Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1 - Сборник статей

Без четверти девять вечера начали происходить непонятные вещи. С «Камчатки» передали, что она атакована неизвестными миноносцами и ведет по ним огонь. На запрос, сколько миноносцев на нее напало, был дан ответ: «около восьми со всех сторон».

Судовой инженер броненосца «Орел» Владимир Костенко вспоминал: «Около 8 часов вечера с мостика прибежал на ют мичман Бубнов, где он все время находился в радиорубке, следя за получаемыми телеграммами, и сообщил ошеломляющее известие о том, что транспорт «Камчатка» со всех сторон атакован миноносцами и уходит от них разными курсами, отстреливаясь»[37].

«Камчатка» передавала: «Преследуют миноносцы», «Закрыл все огни», «Атака со всех сторон», «Миноносец был ближе кабельтова», «Разными курсами ухожу от миноносцев», «Иду на ост 12 узлов».

Всего судно выпустило 300 снарядов, но позднее говорилось, что на самом деле «Камчатка» приняла за диверсантов шведское промышленное судно Aldebaran и немецкий траулер Sonntag. При этом запросы «Камчатки» о координатах эскадры оставались без ответа, поскольку на «Князе Суворове» боялись обнаружить свое местоположение. По словам Костенко: «Общее впечатление было, что подозрительный запрос о курсе исходит не от “Камчатки”».

«Князь Суворов» вместе с отрядом броненосцев вышел к месту инцидента и без пяти минут час ночи 9 октября обнаружил вместо неприятеля флотилию английских рыбаков, вполне организованную и оснащенную сигнальными огнями и ракетами.

Все это могло бы показаться нелепым недоразумением и даже напоминало бы известный миф об Аяксе, которого мстительная богиня Афина поразила безумием и заставила принять пасущееся стадо за армию неприятеля, если бы в ходе Гулльского инцидента не произошло несколько странных и необъяснимых происшествий, спровоцировавших новую стрельбу.

Сразу после того, как «Князь Суворов» вышел на рыбаков, к нему вдруг устремилось неизвестное судно без опознавательных огней. Оно не отзывалось на призывы, поэтому по нему открыли огонь. С другой стороны находился рыболовецкий крейсер, и вице-адмирал хотел уже прекратить огонь. Но по левому борту появилось второе неопознанное судно, и теперь огонь велся по обе стороны крейсера, поддерживаемый стрельбой с других кораблей. Минер броненосца «Сисой Великий» лейтенант Александр Витгефт упоминал две ракеты, пущенные из группы рыболовных судов по левому борту немного впереди траверса. Сигнальный кондуктор Повещенко и матрос 47-мм орудия на левом крыле мостика закричали в один голос: «В лучах прожекторов 1-го отряда броненосцев виден четырех-трубный миноносец». Затем еще несколько голосов закричало: «правее его еще один миноносец».

Инженер Костенко тоже видел с броненосца «Орел» неопознанное судно, но разглядел на нем только три трубы: «Неизвестный трехтрубный миноносец и спровоцировал стрельбу». Трех– и четырех-трубных миноносцев в русском флоте не было, не могло их быть и среди рыболовных судов.

То есть свидетельства присутствия на Доггер-банке посторонних миноносцев все же были. Уже после ухода эскадры в сторону Испании на Северном море остался дрейфовать неизвестный миноносец, который некоторое время принимали за русский, брошенный эскадрой, пока от Рожественского не поступило опровержение. Вице-адмирал указывал в рапорте, что «миноносец, бежавший по правому борту, должен был сильно пострадать, а левый скрылся удачно»[38].

Существовала версия, что Англия, враждебно относившаяся к России и вступившая в союз с Японией, спровоцировала этот инцидент специально, чтобы задержать эскадру и деморализовать ее состав. Появление двух неопознанных судов из рыболовецкой флотилии говорит в пользу такой версии.

Впрочем, от «японской» версии тоже не стоило отказываться. Николай Кладо писал: «В нынешних условиях можем ли мы хоть на мгновение предположить, что японцы, в полной мере осознавая огромную важность победы над эскадрой адмирала Рожественского, были настолько глупы, чтобы не взять на себя труд заменить внутренние трубы больших орудий своих кораблей? Не вызывает сомнения тот факт, что японские суда оснащены оружием, сделанным не в Японии, а – тем, что сделано за рубежом, и особенно в Англии. /…/ Например, мануфактуры Армстронга даже не скрывают, что в данный момент перегружены японскими заказами на трубы, броню и т. д. для использования при ремонте поврежденных частей вооружения их кораблей»[39].

