную позицию в углу двора. Через минуту все мечи и топоры атакующих лежали на земле.

— Значит, и в твоем оружии есть душа?

— Конечно. Ведь я же его для себя сам ковал, как и полагается Мастеру.

— А как ты прекрасно орудуешь молотом!

— Последний мой учитель был Суктраккит.

— Ааа, знаменитый воин из древних линьинцев! Он даже принцев не всегда в ученики берет.

— Знаю, что ты у него не учился.

— Мой учитель Лор Элитайя его всегда не любил. Но кто из них лучше, я не знаю и предлагаю тебе сравнить наши школы.

— Вызываешь меня на поединок? Мне невместно с принцем драться.

Принц отметил нарочитую грубость ответа как раз тогда, когда такой медведь должен был сгрубить, и его некоторую двусмысленность: первый-то смысл — что оружейник недостоин драться с принцем, а второй — что он не может рисковать по столь мальчишескому поводу, а подраться-то мог бы…

— Да нет. Мы просто будем, если тебя не затруднит, каждое утро на рассвете проводить учебные бои и учиться друг у друга, — демонстративно вежливо ответил принц.

— Ну, давно хотел косточки как следует размять! Драться будем нашим настоящим оружием, но наденем на него защиту. Ненавижу учебные игрушки! — ответил Мастер, делая паузу между каждыми двумя фразами чуть не по целой минуте.

И оба столь разных человека вдруг улыбнулись друг другу. Принц понимал, что в учебных боях ему часто поддавались, как высокородному, и соскучился по упрямому и искусному противнику. А Тор просто обрадовался возможности отвести душу с кем-то равным по уровню.

Только ушла в сторону замка кавалькада принца, как загомонили слуги и подмастерья.

— Чего раскаркались, вороны? — строго спросил хозяин.

— Эсса приехала в кавалькаде с принцем и на глазах у всех обняла его и расцеловала. Говорят, сегодня она ночевать будет в замке, а затем принц ее с собой увезет и возьмет в свою свиту.

Вроде бы Тор никогда не обращал внимания на Эссу и не допускал никаких мыслей о ней, даже когда ее отец прозрачно намекал о возможной свадьбе, но сейчас ему стало невыносимо больно. Он понял, что просто сам страшно боялся получить отказ, и вдруг представилось ему, как он сжимает в объятиях свою "самую любимую" рабыню Имир, а перед глазами у него стоит Эсса. Ведь так на самом деле и бывало, особенно если он немного выпьет или очень устанет за день.

Тор даже не заметил, что это ругательство вырвалось у него вслух и четко, а челядь, которая давно уже понимала, что на самом деле он и Эсса неравнодушны друг к другу и подсмеивалась над глупостью хозяина, разбежалась, чтобы не прыснуть смехом при хозяине и не получить вместо него взбесившегося медведя:

— Трус проклятый! Не зря меня учитель называл стервец! Стервец обделавшийся!

А в избушке кузнеца тоже творилось нечто невообразимое. Отец был страшно разгневан тем, что Эсса приехала в кавалькаде какого-то знатного типа, да еще на глазах у всех целовалась с ним! Но разборку с дочерью пришлось отложить, принимая заказы и торгуясь за них. Тем временем кузнец уже выяснил, кто же этот аристократ, и остолбенел.

Принц Клингор в тот момент считался наиболее вероятным наследником престола, поскольку здоровье Наследника-ребенка было весьма слабым, сам царь тоже был болезненным и казался хилым, а второй и третий наследники были в преклонных летах и казалось, что они вот-вот умрут, а если уж кто-то из них окажется первым, то он, как полагалось в таких случаях по обычаю, откажется брать престол, сославшись на то, что ему уже пора думать не о мире, а о душе.

Тут настроение отца полностью переменилось, он, кое-как закончив дела и поручив работу подмастерьям, бросился к дочери, которая уныло сидела в своей комнатке и ждала взбучки от отца и прочих неприятностей. Вместо взбучки отец принес ей лучшего вина из погреба и стал говорить о том, как важно попасть в свиту принца, поскольку скоро он будет королем. А еще лучше будет родить ему сына. А без мужа Эсса не останется, принято у знати своих любовниц выдавать замуж за своих челядинцев. А тем более у короля…

— Отец, жадность и честолюбие ослепили тебя! — после того, как первый шок от непрестанных уговоров отца прошел, ответила Эсса. — Если уж ты хотел для меня высокого положения, почему ты струсил прямо поговорить о браке с Мастером Тором? Уж жена Великого Мастера, тем более такого, который прославится по крайней мере на три поколения, это очень почетное и выгодное положение. Но ты сам струсил, а теперь гонишься за светлячком сквозь колючие лианы. Этот золотой шмель посидит немного на цветке и улетит к другому, оставив меня опадать в одиночестве. Нет, не буду я его любовницей, хоть молва меня такой уже ославила!

Отец хотел побить дочь, но побоялся в критический момент испортить ее красоту. А через пару минут он уже внутренне ухмыльнулся: "Мой характер, хоть и девка! Я поэтому в городе и не остался: не хотел, чтобы мне все указывали, что делать! А ведь и правда, не только Тор дурак, но и я тоже! Но теперь придется уж ее уговаривать, обратного пути нет. Да и неравнодушна на самом деле она к принцу, наверно. Вот ведь как прозвала: не раззолоченный ублюдок, а золотой шмель!"

Ближе к вечеру прискакала пара человек с заводной лошадью. Один из них был челядинец барона Хань Хурриган, а другой — Лунь Косъатир из свиты принца. Баронский прихвостень высокомерно приветствовал кузнеца, а человек принца ему улыбнулся.