Васка - М Стронин

- Дайте, - говорю, - попить, гражданин. Страсть хочу.

- Сейчас дам, подожди.

Гляжу выносит он целое ведро, даже плещется сверху.

- Пей.

Я пригубил глоточек и в сторону.

А он:

- Пей все, коли пить хочешь.

Я было пятиться, а он забежал за меня и ни в какую.

- Пей, - грит, - все! - и только.

Почти полведра выкачал.

- Хватит, - говорю, - гражданин, напился теперь. Дай, - говорю, - вам и вашей распромамаше вечной памяти.

Опрокинул тогда он мне на голову ведро с остатками, хряснул кулачищем по донцу и захлопнул за собой дверь.

Отряхнулся я и по лестнице выше. Иду, иду, вижу чердак. Ну и лег.

- А узел зачем?

- Чево узел? Я его под головы сделал.

- Тогда для чего же ты милиционера-то кирпичом резнул?

- А спросонья! Думал, что налетчики какие.

Засмеялись милиционеры и заперли его. А потом оказалось, что он с мокрого дела смылся тогда. Не иначе "налево" поведут. Семью вырезал.

Этим, видно, и кончит.

А с Ваской так было.

Когда она пальцем-то Волгаря прогнала, гамазухе хошь не хошь, а смешно, да и Васка фортач. (Ведь заметь тогда Волгарь, что только с пальцем она, убил бы.) Обступили, значит, Васку а самим все же завидно: не соглашаются, что она такая.

- Я видел, что палец, не говорил только.

- А я не видел? - это Дворняжка обиделся. - Бобик блеснул бы, а тут сразу видно.

Комса же только поддакивает. Потому ведь все по Васкиному плану было. Она так и сказала на собрании.

- Комсома виновата, что у нас еще хулиганов много. Одни на пару с ними, другие же наоборот, воротятся, презирают их, гордятся, а их же только и ищут, милюкам сдать. Вот и вся борьба. А к чему она приводит? Только разозлит и все. Давайте-ка, ребята, вспомним, что они дети таких же, как и мы, да пойдем вот прямо с собрания в сквер и перезнакомимся с ними. А когда они начнут выделывать всякие штуки, то не кислить рожи, но и не ржать на это, а молчать пока. Конечно, они начнут, может, подкусывать да разводить нас, а мы мимо ушей. По несознательности же. А главное, самим примером быть. Хорошие примеры куда заразительнее худых. Только надо от них отодрать Волгаря. Его уже не исправить нам. Но за это я берусь.

Тут Клява в азарт.

- Я его! Дай мне его!

Васка как глянет на него. Но смолчала.

- Ты, Клява, в резерве будешь.

Так и вышло.

Сначала парнишки было бузить перед комсомолками. Без этого у них считалось, что и силы в тебе никакой нет. А девчонки ихние нет-нет да для отчаянности и отхватят мата. Только видят, что нет того жиганства в этом, худо как-то, барахлисто получается. Потому не принимала этого комса и виду не говорит. А кто виду никогда не дает - еще понятнее все делается. И сошли.

Тут Васка и билеты в клуб стала раздавать комсе, да как бы заодно и гамазухе раздает. Что значит - все одинаковы.

Так и задрыгало все в парнишках и девчонках.

- Благодарствуйте, - заговорили они с тихостью.

Конечно, прихряли.

А через два-три месяца почти вся гамазуха прикрепилась к Клявинскому коллективу.

Васка-то сошла. Через полгода по декрету пойдет. Ведь она так и зарегистрировала на себе Кляву. А пока она на рабфаке.

Вот и все.