В любом случае все последовавшие за этим события стали цепью трагических недоразумений.

На флоте использовался световой телеграф, и над кораблями в темноте можно было заметить выразительные вспышки, освещавшие на мгновение значительную территорию. Крейсеры «Аврора» и «Дмитрий Донской», находившиеся на расстоянии 15 кабельтовых от «Князя Суворова», приняли такие вспышки переговоров, исходившие от Второго отряда броненосцев под командованием контр-адмирала Фёлькерзама, за огонь неприятеля и открыли стрельбу. «Князь Суворов» из-за темноты и тумана не видел «Дмитрия Донского» и «Аврору», поэтому принял их за вражеские миноносцы и открыл ответный огонь. Когда эти два крейсера внезапно вынырнули из темноты рядом с «Суворовым» и броненосцами, их от неожиданности приняли за японскую эскадру. Из-за света прожекторов не сразу разглядели посылаемые с обоих судов цветные сигналы, и начали стрелять по ним из крупнокалиберного оружия, что привело к многочисленным разрушениям.

Началась паника. На броненосце «Бородино» некоторые члены экипажа надели спасательные пояса и легли на палубу ничком, другие в панике собрались возле мачты, крича, что на них напали японцы.

Стрельба продолжалась еще десять минут, в течение которых было выпущено 500 снарядов с борта четырех эскадренных броненосцев. Трагическим итогом инцидента стала гибель двух британских рыбаков, еще один умер от полученных травм через несколько месяцев. Были повреждены четыре британских траулера, один из них, Cran, затонул. При этом были обстреляны два российских крейсера – «Аврора» и «Дмитрий Донской». Их обстреляли семь боевых кораблей.

Матроса-комендора крейсера «Аврора» Григория Шатило задело осколком. В «Аврору» попало пять снарядов, и – опять по роковой случайности – одним из них был тяжело ранен судовой священник, отец Анастасий Рукин: снарядом ему оторвало руку. Во время отхода эскадры капитан «Авроры» Евгений Егорьев просил разрешения зайти в Шербур и отправить священника в госпиталь, но Рожественский приказал не останавливаться. Скончавшегося от кровопотери отца Анастасия похоронили в Танжере.

Гулльский инцидент вызвал в Европе скандал. Больше всего возмущались англичане, они требовали суда над Рожественским и возвращения эскадры.

Британские газеты дали инциденту свое название – The Russian Outrage (Русский произвол, англ.) и насмешливо писали, что, к счастью для британских траулеров, русская артиллерия очень плохо стреляет, о чем свидетельствуют 500 снарядов, выпущенных с броненосца «Орел», которые никого не задели.

Особую пикантность русско-британскому конфликту придавал тот факт, что Рожественский за десять лет до этого служил военным атташе России в Лондоне.

В качестве компенсации Россия уплатила пострадавшим подданным Великобритании немалую сумму – 65 тысяч фунтов стерлингов. Но британское правительство еще долго называло русских моряков «пиратами» из-за того, что они не остановились оказать помощь пострадавшим, а устремились в сторону Испанского побережья: именно там, возле порта Виго, 13 октября эскадра и была остановлена для выяснения обстоятельств. Спешка Рожественского, его бегство с места происшествия, отказ от похода во французский Брест были вызваны опасением, что миноносцы все еще находятся поблизости и в любой момент могут вновь появиться из тумана. В Виго вице-адмирал приказал некоторым офицерам следовать в Петербург с отчетом, а потом дать показания об инциденте.

Где в этой истории было недоразумение и где провокация, установить впоследствии оказалось невозможно.

«Мы приняли первое «боевое крещение», выражаясь военным языком, но с кем мы сражались – сами не знаем», – писал Владимир Костенко.

Английская сторона, чувствуя себя оскорбленной, организовала постоянное наблюдение за русской эскадрой со стороны крейсеров британского флота. Двадцать восемь линкоров британского флота преследовали русскую флотилию вплоть до португальского побережья, а эскадра британских крейсеров шла за эскадрой Рожественского через весь Бискайский залив.

Чудом международной дипломатии удалось предотвратить начало военных действий, и германская пресса в 1904 году писала, что это был тот самый случай, когда «закон смог призвать ведущие европейские державы к порядку, не вредя при этом их самолюбию»[40].